С.Алиева

Распад Российской империи в результате революционных потрясений 1917 года открыл этап образования на Кавказе различных государственных образований, их борьбы за самоопределение. Однако победа большевиков в Гражданской войне вначале пресекла развитие данной тенденции, а затем и существенно изменила весь политический и социально-экономический уклад кавказского общества.

Следует признать, что начальный период утверждения советской власти на Северном Кавказе (1917-1920 гг.) и в Закавказье (с 1920 г.) отличался достаточно толерантной политикой в отношении мусульманского населения. Отчас ти такой подход сохранился и в последующем. В частности, прямая установка к гибкости политической линии по отношению к мусульманам, в том числе на Кавказе, содержалась в резолюции XII съезда РКП (б) «О постановке антирелигиозной агитации и пропаганды».

В ней, в частности, отмечалось: «Принимая во внимание, что 30-миллионное мусульманское население Союза Республик до сих пор почти в неприкосновенности сохранило многочисленные, связанные с религией средневековые предрассудки, используемые в контрреволюционных целях, необходимо выработать формы и методы ликвидации этих предрассудков, учитывая особенности различных национальностей».

Религиозные деятели были неприкасаемыми авторитетами в народе, и власти обоснованно опасались народного недовольства в случае оскорбления чувств верующих. Мусульманское духовенство было реальной силой на Кавказе, и привлечение на свою сторону влиятельных их представителей обеспечило поддержку большевикам.

Однако нужно признать, что большевистская политика в отношении мусульман неуклонно эволюционировала в сторону ограничения и вытеснения традиционных институтов. Если в первые годы советской власти большевики пытались идти на сотрудничество с тюркскими националистами, то уже на Х съезде Компартии 1921 года тюркизм и исламизм были отнесены к проявлениям «буржуазно-демократического национализма». Лица, обвиненные в тюркизме, подверглись репрессиям. Так в 1920-е годы возникло дело против татарских коммунистов («султангалиевщина»), обвиненных в стремлении образовать социалистическую Республику Туран.

Таким образом, под удар попали сторонники Мирсаида Султан-Галиева, возглавлявшего Мусульманскую секцию Народного комиссариата по делам национальнос тей (Наркомнаца). Усиление репрессивной составляющей большевис тской политики отмечалось и в других регионах, в том числе, в Азербайджане, где после прихода большевиков началось преследование членов Правительства АДР, мусаватистов и тех, кто подозревался в буржуазном национализме и в антисоветских настроениях.

Уже в середине 1920-х годов стало ясно, что многие обещания большевиков оказались декларативными, а различные «форсированные меры» по проведению коллективизации, изменению системы образования, преследованию духовенства, верующих, запрещению шариатских судов, и т.д. — вызывали недовольство на местах. Все это привело к тому, что массовые политические выступления на Кавказе с установлением советской власти не только не закончились, но, наоборот, развернулись с новой силой.

Этап массовых репрессий наступил в условиях перехода к так называемой «социалистической реконструкции». В конце 1920-х — 1930-е годы представители многих северокавказских народностей переселяются советскими органами на территорию Центральной Азии по классовому признаку (т.н. кулаки).

В то же время, преследованиям подверглись и некоторые этнические группы. К примеру, в 1930-е годы дагестанские азербайджанцы — потомки иммигрантов из Южного Азербайджана, как и большинство населения с иностранным гражданством на территории Советского Союза, ошибочно записанные в советской переписи персами, были выселены с мест своего проживания. Массовой депортации подверглись и другие народы Азербайджана и Северного Кавказа.

Настоящей драмой для народов Кавказа стал переход к сплошной коллективизации. 11-16 февраля 1930 года на совещании ЦК ВКП (б) по вопросам коллективизации и ликвидации кулачества как класса приняли участие секретари ЦК партии Азербайджана, Грузии, Узбекистана, Таджикистана, Армении, а также Дагестанского, Бурятского, и др. обкомов и райкомов.

