За семь лет до октябрьского переворота В.Ленин утверждал: «Чтобы сделать его (Толстого) великие произведения действительно достоянием всех, нужна борьба и борьба против такого общественного строя, который осудил миллионы и десятки миллионов на темноту, забитость, каторжный труд и нищету, нужен социалистический переворот …»
И в первые же месяцы после того, как этот «переворот» наконец свершился, Ленин выказывает исключительную энергию к тому, чтобы книги Толстого стали в подлинном смысле общенародным достоянием, чтобы люди сумели бы познакомиться с ними не такими, какими допускала их цензура, а такими, какими написал их автор. Начинается серьезная работа по подготовке полного — Юбилейного собрания сочинений писателя, первый том которого увидел свет лишь в 1928-м году, когда широко отмечалось 100-летие Л.Толстого.
Также развертывается широкая пропаганда творческого наследия писателя публикацией его произведений в, так называемых, «массовых изданиях» — брошюрах и книжечках, выходивших крупными тиражами и предназначавшихся, в основном, для детей и юношества.
Годы становления социализма несколько затормозили развитие ряда культурных процессов, в том числе и процесс изучения и освоения Толстого в Азербайджане. Интерес к великому писателю с новой силой пробуждается здесь лишь с середины 1920-х годов. В 1926-м году, в издании «Маариф ве медениет» («Просвещение и культура») появляется первая в советской азербайджанской периодике статья о Толстом. Статья эта принадлежала перу Л.Бирюкова и была переведена из 6-го номера журнала «Новый Восток» вышедшего двумя годами ранее.
Примечательно, что в своем азербайджаноязычном варианте она была иллюстрирована тремя фотографиями Толстого, что, несомненно говорило об особом внимании издателей к предлагаемому материалу.
По собственному признанию Л.Бирюкова, статья «Толстой и Восток» явилась кратким изложением основных положений его одноименной книги, в которой на обширном документальном материале предполагалось осветить историю взаимоотношений Толстого с современным ему Востоком. Общение это, отмечает Бирюков, особенно активизировавшееся в 1900-е годы, было, в определенной мере, «спровоцировано» отлучением писателя от церкви, что сделало имя его сразу еще более популярным в мире, в частности на Востоке.
Известно, что Толстой вел широкую переписку со многими политическими, общественными деятелями и рядовыми представителями Персии, Турции, Египта, Китая и т.д., поэтому статья имеет весьма определенный интерес, скажем, в смысле идейного влияния, оказанного Толстым на своих современников, сосредоточенных на значительном ареале — от Северной Африки и Ближнего Востока до Индостана и Страны Восходящего Солнца. В частности, Бирюков приводит весьма любопытный факт, характеризующий влияние Толстого на Махатму Ганди, приславшего писателю свою брошюру «Индийское самоуправление» и в течение девяти лет пропагандировавшего идеи «непротивленства» в основанной им толстовской колонии под Иоханнесбургом.
Бирюков также отмечает, что «японцы раньше всех обратились к Толстому», завязав с ним личные контакты еще в конце XIX века, усматривая некую парадоксальность в том, что популярность Толстого в среде японской интеллигенции возрастает именно тогда, когда характер японского общества все более и более приходит в конфликт с тем, что «предпосылал» Толстой восточным народам, и вместо «мирного развития в духе древней религии» обнаруживает явственные признаки «воинствующей европеизации», утрату национальных традиций. Тут же Бирюков подробно останавливается и на взаимоотношениях Толстого с непосредственно мусульманским миром на рубеже веков — период, когда произошло, как известно, значительное усиление ислама и философия «великого учителя жизни», «более соответствующая Востоку, чем Западу», нашла себе потому многих приверженцев среди мусульман.
Подчеркивая «систематичность» общения Толстого с представителями мусульманских народов России, автор при этом ни словом не упоминает об «азербайджанско-толстовских» связях. Кроме того, иллюстрируя тему «Толстой и Восток», Бирюков делает это, акцентируя внимание на влиянии, оказанным толстовским религиозным учением.
