Р.Меликов

Храмовые области, посвященные божеству Луны, имелись в Каппадокии (Комана), Понте, во Фригии. По сообщению Страбона, этому же божеству Луны была посвящена и храмовая область в Кавказской Албании с храмом Луны.

В 1985 г. Ю.Джафаров в своей статье посвященной локализации храмовой области богини Луны Селены отмечал, что область Анаиты (Селены), упоминаемая Дионом Кассием (II—III вв. н.э.), должна быть отождествлена со святилищем Луны и эта область находилась на правом берегу Куры в районе Халхала (около Газаха на территории Азербайджана).

Опираясь на сообщение Страбона, исследователи помещали албанскую храмовую область Луны то у слияния рек Иори и Алазани, то на месте г.Шеки, или исторической области Шаки (охватывавшей территории Шекинского, Гахского, Закатальского и Балакенского районов Азербайджана), но главным образом на среднем течении р.Алазани, в Восточной Кахетии.

По мнению же ученого К.Алиева, в Албании было два святилища: одно — святилище Анаит на правом берегу Куры между реками Акстафачай и Товузчай (Газахский район Азербайджана), другое — святилище Луны (Селены) недалеко от Иберии. Однако божество Луны в условиях Албании, по-видимому, соответствовало культу богини Анаит, как считают исследователи. Можно предположить, что «область Анаитиды» (а также Аспида) около Куры у Диона Кассия и храмовая область со святилищем Луны вблизи Иберии у Страбона — одно и то же место.

Так или иначе, античный храм являлся не только культовым центром, но и административным, и юридическим, и военным. Во главе такой области стоял жрец, пользовавшийся полнотой власти. Среди целого ряда таких храмовых областей в Малой Азии наиболее известным был храм в Комане Каппадокийской.

Из описания Страбоном храмовых областей в Малой Азии видно, что в Комане Каппадокийской, где имелось святилище Луны, большинство населения состоит из «богоносителей» и иеродулов, т.е. различаются две группы населения, как и в Албании, где жрец возглавляет и храмовую область, обширную и густонаселённую, и иеродулов.

Говоря о Фарнакии, Страбон упоминает храм Луны (Мэн), затем торговый городок Америю, «обладающую большим количеством иеродулов в храмовой землей», и добавляет, что тут имеется «святилище Селены, как у албанов и во Фригии».

Таким образом, если предположить, что в Албании святилище Селены — Анахиты и принадлежащая ему жреческая область были организованы по примеру малоазийских, то можно было бы воссоздать следующую картину. В плодородной части западной Албании, может быть в районе Халхала, имелась священная или жреческая область с храмом богини, особо в Албании почитаемой. Земли, принадлежащие храму, обрабатывали мужчины и женщины, причём все доходы с земли и, возможно, ремёсел шли в пользу храма; доходами распоряжался жрец, которому были подчинены иеродулы и который занимал в стране второе место после царя.

Информация Страбона раскрывает социальную принадлежность верховного священнослужителя храма Селены: самый уважаемый после царя иеревс являлся главой храмовой аристократии. Что касается населения храмовой территории, то видно, что иеревс был хозяином не только в албанском иероне, посвященном Селене, но и всей храмовой территории.

Кроме иеродулов, на жреческой земле проживали и «богоносители», о которых Страбон, описывая албанскую храмовую область, говорит, что они «одержимы богом» и «вещают».

В связи с последним словом, исследователь К.Тревер высказала предположение, что при храме Селены в Албании имелось прорицалище, в котором ответы вопрошающим давали эти «богоносители».

Дело в том, что в Малой Азии при храмах в жреческих областях имелись оракулы. Что касается иеродулов, одни исследователи усматривают в них храмовых служителей, другие — «священных рабов», третьи — закрепощённых крестьян и т.д.

К.Тревер считала, что при рассмотрении вопроса о храмовых землях и иеродулах Закавказья следует учитывать конкретную обстановку, время и место применения труда иеродулов, так как маловероятно чтобы формы хозяйственной жизни на храмовых землях на протяжении веков не менялись.

Храмовая община IV-III вв. до н.э. должна была носить несколько иной характер, чем такая же община в той же Малой Азии в конце I в. до н.э., когда её мог наблюдать Страбон в Комане. Организация экономики жреческой области в Албании могла иметь специфические черты, писала К.Тревер.

К.Тревер, исходя из того представления об общественном строе Албании, полагает, что если речь у Страбона идёт о прошлом, может быть о III в. до н.э., то храмовая область являлась территориальной общиной, объединённой культом определённого божества и возглавляемой жрецом.

