К.Имранлы-Лоу
В начале 1720-х гг., территории государства Сефевидов на Южном Кавказе снова были превращены в арену боевых действий. В отличие от предыдущих столетий, когда за эти территории боролись Сефевиды и Османы, на сей раз новое государство вступило в борьбу за контроль над регионом, имеющим важное стратегическое и военное значение.
Территория, которая де-юре в то время принадлежала Сефевидам, оспаривалась Османской империей, давним соперником Сефевидов, и Россией, набиравшей в тот период мощь державой. Основным результатом продвижения России на Южный Кавказ стал Стамбульский (Константинопольский) мирный договор 1724 г. между Россией и Османской империей, который разделил регион на российскую и османскую сферы влияния с локализацией российской зоны оккупации в прикаспийских областях. Однако новое разделение просуществовало недолго ввиду того, что Сефевидам между 1732 и 1736 гг. удалось вернуть территории, захваченные русскими и османами.
Возобновление интереса России к региону датируется последними десятилетиями XVIII в., когда в 1780 г. генерал-лейтенант Александр Суворов прибыл в Астрахань и для подготовки новой военной кампании начал сбор информации, в частности о провинциях Южного Кавказа. Попытки русских убедить царя Картли-Кахети Ираклия официально обратиться за протекторатом России увенчались успехом осенью 1782 г., по результатам чего 24 июля 1783 г. был подписан соответствующий трактат.
В начале 1784 г. Алимурад-хан, который стремился укрепить свою власть, провозгласив себя шахом Персии после того, как овладел Исфаханом и покорил большинство её провинций, кроме приграничных, отправил своего посланника на Кавказскую линию в Моздок для встречи с генерал-лейтенантом Павлом Потёмкиным, главнокомандующим российскими войсками на Кавказе. Он намеревался заручиться поддержкой России против Ага Мухаммед-хана из Астрабада, своего соперника в борьбе за власть.
В письме, посланном им Потёмкину, Алимурад-хан просил признать себя шахом и помочь в борьбе против османов. Взамен он предложил заключить выгодное для русских торговое соглашение и отказаться от прав на прежде завоёванные Россией в 1722-1723 гг. провинции на Каспийском море, а именно: Дербент, Баку, Гилян, Мазандаран и Астрабад с его окрестностями; а также уступить ханства Карабахское (Карабаг), Карадагское (Гарадаг), Нахчыванское (Нахичевань) и Иреванское (Эривань).
Князь Григорий Потёмкин-Таврический, получив повеление от императрицы Екатерины (правила в 1762-1796 гг.) воспользоваться расположением Алимурад-хана Исфаханского, отложил русскую военную кампанию, которую он предложил для занятия Дербента и других прибрежных территорий вдоль Каспийского моря. Вместо этого он отправил от своего имени полковника Василия Тамару вместе с посланником Алимурад-хана для встречи с последним в Исфахане.
Меморандум, вручённый полковнику Тамаре 30 сентября 1784 г., содержит видение князем Потемкиным политики России в отношении Персии и положения, на основании которых Россия может признать Алимурад-хана шахом. В этом меморандуме князь Потёмкин также предположил, что «в одно же время полезно было бы основать правительство армянское и албанское и с ними сделать нужные постановления».
Установление албанского политического образования было также затронуто в письме князя Потёмкина Екатерине II, где князь отмечал, что «теперь настало время произвести в действо давно предположенный Вашим Императорским Величеством план о основании Албанского царства».
Дневник Александра Храповицкого, являвшегося статс-секретарем при Екатерине II около десяти лет, также проливает свет на планы России относительно создания Албанского государства. 17 августа 1787 г. Храповицкий записал в своём дневнике, что «[в] сундуке отыскал для себя и читал секретный проект кн. Потёмкина-Таврического чтоб, воспользуясь персидскими неустройствами, занять Баку и Дербент и присоединя Гилян, назвать Албаниею для будущего наследия великого князя Константина Павловича».
Дальнейшее понимание этой темы даёт дневник архиепископа Иосифа Аргутинского, главы Астраханской епархии армянского Эчмиадзинского католикосата. Из записей архиепископа следует, что граф Суворов и князь Потёмкин в 1780 г. задавали ему много вопросов в свете их запланированной военной кампании по I захвату прибрежных провинций на побережье Каспийского моря. В их числе были вопросы о состоянии армянского Эчмиадзинского католикосата, его католикоса и армянского народа, а также о карабахских меликах [графах], о которых он предоставил Суворову специальный I меморандум.
Генерал-лейтенант Потёмкин также задал архиепископу различные вопросы на эту тему 21 декабря 1782 г. (1783 г. по Николаю Дубровину), на которые тот ответил. В 1784 г. князь Потёмкин также потребовал, чтобы Аргутинский прислал ему человека, который мог бы сообщить необходимую информацию об армянах, а также о карабахских меликах. Архиепископ, в свою очередь, поручил эту задачу Степану Давыдову. Князь Потёмкин дважды писал Давыдову, чтобы тайно вдохновить их обратиться к императрице Екатерине с официальными обращениями о протекторате России.