Долгое время указанную статью принято было считать первой в азербайджанской советской «толстовской» периодике и единственной вплоть до 1928-го года, а единственным национальным литератором, обратившимся к теме в этот период, назывался М.Рафили. Однако, уже в год издания бирюковской статьи в Азербайджане публикуется аналогичный материал В.Брюсова, а кроме того, в следующем году после опубликования статьи М.Рафили на страницах журнала «Маариф ишчиси» появляется весьма примечательная работа национального публициста Кулиева.
Статья Кулиева была посвящена Толстому-педагогу. Автор подробно останавливается на истории становления Толстого, как педагога, на фоне важнейших вех биографии писателя. Так, в частности, он отмечает значение поездок Толстого за границу в целях накопления знания о европейских школах. Автор писал, что «Толстой побывал во Франции, Германии, Швеции, Англии и усваивал тамошнюю педагогическую литературу, знакомился с педагогами (теоретиками и практиками)… старался поближе познакомиться с родителями учеников…».
Однако главным вопросом, поднимаемым в статье является вопрос об отношении советских людей к Толстому, причем не только как к педагогу. Кулиев заключает, что несмотря на свои убеждения, Толстой является подлинным революционером для советских людей.
В 1928-м году по всей стране широко отмечалось 100-летие со дня рождения писателя. В этот период с серией статей о нем выступает один из организаторов юбилейных торжеств А.В.Луначарский. С одной из них – «Предстоящее чествование Л.Н.Толстого» — знакомит своих читателей журнал «Дан илдызы» («Утренняя заря»). Статья эта, по существу, является программой конкретных мероприятий, приуроченных к юбилею, важнейшим из которых являлось издание Полного собрания сочинений писателя.
В том же году в журнале «Ингилаб ве медениет» («Революция и культура») выходит материал М.Рафили, иллюстрированный фотографиями Толстого. Материал знакомит с важнейшими моментами биографии писателя, говорит об основных вехах его творчества, о беззаветном служении благородным, но утопическим идеалам и является первой в азербайджанском литературоведении попыткой рассмотрения Толстого сквозь призму ленинских оценок.
В этом же, а также в следующем номерах журнала печатается еще одна юбилейная статья — «Пребывание Толстого на Кавказе» И.Ениколопова, известного исследователя русско-кавказских литературных связей. В статье говорится, в частности, о побудительных мотивах приезда писателя на Кавказ, о том, какое значение для последующего его творчества имела «кавказская тематика». Так, отмечает исследователь, именно вследствие соприкосновения Толстого с Кавказом зародился и был гениально воплощен замысел «Хаджи- Мурата», здесь же была завершена писателем работа над первой частью трилогии «Детство», «Отрочество», «Юность», начата вторая и набросан план третьей, возникают задумки таких произведений, как «Утро помещика», «Казаки» и др.
Кавказ сыграл важную роль в формировании мировоззрения Толстого, окончательном решении его посвятить себя литературному труду, и нашел широкое отражение в последующем творчестве писателя.
Глубоко рассматривается жизнь и деятельность Толстого у И.Джангирова. Это усматривается, в частности, уже из самих названий глав, из которых состоит работа: «Кто есть Толстой», «Толстой и революция», «Непротивление злу насилием» и «Ленин о Толстом». Первая из них посвящена перечислению основных вех жизни и творчества писателя, что, в целом, было традиционным явлением в национальной толстовской периодике тех лет, однако уже во второй критике, впервые в азербайджанском литературоведении, поднимает вопрос о конкретном вкладе, внесенным Толстым в дело революции.
Говоря о событиях 1905 г., Джангиров писал: «Толстой был из первых, кто восстал против действий правительства и повел борьбу против власти Николая…».