Страбон писал, что «того, кто наиболее одержим божеством и один блуждает по лесам, того жрец схватывает, связывает священной цепью и в течение года в изобилии кормит».

В свою очередь, А.Крымский предлагал видеть в этих «одержимых» юродивых и полоумных, которых местное население передавало в храм. По мнению К.Тревер, весьма вероятно, что это были своего рода «божьи люди», кликуши, которые проживали на территории храма за счёт общины.

Страбон писал: «Затем его (иеродула) приводят для принесения в жертву божеству и умащённого закалывают вместе с другими жертвами… Ритуал жертвоприношения таков: некто со священным копьём, которым по обычаю закалывают людей, выходит из толпы и ударяет его сбоку в сердце, будучи опытным в этом деле. По тому, как труп упадёт, отмечают некоторые приметы и объявляют их во всеуслышание»…

Вызывает удивление скрупулёзность, с которой описываются подробности готовящегося более года подобия театрализованного представления, где главную роль исполнял приносимый в жертву иеродул. Материальными аксессуарами культа являлись главным образом священные цепь и копьё.

Всё начиналось с того, что на иеродула надевалась священная цепь. Кульминацией действа было редкое даже для того времени приношение в жертву человека, рассчитанное на зрителей. Судя по описанию, специально выделенным для человеческих жертвоприношений священным копьём наносился удар в сердце. Зрелище заканчивалось тем, что по падению смертельно раненного иеродула совершались гадания, объявляемые присутствующим.

О древнем, освящённом временем обычае свидетельствует копьё, названное священным и по «обычаю» или по «закону» служащее для ритуального умерщвления. Указание же, что лицо, производящее убиение, «имеет опыт» в этом деле, могло бы говорить о том, что убиение выполнял специальный член жреческой общины. Последние слова Страбона объясняют смысл этого жертвоприношения: «Когда же тело перенесут в определённое место, то все, нуждающиеся в очищении, через него переступают».

Таким образом, труп переносили в какое-то определённое, находящееся при храме помещение и тут происходил процесс перешагивания через труп со стороны тех, кто «нуждается» в очищении. Здесь же надо ответить, что уже позднее в Азербайджане зародилось поверье, согласно которому нельзя переступать через лежащего человека, ибо тем самым передаются ему недомогания, болезни.

Видимо, обитатели иера хора перешагивали через труп иеродула, чтобы очиститься, т.е. освободить себя от недомоганий и болезней.

Как уже отмечалось, по Страбону, некоторые иеродулы занимались вещанием. К.Тревер полагает, что при албанском храме имелось прорицалище, куда от населения поступали вопросы к божеству; ответы на них давались «богоодержимыми», которые являлись также толкователями разных примет, связанных с вещанием. Такие оракулы имелись при многих храмах в Малой Азии.

Возвращаясь к вопросу о социальной сущности иеродулов, следует отметить, что раб не мог являться толкователем оракула, вещателем при храме, и если ими были слабоумные, кликуши и юродивые из состава общины, которые содержались за счёт доходов с храмовой земли, то и они едва ли являлись рабами.

Таким образом, текст Страбона об албанской храмовой земле и об иеродулах может подтвердить точку зрения тех, кто в этих храмовых или «божьих» рабах усматривал членов общины, а не рабов как социальную категорию.

Храмовая земля в Албании могла отличаться от аналогичных жреческих областей в Малой Азии какими-то специфическими особенностями, быть может, ритуальными убиениями в целях очищения членов общины, на чём и остановил своё внимание Страбон.

Различные формы культа Луны (Селены) продолжали существовать и в последующее время. В результате этнографических исследований в Губинском и Габалинском районах Азербайджана были выявлены древние надгробия с изображением Луны, Солнца и древа жизни, свойственные для доисламской идеологии азербайджанцев.

Элементы характерных для албан астральных культов и в последствии сохранялись в верованиях населения Азербайджана и Восточной Грузии. Зародились традиции ритуального изготовления оберегов в форме полумесяца для детей, а также ношения амулетов и бус от сглаза среди взрослых.

Издавна люди с каждым появлением новой Луны, протягивая руки к небесам, обращались к Луне с мольбами о долголетии. Эта традиция, долгое время сохранявшееся во многих регионах Азербайджана, слилась с исламской идеологией и при виде новой луны, пожилые люди произносили салават по канонам ислама.

По материалам сборника “Этнокультурное наследие Кавказской Албании”