Согласно Дубровину, уступка упомянутых провинций, предложенная Алимурад-ханом, могла осуществить мечты князя Потёмкина о создании на Южном Кавказе обширного христианского государства под протекторатом России, правление в котором, как надеялся царь Картли-Кахети Ираклий, будет в его руках под верховной властью России. Абгар Иоаннисян, располагавший большим количеством официальных документов на эту тему, считал, что в возможные планы российской дипломатии в то время входило расширение границ Картли-Кахетинского царства путём аннексии Гянджинского ханства и, вероятно, ряда других азербайджанских провинций, а также организация вассальных армянского и албанского государств за счёт прочих ханств. Иоаннисян, на основе проекта плана архиепископа Аргутинского, составленного в 1783 г. в прямой связи с переговорами с князем Потёмкиным, писал, что армянское государство должно было быть создано в Араратской области со столицей в Вагаршапате или Ани.
Можно предположить, что это армянское государство предполагалось создать за счёт Иреванского ханства, а также Карского пашалыка Османской империи, частью которого был Ани, в то время как остальные земли восточной части Южного Кавказа — за пределами территорий, предназначенных для Картли-Кахети, должны были быть переданы в состав Албании.
Интересна также историческая справка о карабахских ханах и меликах, подготовленная полковником Степаном Бурнашевым, уполномоченным князя Потемкина при царе Картли-Кахети Ираклии, от 3 апреля 1783 г.
В материале приводятся исторические данные об «Албании» под властью шаха Аббаса из династии Сефевидов, Надир-шаха, а также карабахских ханах Панаха и Ибрагима. Согласно этому документу, пять меликств [графств] Карабаха были основаны шахом Аббасом, и ситуация сохранялась до времён шаха Гусейна из династии Сефевидов, когда османы оккупировали «Азербайджан со всеми прилежащими областями, в том числе и Сигнагом [меликства]». Затем в повествовании говорится, что после вывода османов из Азербайджана Надир-шах восстановил меликства как «дворцовые вотчины» с пятью меликами из тех же династий, как то было при шахе Аббасе. Несмотря на некоторые фактические неточности в этом отчёте, он демонстрирует, что Карабах был одной из основных частей концепции «Албании». Это также очевидно из переписки с албанскими католикосами в 1720-е гг., католикосом «всея Албании» Ованнесом (или «албанским» католикосом Гянджасара Ованнесом) в 1780-х гг. и из других свидетельств.
После подписания трактата с царём Ираклием в 1783 г. российские замыслы 1780-х гг. далее не реализовывались. С началом новой русско-османской войны в сентябре 1787 г. полковник Бурнашев, получив приказ князя Потёмкина, был вынужден отозвать русские войска из Картли-Кахети и вернуться в Россию. Такой внезапный поворот событий нанёс удар по планам карабахских меликов, надеявшихся при поддержке России восстановить Албанское царство. В реализации указанных планов самыми активными были албанский католикос Ованнес, мелик Абов и мелик Меджлум (в некоторых источниках Меджнун).
Вскоре после ухода русских с Южного Кавказа в 1788 г. албанское население Карабаха, а именно пятьсот семей из Гюлистанского меликства мелика Абова, одного из пяти меликств Карабахского ханства, перебрались в Шамкир Гянджинского ханства. Ещё тысяча семей из Чилабердского меликства мелика Меджлума, также находящегося в Карабахском ханстве, была поселена в Шамшаддиле Джавад-ханом Гянджинским. Через несколько лет мелик Абов покинул Гянджу и вместе со своими людьми перебрался в Болниси в царство Картли-Кахети.
Однако из-за разногласий с царём Ираклием мелик Абов больше не мог там оставаться и в 1795 г., помирившись с Ибрагим-ханом Карабахским, вернулся, чтобы снова покинуть её в 1799 г.
Тем временем Ага Мухаммед-хан Астрабадский из тюркского племени каджаров, победив своих соперников в борьбе за обладание Персией, решил установить свою власть над ханствами, которые были де-факто независимыми. Перейдя на левый берег реки Араз, он послал своего брата Алигулу-хана с войском в Иреван. Покорив это ханство, Ага Мухаммед-хан двинулся в Карабахское ханство. Он тридцать три дня держал в осаде его столицу, крепость Шуша. Столкнувшись с яростной обороной, хан решил не терять времени и напал на Тифлис, который взял 12 сентября 1795 г. Затем он предпринял вторую попытку захватить Шушу. В очередной раз потерпев неудачу, Ага Мухаммед- хан отправился в Муганские степи и обосновался вдоль реки Араз.