Толстовское «непротивленство» — и это характерно — автор рассматривает в связи с революционными процессами, имевшими место в современное писателю время на Востоке. Информация, предлагаемая тут Джангировым, во многом перекликается с той, которая помещалась в одноименных публикациях, вышедших в азербайджанской печати ранее, тем не менее им делается сугубо оригинальный вывод о том, что влияние Толстого на революционных деятелей Востока в корне противоречило методам, которыми им приходилось пользоваться для решения принятых на себя задач. Характеризуя это влияние, в частности, на примере Ганди, Джангиров отмечает, что в целом «ошибочные положения Толстого сыграли вредную роль для революционного движения Востока».
Также критиком отмечается положительная необходимость популяризации Толстого особенно среди «тюркского населения страны». И все же, несмотря на очевидную ценность публикации с ссылкой на время ее издания, в ней, к сожалению, как и в других предшествующих и в последующих работах азербайджанских критиков совершенно не оговаривается значение Толстого для культурных процессов в Азербайджане дореволюционного периода.
Статья «Л.Н.Толстой», помещенная в 8-9-м номере журнала «Дан илдызы» за тот же год и подписанная «Э.С.», примечательна, главным образом, тем, что в ней находят подтверждение ошибочные взгляды, высказанные о Толстом философом Г.Плехановым, а кроме того, тем, что в ней толстовские идеи критикуются как бы под «политическим» освещением.
Статья Н.Гусева «Один документ» впервые намечает, в азербайджанской периодике азербайджанско-толстовскую эпистолярную тематику. Здесь, в частности, наличествует факт о переводах из Толстого, осуществлявшихся до революции учащимися-азербайджанцами А. и Т.Шахбазовыми и Х.Алиевым, а также факт приглашения в Ясную Поляну одного из таких юных переводчиков. На следующий день этот же материал публикуется в журнале «Ени ёл».
В своей книге «Л.Н.Толстой и азербайджанская советская литература» С.Асадуллаев утверждает, что первые — советские переводы из Толстого на азербайджанский язык увидели свет в 1929-м году, выдвигая в связи с этим предположение, что издания эти, приуроченные к широкому празднованию 100-летия со дня рождения писателя, опоздали с выходом вследствие каких-то организационных неувязок. Однако следует уточнить, что уже в «юбилейном» году из печати выходит повесть «Детство» в переводе Дж.Джабарлы и отрывок из «Хаджи Мурата».
Впервые уже в советский период Толстой был издан на азербайджанском языке уже в годы, установления в Азербайджане Советской власти. И книгой этой стал сборник рассказов писателя в переводе Ю.Гасанбека. И все же главным событием в этой связи явился выход в 1929-м году сразу четырех произведнений Толстого — Отрочества» в переводе С. Меликова, «Хаджи Мурата» в переводе Б.Талыблы, «Казаков» в переводе Т.Мамедова и, наконец, романа «Воскресение» в переводе Ю.Чеменземинли.
Относительно этих переводов С.Асадуллаев, в частности, замечает: «… В переводе и выпуске первых книг была, видимо, определенная продуманность. Толстой предстал перед азербайджанским советским читателем сразу в разные периоды своего творческого развития — и своей ранней (психологической) повестью («Отрочество»), и наиболее зрелым, полного сатирического обличения романом («Воскресение»), и как писатель кавказской тематики («Казаки» и «Хаджи Мурат»). Имело место, видимо, стремление к целостному охвату Толстого как художника — реалиста в противоположность дореволюционному представлению о нем главным образом как об «учителе» и «проповеднике», к тому, чтобы показать писателя как знатока жизни Кавказа, жизни его народов…».
Следует отметить при этом, что, за исключением «Хаджи Мурата», все приведенные переводы прецедентов в Азербайджане не имели.
Следует внести уточнения и в вопрос о датировке первых переводов на азербайджанский язык ленинских толстоведческих работ. Так, в упомянутой выше книге Асадуллаев замечает: «… Впервые на азербайджанском языке (имеется в виду 1938-й год) появляются ленинские работы о Толстом — отрывок из статьи «Лев Толстой как зеркало русской революции» в газете «Коммунист» и статья «Л.Н.Толстой и современное рабочее движение».
Следует пояснить, что отмеченный отрывок выходит в той же газете уже в 1928-м году, и в том же году работа «Л.Н.Толстой». Кроме того, было выявлено, что до 1938-го года статья — «Лев Толстой как зеркало русской революции» выходила на азербайджанском языке еще дважды — в Избранных произведениях Ленина, напечатанных издательством «Фиргенешр» и в журнале «Ингилаб ве медениет». Таким образом, азербайджанское «толстовское» литературоведение уже в первые годы установления республики было в значительной мере «методологически» вооружено статьями вождя пролетариата, что необходимо учитывать при анализе общих тенденций в национальной толстоведческой критике следующего – предвоенного десятилетия.
Помимо рассмотренных, в этот период выходят еще три публикации о Толстом — это «Ленин o Толстом» Бонч-Бруевича, «Толстой-художник» Луначарского и «Лев Николаевич Толстой» Соболевского. Кроме того, азербайджанской печатью широко освещаются и события, связанные с «толстовскими» торжествами. Так, делая обзор тогдашних периодических изданий, можно встретить в них сообщения о вечере памяти писателя, проведенном в Азербайджанском государственном театре оперы и балета, информацию о подготовке к юбилею яснополянским домом-музеем писателя, заметки о приезде в связи с торжествами в Москву иностранных делегаций и т.д.
В 1928-м году были переведены на азербайджанский некоторые ленинские работы о Толстом. В 1930-е годы работа эта продолжается. Так, в 1934-м году, помимо названной ранее работы Ленина, в его Избранных произведениях, выпущенных «Фиргенешром», публикуется «Лев Толстой и его эпоха», а спустя 4 года в журнале «Революция и культура» (под этим названием выходил в 1930-е годы журнал «Ингилаб ве медениет») выходит «Л.Н.Толстой и современное рабочее движение». Это, разумеется соответствующим образом отражается на характере «толстовской» национальной периодики отмеченного периода.
Основная масса публикаций о Толстом после 1928-го года приходится на 1935-й и 1938-й, также «юбилейные» годы, хотя, чтобы быть точным, необходимо назвать и «незапланированную» публикацию рассказа «Случай на охоте».
Наиболее значительными из «толстовских» публикаций 1935-го года следует признать три — «Великий художник» и «Л.Н.Толстой» М.Арифа и статью И.Луппола «Лев Толстой». В частности, во второй статье М.Арифа рассматривается деятельность великого писателя, так сказать, в «социальном» плане. М.Ариф подробно останавливается на причинах, по которым Толстой «не умеет примириться с буржуазией» и «переходит на сторону патриархального крестьянства» и, с «ленинских позиций» оценив значение толстовского творчества, затем претворяет промелькнувшую в национальной прессе предыдущего десятилетия мысль о «долге» советских людей поближе познакомиться с непревзойденным наследием писателя. Основные тезисы этой статьи как бы повторяются в работе Луппола, наполненные, однако, более глубоким содержанием.
Критик отмечал: «Отражая идеи и настроения, не того крестьянства, которое поднялось с оружием в руках «на уничтожение царских слуг и помещичьих защитников», а той, перед 1905 годом, части крестьянства, которая «плакала и молилась, резонерствовала и мечтала, писала прошения и посылала «ходатайства», Толстой дал чисто отрицательную программу, по существу обрекавшую крестьянство на капитуляцию перед помещиком и капиталом».
В заключение Луппол пишет: «Трудящиеся массы Советского Союза посмеются над толстовской проповедью отказа от всего «земного», они подивятся его пропаганде подавления в себе всех потребностей, они возмутятся его словами о «неделании» и они будут негодовать по поводу его учения о «непротивлении злу»… Но, впитав в себя истинную любовь — социалистический гуманизм, они, как никто, оценят великое художественное наследство Толстого и никому не отдадут его из своих рук…».