Когда Ага Мухаммед-хан стоял в Мугане, а часть его войск заняла Ширван в ноябре 1795 г., Россия уже составляла планы новой военной кампании. Военные действия под руководством графа Валериана Зубова должны были начаться с трёх сторон: 1) Каспийской флотилией на побережье Баку и Талыша; 2) войсками из Картли-Кахети на Гянджу и Карабах, но не на Иреван и другие районы, прилегающие к Османской Порте, чтобы не спровоцировать турок приближением к османским границам; 3) главными силами от Кизляра через Дербент и Баку до слияния рек Араза и Куры.
Русское видение войны против Ага Мухаммед-хана заключалось в основном в реализации вышеупомянутых положений, сформулированных в 1784 г. при Алимурад-хане. Как и в 1780-х гг., во время этой кампании представляющий Эчмиадзин архиепископ Иосиф Аргутинский был основным источником информации о Южном Кавказе, а также о прилегающих регионах Персии и Османской империи. Он также принимал активное участие в практической реализации российских целей.
Царь Ираклий, воодушевлённый прибытием русских войск, объединился с Ибрагим-ханом Карабахским, чтобы наказать Джавад-хана из Гянджи и мелика Меджлума из Чилаберда, которых он считал проводниками Ага Мухаммед-хана в его походе на Тифлис. Атакующие Гянджу союзники долгое время держали её в осаде. В конце концов, Джавад-хан сдался, мир был заключён, а мелик Меджлум — убит.
По словам армянского писателя, исследователя «Раффи» Мелика-Акопяна [который посетил Карабах в 1881 г., чтобы собрать данные для своей истории меликств,«он (мелик Меджлум) унёс с собой в могилу широкую и основательную программу восстановления меликств Карабаха, которая значительно отличалась от программ других меликов и архиепископа Овсепа [Иосифа Аргутинского]».
В одной из рукписей, находящихся в его распоряжении, Раффи прочёл, что Ага Мухаммед-хан обещал мелику Меджлуму не только уничтожить Ибрагим-хана и восстановить меликства Карабаха, но и передать ему контроль над Картли-Кахетией. По этой причине, когда мелика Меджлума обвинили в причастности к разгрому Тифлиса, он с горечью ответил: «Достаточно нас обманывали… до каких пор мы будем соблазняться иллюзиями… наши доброжелатели сталкивают нас со своими врагами, а сами извлекают выгоду… У нас более причин доверять персидскому шаху, чем другим. Шах Аббас утвердил права меликств Карабаха, Надир подтвердил их, а Ага-Мамет-хан обещал мне больше, чем его предшественники… ».
После смерти Екатерины II 17 ноября 1796 г. граф Зубов, в руках которого была сосредоточена вся власть и контроль после князя Потёмкина, получил 4 декабря 1796 г. приказ от графа Николая Салтыкова, президента Военной коллегии, о приостановлении боевых действий и возвращении к российской границе. Ага Мухаммед-хан, воспользовавшись внезапным отступлением русских войск, весной 1797 г. начал новый поход. Его намерением было по истреблении Ибрагим-хана Карабахского нанести главный удар по Картли-Кахети и загнать жителей Шамахы (Шемаха), Шеки, Сальяна, Талыша, Картли-Кахети и других мест в его наследные провинции Мазандаран и Астрабад. Но убийство Ага Мухаммед-хана в Шуше помешало осуществлению этих планов.
Эти события ускорили аннексию Картли-Кахети Россией манифестом Александра I от 12 сентября 1801 г., который был составлен на основе манифеста, подписанного его предшественником Павлом 22 декабря 1800 г. и не реализованного из-за смерти последнего 12 марта 1801 г. За аннексией Картли-Кахети последовала аннексия Россией Гянджи и других азербайджанских ханств и султанатов в период с 1801 по 1828 г. Фактическая ситуация была закреплена Гюлистанским договором от 12 октября 1813 г. и Туркманчайским договором от 10 февраля 1828 г., подписанными Россией и Каджарским государством после войн 1804-1813 и 1826-1828 гг. соответственно.
Административно-территориальная реорганизация Южного Кавказа после пошагово осуществлённой аннексии его политических образований показывает намерения России в отношении этого региона. Так, после аннексии Картли-Кахети Россией 12 сентября 1801 г. на основе прежнего царства была образована Грузинская губерния, территория которой со временем расширилась за счёт вновь присоединённых владений. Помимо земель бы вшего царства, в состав губернии вошли ранее входивший в Иреванское ханство Памбакский округ, оккупированный Россией в 1801 г. и преобразованный в Лорийский уезд, и Шурагельский султанат, вассал Иреванского ханства, оккупированный Россией в 1805 г. Эти две территории были слиты в Памбак-Шурагельскую дистанцию. Губерния также включила в свои пределы Газахский и Шамшаддильский султанаты, преобразованные в дистанции, и Гянджинское ханство, сразу после аннексии которого в 1804 г. город Гянджа был переименован в Елисаветполь, а ханство стало Елисаветпольским уездом.