В том же году в газете «Бакинский рабочий» публикуется материал сотрудника Центроархива Азербайджана В.Гюльназарова. Материал знакомит читателей с весьма примечательными фактами, иллюстрирующими отношение к Толстому со стороны высшего чиновничества Азербайджана и Закавказья. Так, Гюльназаровым приводится полностью текст телеграммы, посланной Бакинским губернатором Алышевским уездному начальнику Ленкорани в 1910 году, в которой предупреждается о необходимости пресечения любых возможных антиправительственных выступлений в связи с «панихидами по скончавшемуся графу Толстому».
Тут же помещен и текст другой депеши, направленной уже непосредственно бакинскому губернатору по поручению самого наместника Кавказа. Приведенные материалы косвенно давали представление о влиянии Толстого на умы широких слоев трудового населения Азербайджана и о росте их революционной активности в годы, непосредственно предшествующие Октябрю и бакинской коммуне.
Кроме того, в газете «Эдебиет газети» («Литературная гаета») за тот же год появляется развернутый материал «Ленин о Толстом», а также отрывок из повести «Хаджи Мурат». Важно отметить, что материал «Ленин о Толстом» был единственным в своем роде в республиканской прессе тех пет. Позже эта тема будет специально рассматриваться такими азербайджанскими советскими писателями и критиками, как М.Гусейн, Мир Джалал и др.
С информативной точки зрения интересны такие материалы того периода, как «485 книг великого писателя», «25-летие со дня смерти Толстого», а также сообщение под рубрикой «Коротко обо всем» в «Бакинском рабочем». Так, в первой из заметок дается весьма примечательная статистика: оказывается, в период с 1917-го по 1935-й годы в стране было издано до 485 книг писателя общим тиражом в 1,175,000 экземпляров, из них 100 — только в переводах на более, чем 40 языков народов СССР. Называются здесь и тиражи наиболее популярных толстовских книг – «Война и мир» — 320 тыс., «Анна Каренина» — 350 тыс. и т.д.
Во второй заметке сообщается о создании нового отдела в музее Толстого – «Толстой в 1905-м году», где будут собраны и экспонированы автографы произведений, материалы по переписке и другие материалы отражающие жизнь и деятельность Толстого в период первой русской революции. Наконец, третья примечательна, прежде всего, тем, что как бы выхватывает для нас «живой» эпизод культурной жизни Азербайджана тех лет: в ней сообщается о том, что городской библиотекой имени Шварца проводится два — 24-го и 30-го ноября — вечера, посвященных памяти писателя.
За последующие два года в республиканской печати появляется всего один материал о Толстом — «Л.Н.Толстой», напечатанный в «Эдебиет газети» под рубрикой «Литературный календарь» и являющийся, в целом традиционным биографическим очерком о писателе.
К сожалению, тенденция к рассмотрению «толстовских» вопросов лишь «специально», по случаю «юбилейных» дат, оказалась весьма жизнеспособной и позднее, и потому, главная часть материалов о писателе приходится лишь на следующий — опять-таки «юбилейный» год. В этот период все больше усиливается тенденция «политизации» наследия Толстого в условиях нагнетания напряженности в мире.
Очередной юбилей Толстого проходил в условиях резко обострившейся международной обстановки, и это не могло не отразиться на пафосе появившихся в эти годы статей. С этой поры Толстой все чаще начинает выдвигаться в качестве «страстного борца за мир», чтобы позже, уже в годы войны, встать в один ряд со своими соотечественниками в их борьбе против фашистского нашествия.
Так, в газете «Коммунист» помещается, и статья крупнейшего советского толстоведа, одного из членов редакционного комитета Полного собрания сочинений писателя, Н.Гудзия. Статья эта скорее биографического, нежели строго научного плана, так как включает в себя краткую характеристику важнейших произведений писателя в соотнесении с конкретными историческими условиями современной писателю эпохи. Толстой в ней приравнен к таким литературным величинам, как Пушкин и Шекспир.
Здесь же под заголовком «М.Горький о Толстом», публикуется отрывок из горьковской лекции по русской литературе, прочитанной им в 1909-м году на Капри. Ценность публикации в том, что она впервые знакомит азербайджанского читателя с Толстым — человеком, причем делает это посредством высказываний о нем такого же великого писателя, тонкость и глубина психологических характеристик которого общепризнанны. В наблюдениях Горького Толстой поистине предстает как «целый мир». Он явление сугубо национальное, воплощающее в своей душе «все особенности сложной русской психики», великий поборник истины, бессмертные произведения которого, в итоге, стали главным отрицанием того, что он в них проповедовал.
В газете публикуется также заметка «Толстой на азербайджанском языке», представляющая интерес, главным образом, своей статистикой, Так, в ней, в частности, оговаривается, что только в период между последними двумя «юбилейными» толстовскими датами произведения писателя были изданы на азербайджанском языке в количестве 30 тысяч экземпляров.
Кроме того, здесь же сообщается о подготовке к печати 1-го тома «Войны и мира», переведенного на азербайджанский язык М.Арифом. В этой связи следует указать, что фрагмент из упомянутого перевода был в том же году опубликован в журнале «Революция и культура». Здесь же публикуется и перевод лениской работы «Л.Н.Толстой и современное рабочее движение». Однако центральным материалом в журнале следует все же признать статью «Патриот русской земли» Б.Эйхенбаума.
Публикация такого материала накануне назревающейся войны диктовалась не только и не столько научно-познавательной ее ценностью, сколько звучащим в ней «политическим» мотивом. На примерах из жизни и творчества писателя читателю преподавались уроки самого пламенного патриотизма, на что будет особенно часто обращаться внимание в прессе военных лет.
В целом, литературоведение Азербайджана обнаружило значительный интерес к творчеству Толстого в 1920-е годы. Именно впервые в эти годы намечаются контуры темы «Толстой и Кавказ», отмечается и более широкая тема — «Толстой и Восток».
Добровольный приезд Толстого на Кавказ можно объяснить усиливающимся в России в 1840-е годы интересом к так называемому «восточному вопросу». Этот интерес привел Толстого в 14-летнем возрасте на восточный факультет Казанского университета, где он изучал турецкий, татарский, арабский языки, готовясь в дипломаты. Тем временем русский император подготовил проект дележа Турции между Россией и Англией. В результате завязался сложный дипломатический узел, который втянул Россию в Крымскую войну и войну на Кавказе. Приезд Толстого на Кавказ сыграл свою значительную роль и в формировании его как противника всяких войн.
В 1930-е годы в связи с «политизацией» толстовских произведений наметившийся было интерес начинает ослабевать. Вслед за тем практически ничего о Толстом не было сказано вплоть до 1940-го года. В этот период еще не были намечены главные пути, по которым будет далее развиваться толстоведение Азербайджана, вследствие чего статьи азербайджанских национальных авторов, обращавшихся к данной тематике, во многом еще дублировали материалы «традиционных» русских «толстовских» критиков.
Определенная «застойность» коснулась и художественного освоения наследия писателя. Так, после 1929-го года в Азербайджане не было переведено ни одного из крупных произведений Толстого, за исключением повести «Юность». В основном в республике издаются детские произведения писателя — «Три медведя» , «Булька» в переводе М. Сеидзаде, «Лев и щенок» в переводе М.Асланова, «Филиппок» и др. И в этом смысле можно говорить о «рецидиве» дореволюционного отношения к Толстому в Азербайджане как автору, главным образом детской тематики.
В этот период М.Арифом была завершена работа по переводу «Война и мира», однако увидит свет его работа лишь в 1948-м году после окончания войны. Пошедшая на убыль волна интереса к Толстому обрела в Азербайджане новую силу в 1940-е годы.
По материалам книги А.Ализаде