21 марта 1828 г. за счёт земель упразднённых Иреванского и Нахчыванского ханств Россия создала Армянскую область, которая была расформирована в 1840 г. Тогда Эриванский и Нахчыванский уезды, будучи учреждены вне области, вошли в состав вновь образованной Грузино-Имеретинской губернии с центром в Тифлисе. Последняя, в числе прочих единиц, включила также Елисаветпольский уезд, объединяющий территорию бывшего одноимённого уезда и бывших Газахской и Шамшадильской дистанций, а также Александропольский уезд, объединяющий пространство бывшей Памбак-Шурагельской дистанции и части Борчалинской дистанции. В 1846 г. все эти территории были переведены во вновь образованную Тифлисскую губернию.
Как явствует из реформ, территория бывшего Картли-Кахетинского царства действительно была расширена за счёт соседнего Гянджинского ханства и некоторых более мелких образований, как то и планировалось в 1780-х гг. Учреждение Армянской области на основе Иреванского и Нахчыванского ханств также частично соответствовало российским проектам. Кроме того, в модель воззрений России в 1783 г. был вовлечён вопрос: включить ли Эриванскую область в новое государство, составленное из Карабахского и Карадагского ханств, или сделать её частью Картли-Кахетинского царства. Они также, как было описано в инструкции графа Зубова генералу Римскому-Корсакову от 1796 г., которую последний должен был хранить в строжайшей тайне, предлагали укрепить Грузию путём присоединения Иреванского и Гянджинского ханств. Эти идеи нашли отражение в административных изменениях, имевших место в 1828 и 1840 гг.
Однако тогда речь шла уже не о политических образованиях, а об административных единицах, которые управлялись подобно внутренним губерниям России, а их губернаторы назначались Санкт-Петербургом. Лишённая даже формального статуса царства Картли-Кахети и оставшаяся без обещанной «независимости» Армянская область к 1846 г. утратили даже намёк на «армянское» и «грузинское» в своих названиях.
Что же касается проекта провинции или царства «Албания», предложенного в 1780-х гг., то в отличие от «Грузинской губернии» и «Армянской области», административные реформы не привели к созданию ни одной единицы со словом «Албания» в названии. Прибрежные ханства вдоль Каспийского моря, а именно: Дербент, Губа и Баку, были сразу же превращены в провинции.
В 1824 г. была образована административная единица под названием «Мусульманский округ» с центром в Шуше, состоящая из Карабахской, Шекинской, Ширванской и Талышской провинций, в то время как провинции Бакинская, Губинская и Дербентская были объединены в Дагестанский округ с центром в Дербенте. Постановлением Сената России от 10 апреля 1840 г. «Мусульманский» округ становился «Каспийской» областью с центром в Шемахе и состоял из уездов с центрами в городах Шуша (бывшая Карабахская провинция), Нуха (бывшая Шекинская провинция), Ленкорань (бывшая Талышская провинция), Баку и Шемаха (бывшая Ширванская провинция и Сальян). Дербентский уезд (бывшие Дербентская, Табасаранская и Каракайтагская области) и Губинский уезд (бывшая Губинская область с Самурским округом) были объединены в военный округ.
Другими словами, ни прибрежные районы Каспийского моря, ни Карабахское ханство не были оформлены в проектируемую «Албанию», а последнее в 1822 г. было превращено в одноимённую провинцию. При очевидном изменении тактики российские власти также начали лишать Албанский католикосат его епархий и паствы на территориях, которые одна за другой были аннексированы Россией и подчинялись в церковном отношении армянскому католикосату Эчмиадзина. К моменту российской аннексии Картли-Кахети в 1801 г. юрисдикция Албанского католикосата охватывала пространство от Дербента на севере с другими ханствами и султанатами на левом берегу реки Куры до Карабахского и Гянджинского ханств и Газахского и Шамшадильского султанатов на правом берегу, а также некоторые части Картли-Кахети с двумя средневековыми албанскими монастырями.
В письме от 9 августа 1806 г. графу Ивану Гудовичу, главнокомандующему русскими войсками на Кавказе (1806-1809 гг.). Албанский католикос Исраель жаловался на то, что покойный граф Павел Цицианов, предшественник Гудовича в 1803-1806 гг., подчинил его Елизаветпольскую паству Иоаннесу (Ованесу), эчмиадзинскому архиепископу Тифлиса. Представляя Елизаветполь, Карабах, Шеки и Ширван как албанские провинции, которые никогда прежде не зависели от Араратских (Эчмиадзинских) католикосов, Исраель спрашивал графа Гудовича, по какому праву и по каким причинам Елисаветпольская епархия была подчинена Эчмиадзину. Если это произошло из-за взятия Елизаветполя российскими войсками, то, упрекал Исраель, Карабах добровольно присоединился к России, так зачем же «обижать сказаннаго Амараскаго монастыря [резиденцию католикоса Исраеля], который никогда и никаким самодержавным владельцом так обиженным не был, и тогда когда уже Карабаг, Елисаветополь, Шеки и Ширван состояли под управлением властью разных ханов особенно».
Подобно Албанскому католикосу Исраелю, I албанская паства в Елизаветполе также не хотела подчиняться новому порядку: около пятисот человек собрались в Елисаветпольском монастыре и забросали камнями епископа Эчмиадзинского Минаса, который приехал конфисковать церковный налог, собранный Албанским католикосом Исраелем.
В своём ответе от 16 ноября 1806 г. на это письмо католикоса Исраеля граф Гудович попытался обосновать подчинение Елисаветпольской паствы Армянскому католикосату Эчмиадзина покорением Гянджинского ханства в 1804 г., до присоединения Карабахского ханства Российской империей в 1805 г. По объяснению графа, этот факт лишил Албанского католикоса Исраеля права управлять Елисаветпольской епархией, так как он ещё не был подданным российского императора. Гудович отметил, что это подчинение со стороны российского императора было также связано с «усердием и преданностью им [армянским архиепископом Иоаннесом] оказанных к высочайшему престолу е.и.в.», считая, таким образом, невозможным для Исраеля восстановить его прежнее право управлять этой епархией.
Аналогичный ответ дал Гудович 11 марта 1807 г. на письмо архиепископа Сергия (Саргиса) от 12 февраля 1807 г. о неправильном вмешательстве в дела монастыря Ахпат со стороны архиепископа Иоаннеса. Сергий был пастырем албан, проживавших в Картли-Кахети, включая беженцев из Карабаха в 1790-х гг., одним из которых был он сам. Царями Картли-Кахети Ираклием и Георгием новопоселенцам были выделены обширные земельные участки в Лори, Болниси и Борчалы. Эти районы ранее входили в состав Албанского царства и были местом, где располагался монастырь Ахпат, одна из резиденций Албанского католикосата в средневековье. В своём письме от января 1805 г. графу Цицианову, тогдашнему главнокомандующему русскими войсками на Кавказе, Сергий просил графа утвердить его в правах архиепископа Ахпатского монастыря, которым его назначил царь Георгий. Юрисдикция этой епархии, по словам Сергия, распространялась на всех монофизитов, проживающих в царстве, за исключением небольшой части, принадлежащей Эчмиадзинскому монастырю.
В своём вышеупомянутом ответе от 11 марта 1807 г. Гудович упрекнул Сергия в том, что «архиепископ Иоанез был удостоен [Эчмиадзинским] патриархом Даниилом первенствующим в Грузии над армянским духовенством [25 сентября 1804 и 1805 гг.] утверждён по оному и е.и.в. [29 августа 1805 г.], следственно и должны вы уже во всём отдавать как подчиненный ему отчёт и я силоюсего высочайшаго повеления не могу удовлетворить прозьбы вашей, чтобы вы не состояли под его ведением».
Однако, как видно из другого письма Гудовича от 9 ноября 1807 г. на имя архиепископа Сергия, последний собирал церковные налоги с жителей Кахети, принадлежащих монастырю Ахпат, не сообщая об этом архиепископу Эчмиадзина Иоанну. В этом письме Гудович просил Сергия немедленно приехать в Тифлис и передать требуемые отчёты Иоанну, так как последний должен был отправить их в Эчмиадзин. В случае невыполнения приказа Гудович грозился принять меры.
Письма Гудовича католикосу Исраелю и архиепископу Сергию демонстрируют явное предпочтение Эчмиадзинского католикосата Албанскому. Его обоснование насильственного подчинения паствы независимого Албанского католикосата Эчмиадзину раскрывает как противоречие в его ответе, так и настоящую причину, стоящую за этим деянием. Тот факт, что Эчмиадзин находился на территории Иреванского ханства, которое тогда ещё не было завоевано Россией, свидетельствует о ничтожности доводов Гудовича и означает, что оккупация Гянджинского ханства до того, как Карабах перешёл под власть России, не могла быть реальной причиной этого подчинения. Граф был более искренним во второй части своего ответа, который объяснил это подчинение усилиями и лояльностью армянского архиепископа Иоанна России, и подразумевал, что это предпочтение было связано с ролью, отведенной Эчмиадзину и армянам в реализации имперской программы России.
Российские взгляды на этот счёт были подтверждены в рескрипте от 12 сентября 1801 г., адресованном императором Александром генерал-лейтенанту Карлу Кноррингу, главнокомандующему русскими войсками на Кавказе в 1801-1803 гг., в рамках аннексии Картли-Кахети Российской империей. В этом рескрипте император писал, в частности, о пользе привлечения армян к российским границам, что он считал одним из самых надёжных средств установления численного превосходства христиан, и с этой целью «покровительствовать Араратскому Патриаршему монастырю Эчмиадзину, содержать с главою церкви онаго приязненныя сношения».
В отличие от армянских католикосов Эчмиадзина, которые в XVIII в. осторожно общались с Россией, чтобы не вызывать подозрений у своих мусульманских повелителей, албанские католикосы и мелики стремились привести русское правление в регион со времён Петра Первого. По этой причине постепенное упразднение Албанского католикосата не могло быть только результатом лояльности и усилий упомянутого Гудовичем армянского духовенства. В соответствии со своей кавказской стратегией и тактикой её реализации, Россия стремилась установить и удержать Эчмиадзинский католикосат под своим контролем и использовать его влияние среди армян Османской империи и Персии для продвижения экспансионистской политики по отношению к этим странам. Аннексия территорий, населённых христианскими албанами на Южном Кавказе, считалась в глазах российских властей завершённой к 1806 г., и, следовательно, албаны утратили для них своё прежнее значение. Было сочтено разумным завоевать симпатию Эчмиадзина, оправдав его ожидания, среди которых важное место занимало подчинение епархий независимого Албанского католикосата Эчмиадзину.
В 1808 г. умер Албанский католикос Исраель. Это дало армянскому архиепископу Иоанну вескую причину реализовать давно запланированное упразднение Албанского католикосата, попросив графа Гудовича выполнить его обещание оказать влияние на российского императора «по желанию покойнаго [Эчмиадзинского] патриарха нашего Даниила» и подчинить паству Албанского католикосата на недавно оккупированных Россией территориях Тифлисской епархии Эчмиадзина, которую возглавил он сам. Согласно докладу от 22 апреля 1903 г. исполняющего обязанности прокурора Армяно-григорианского синода Эчмиадзина Леонида Френкеля, к 1806 г. католикос Эчмиадзина Даниил фактически отошёл от управления Армянской церковью. Бразды правления перешли в руки архиепископа Нерсеса [Аштаракеци].
Последний очень хорошо понимал, что недостаточно создать некое подобие Эчмиадзинского синода — Высший Совет, который был образован в 1808 г. Также необходимо было заручиться сильной внешней поддержкой этого учреждения, без которой он мог оказаться в опасности не только из-за мусульманского персидского правительства, но также и с точки зрения признания его указов необязательными для грузинской (тифлисской) и астраханской армянских консисторий. С этими намерениями 11 августа 1808 г. архиепископ Нерсес дал подписать умирающему католикосу Даниилу прощение на имя российского императора. Не дождавшись ответила этот запрос, католикос скончался 8 октября 1808 г., и Ефрем, сменивший в 1799 г. Иосифа Аргутинского на посту главы Астраханской епархии Эчмиадзина, был избран Эчмиадзинским католикосом.
Епископ Ретеос, который был послан в Россию за Ефремом, имел предписание просить императора, среди прочего, о том, чтобы духовенство «Албании и Ганзасара» зависело от Верховного Совета Святого Престола Эчмиадзина и Арарата, а что касается управления церквями, то они должны подчиняться приказам Верховного Совета и араратского «Патриарха». Как пишет Френкель, петиция была удовлетворена и окончательно реализована к 1810 г. Это положило начало истории создания будущего Армяно-григорианского синода Эчмиадзина.
Всё более и более разочаровываясь отношением российских властей в Грузинской губернии, албанские беженцы, поселившиеся в этой местности в 1790-х гг. при царях Картли-Кахети Ираклии и Георгии, начали постепенно возвращаться в Карабах, и первыми из них в 1805 г. это сделали мелик Джумшуд из Варанды и его люди, за ними последовали представители Гюлистанского меликства и архиепископ Сергий в 1809 и 1812 гг.
Хотя архиепископ Сергий вернулся в Карабах в 1809 г. после смерти Албанского католикоса Исраеля в качестве карабахского архиепископа, «назначенного» Россией, вскоре при поддержке карабахского хана Мехдигулу он объявил себя католикосом. Против этого акта выступили как Католикосат Эчмиадзина, так и российские власти.
Как видно из письма Эчмиадзинского «Патриарха» Ефрема (1809-1830) русскому генералу Николаю Ртищеву от 18 февраля 1814 г., Эчмиадзин не добился успеха в подчинении христиан в Елисаветполе, Карабахе, Шеки, Шемахе и окрестностях. Одной из причин сему явилось то, что Сергий продолжал действовать как Албанский католикос и отказывался подчиняться Эчмиадзину. Генерал Ртищев в своём письме князю Дмитрию Орбелиани от 19 октября 1813 г. поручил последнему вызвать Сергия и «строжайшим образом запретить даже и помышлять о самовластном названии себя Карабагским патриархом», и что российский император признал только «Эчмиадзинского Патриарха» Ефрема.
Поручение было выполнено, как видно из рапорта Орбелиани от 1 ноября 1813 г. Однако, согласно письму Ефрема от 18 декабря 1815 г., Сергий продолжал действовать как «Патриарх». Тем не менее, в 1815 г. Эчмиадзин с помощью российских властей вынудил Сергия отказаться от титула католикоса и принять титул митрополита с правами архиепископа.
Согласно Макару Бархударянцу, упразднение древнего Албанского католикосата началось сразу после назначения Нерсеса Аштаракеци главой грузинской епархии Эчмиадзина. Переговоры, которые вели Эчмиадзинский католикос Ефрем и архиепископ Нерсес с российскими властями по этому поводу, принесли плоды, и в 1815 г. Албанский католикос Сергий был официально назначен митрополитом Гянджасарским или Карабахским. Сергий умер в 1828 г., и за ним последовал Багдасар в титуле митрополита. Хотя Албанский католикосат был уничтожен в 1815 г., митрополия также означала определённую автономию, что предполагает нежелание России сразу же ликвидировать албанские церковные институции. Это можно объяснить как расположением Эчмиадзина на территории Иреванского ханства, которое ещё не было оккупировано Россией, так и российской тактикой, заставляющей Эчмиадзин продолжать демонстрировать достаточное рвение для успешного продвижения российских интересов по отношению к Османским и Персидским провинциям.
Архиепископ Нерсес, ставший главой грузинской епархии Эчмиадзина в 1813 г., во время новой войны с Персией в 1826-1828 гг., призвал армянский народ обязаться извещать о противнике и послал епископа Стефана и архимандрита Николая помочь с переселением армян в новые аннексированные Россией Иреванское и Нахчыванское ханства, а также в Карабах. В рескрипте от 25 января 1828 г. архиепископу Нерсесу российский император Николай наградил его орденом святого Александра Невского в память за заслуги, оказанные им «во всё продолжение военных действий», и «в знак особеннаго Моего благовеления ко всему Армянскому народу». «С давняго времени, — говорится в вышеупомянутом рескрипте, — и при многих случаях Вы оказали отличную приверженность вашу к России, в особенности-же в нынешнюю войну с Персиянами».
Однако сразу после заключения Туркменчайского мирного договора от 10 февраля 1828 г. по окончании войны между Россией и Персией граф Иван Паскевич, главнокомандующий русскими войсками на Кавказе в 1827-1831 гг., отстранил архиепископа Нерсеса от управления духовными делами армян под верховным руководством католикоса Ефрема во временном управлении, созданном для вновь оккупированных Иреванского и Нахчыванского ханств 6 октября 1827 г. Граф счёл его деятельность предвзятой в пользу армян.
Вскоре после подписания означенного договора указом Николая I от 21 марта 1828 г. на территории этих двух вновь присоединённых ханств была образована вышеупомянутая Армянская область. На основании статьи 15 Туркменчайского договора около 36,000 армян переселились из Персии в Армянскую область. Согласно Адрианопольскому договору, заключённому по окончании войны с Османской империей в 1829 г., в Россию было переселено «более 14-ти т. сем., заключающих до 90-ти т. душ», большинство из которых составляли армяне, в том числе «два Армянских архиепископа, имеющих большое влияние на народ».
Примерно через год после того, как Иреванское ханство, в котором находился Эчмиадзинский католикосат, перешло под власть России, российский министр внутренних дел Дмитрий Блудов в письме от 15 марта 1829 г. графу Паскевичу по приказу императора выступил с предложением разработки программы будущего регулирования управления Католикосатом Эчмиадзина. 31 декабря 1829 г. граф Паскевич сообщил барону Блудову о создании Секретного комитета для разработки основ будущего регулирования. 8 января 1830 г. Комитет начал свою деятельность, и 11 марта 1836 г. был принят документ, озаглавленный «Положение об управлении делами Армяно-Грегорианской Церкви в России».
Перед принятием текст проекта неоднократно обсуждался. Как следует из письма барона Григория Розена, преемника графа Паскевича в 1831-1838 гг., графу Блудову от 17 сентября 1835 г., после получения проекта постановления с поправками на четвёртом заседании Комитета, учреждённого для рассмотрения этого документа, барон Розен связался с католикосом Иоанном 2 июля 1835 г. по поводу раздела южнокавказских епархий, как то было предложено в статье 56 проекта. Католикос Эчмиадзина, как отметил барон Розен, признал разделение «армяно-григорианской» церкви в регионе на четыре епархии справедливым и во всём с ним согласился; но при этом посоветовал исключить Татевский монастырь из Карабахской епархии, якобы «для избежания могущих произойти неудобств и неудовольствий между духовенством и народом», и пожелал «причислить оный со всею его паствою, к Эриванской епархии, начальником которой есть сам патриарх». Замечание католикоса Эчмиадзина было учтено.
На основании совета католикоса Иоанна барон Розен предложил новый проект статьи 56. Согласно ему, из шести «армяно-григорианских» епархий России в четыре входили бывшие приходы Албанского католикосата. Так, в Грузинскую епархию входили албанские церкви в Елизаветпольском «округе», в дистанциях Борчалы, Газаха и Шамшаддиля, а также в части Памбака; в состав Эриванской епархии входила Татевская митрополия; Карабахская епархия включала приходы в провинциях Карабаха (исключая Татевскую митрополию с её паствой), Шеки и Талыша; а Ширванская епархия состояла из приходов в Ширванской, Губинской, Бакинской и Дербентской провинциях.
Предложенная Розеном версия также включала следующее примечание: «Ганцасарская митрополия остаётся в Карабагской провинции, потому что нынешний архиепископ Карабахский есть вместе с тем и митрополит сей области». Статья 56 была принята почти в том виде, в котором предлагал барон Розен, но с одним изменением: из принятой версии было исключено последнее примечание о Гянджасарской митрополии.
Согласно вышеупомянутому отчёту Френкеля от 22 апреля 1903 г., семьдесят лет назад, когда возникла идея о грядущем разделении «больнаго человека» [Османской империи], выраженная императором Николаем I, армяне оказались в центре внимания России. Российские посланники в Османской Порте и Министерство иностранных дел, писал Френкель, внушали имперскому правительству мысли об исключительной важности османских армян для интересов российской восточной политики, которая могла быть реализована, если: 1) в сан «католикоса всех армян» будет возведён человек, верный интересам правительства России; и 2) этот кандидат мог бы подчинить себе османских армян в духовном смысле. Такая идея, продолжал он, «породила целый ряд уступок и снисхождений со стороны нашего Правительства, которыя и послужили прецедентом для будущих домогательств армянских католикосов к созданию для них лично и для их паствы того исключительная положения, которое регламентировано законом 1836 года».
После принятия этого закона права Гянджасарского митрополита Багдасара были существенно ограничены. Со смертью Багдасара 27 июня 1854 г. 8 Шуше закончилась и история «Албанской» митрополии.
Таким образом, не только были заброшены выдвинутые в начале и конце XVIII в. российские проекты построения албанского политического образования в регионе, но и Албанский католикосат и его паства превратились в разменную монету для реализации российской политики по отношению к Османской империи и Персии.
Как отмечали некоторые армянские источники в начале XX в., Албанский католикосат, был уничтожен российским правительством. Постепенное лишение независимого Албанского католикосата его епархий и паствы, а также окончательный роспуск этого церковного института, который начался с аннексии Южного Кавказа Россией в начале XIX в., привели к возрастанию процессов идеологической, культурной и этнической трансформации христианских албан и переписывания албанской и армянской историй в соответствии с новыми реалиями. Церковные школы, перешедшие в ведение Эчмиадзина, особенно после принятия закона 1836 г., начали внушать армянскую идентичность бывшей пастве Албанского католикосата. Этому процессу также способствовала передача его документов в Эчмиадзин.
Помимо многочисленных противоречий и/или отсутствия достаточных либо точных знаний о прошлой и современной истории албан и армии, сравнительный анализ архивных документов и вторичных источников показывает, что сведения об Албании и албанам подверглись редакционной правке по политическим мотивам. Данные содержат ретроспективную эссенциализацию этнической принадлежности и интерпретацию в свете интересов армян и России, где «Албания» превратилась в «Армению», и вся соответствующая информация была представлена и интерпретирована как относящаяся к Армении и армянам, без упоминания Албании [например, если сравнить сведения по теме: Храповицкий, 1862, II, с.37; Бутков, 1869, II, с.151; Дубровин, 1886, II, с.171; Иоаннисян, 1947, с.282-283].
В 1881 г. Раффи имел в своём распоряжении неопубликованный манускрипт Албанского католикоса (митрополита с 1815 по 1828 гг.) Сергия об истории карабахских меликов. Он не понимал, почему Сергий назвал этот труд «Историей страны албан». Раффи также не скрывал своего удивления по поводу того, что Сергий не назвал вышеупомянутого мелика Меджлума или мелика Абова Айком или Арамом, как называли себя сами армяне.
Как уже говорилось выше, основным источником информации об армянах и албанах для российского правительства в конце XVIII в. был архиепископ Аргутинский, глава Астраханской епархии Эчмиадзина, которого на эту должность в 1773 г. назначил Эчмиадзинский католикос Симеон Ереванци (1763-1780).
Ереванци занимал особое место среди армянских католикосов с точки зрения того, что он приложил много усилий для подчинения и, в конечном итоге, упразднения Албанского католикосата. Однако в достижении этой цели ему не удалось добиться успеха, кроме вывода Астраханской епархии из-под юрисдикции Албанского католикосата в 1768 г. Архиепископ Аргутинский скончался 9 марта 1801 г., и его последними словами была просьба похоронить его рядом с Ереванци в Эчмиадзине. Его миссию в качестве главного информатора российского правительства в отношении армян и албанов взяли на себя другие архиепископы Эчмиадзина, а именно Иоанн и Нерсес, оба из которых были главами Грузинской епархии Эчмиадзина, последний — Эчмиадзинским католикосом в 1843-1857 гг.
Таким образом, реализация политической повестки России в отношении Южного Кавказа, Персии и Османской империи привела к упразднению Албанского католикосата, к чему долгое время стремился Армянский католикосат Эчмиадзина, и результировалась в почти полном уничтожении всей идентичности. Албаны-христиане стали называться и в конечном итоге идентифицировали себя как армяне за исключением небольшого числа удин, которые продолжили жить в Габалинском и Огузском районах Азербайджана — области, которая в XVIII -начале XIX вв. входила в состав Шекинского ханства; а также в деревне Зенобиани в Кахети, Грузия.