А после принятия ими постановления от 20 февраля 1930 года «О коллективизации и борьбе с кулачеством в национальных, экономически отсталых районах», население, выражавшее недовольство на религиозной почве, неудовлетворенное аграрной политикой и образом правления, и к тому же классифицированное как кулаки, подверглось еще большим репрессиям. Естественно, что это не могло не вызвать ответной реакции со стороны кавказских народов.

Повстанческие движения, имевшие место в Чечне, Дагестане, а так же в Закатальском округе (Алиабатском и Кахском районах, в селениях Шеки и др.), Гянджинском округе Азербайджана разворачивались под лозунгами: «Освобождение народа из-под власти Советов», «Долой колхозы». Органы ГПУ докладывали в Москву о руководстве восставшими в Азербайджане из Дагестана и Турции.

События в Южном Дагестане разворачивались в опасном для местных властей направлении. Повстанцы заняли ряд селений Касумкентского, Табасаранского, Курахского районов и двигались по направлению к Азербайджану. Среди населения распространялись сведения о свержении советской власти в Дагестане и занятии Дербента турками.

19 мая 1930 года азербайджанский повстанческий отряд из 10-12 человек перешел границу у сел. Хнов Рутульского района и проник на территорию Южного Дагестана. Началось восстание хновцев, поддержанное жителями села Борч. Повстанческие отряды из Азербайджана сконцентрировались в районе Салаватского перевала (300 чел.). Восстание в селениях Борч и Хнов Рутульского района имело отзвук в широких слоях населения. Предполагалось, что в случае малейшего передвижения повстанцев восстание может охватить весь Горный Магал Рутульского района.

На подавление восставших районов Азербайджана и Дагестана Советская администрация направила воинские части. Были перекрыты проходы из Дагестана в Закаталы, чтобы не допустить прорыва повстанцев в Азербайджан. Советские войска подавляли восстания, арестовывая участников и беря в заложники местных жителей. В результате, восстание в Хнов с участием азербайджанских повстанцев, как и другие, было подавлено. Тем не менее, протестные настроения оставались весьма мощными. В этот период фиксируется массовый выход местных жителей из колхозов.

Весьма настойчиво ставился и вопрос о религиозных ценностях народа. Требования повстанцев заключались в следующем: восстановление шариатских судов и школ; брак по шариату вместо ЗАГСа; ликвидация сельских советов и восстановление статуса старшин; прекращение преследований по религиозному убеждению и восстановление отобранных мечетей; освобождение религиозных служащих от налогов; возобновление избирательного права лицам, лишенным их; уменьшение налогов и предоставление льгот налогоплательщикам; прекращение арестов невинных людей.

В принципе, регион отличала хроническая нестабильность. Вновь выступления против советской власти активизировались в 1934 году. На август этого года насчитывалось 5 групп повстанцев, каждая численностью от 24 до 37 человек. Они действовали в Дербентском, Табасаранском, Ботлихском, Хасавюртовском, Казбековском, Бабаюртовском, Кизлярском, Караногайском, Акушинском, Хунзахском и Гумбетовском районах.

Наиболее активные выступления происходили в Южном Дагестане и на плоскости Северного Дагестана. Нужно признать, что почва для массового недовольства властями в регионе была создана самая благоприятная. Под предлогом борьбы с кулаками из Дагестана были высланы 450 хозяйств, из Чечни — 450, из Кабардино-Балкарии — 250, из Северной Осетии — 150, из Карачаевской области — 150, из Черкесской области — 50..

Не удивительно, что население Дагестана протестовало и открыто, и в скрытых формах. В частности, оно бойкотировало советские праздники и советскую власть. Чтобы предотвратить волнения, установить жесткий контроль за населением региона, СНК СССР 21 мая 1936 года за № 911 принимает постановление «О переселении 1000 кулацких хозяйств из Дагестана и Чечено-Ингушской области» — тысячи человек были высланы в Киргизскую ССР.

Так Кавказ вошел в полосу ужесточения борьбы власти и общества, борьбы против инакомыслия. В СССР заработал механизм беспощадной репрессии — карательных мер, применяемых государственными органами под предлогом защиты и сохранения существующего строя. Все эти мероприятия партии и советского правительства позже вошли в историю под названием сталинские репрессии, массовые репрессии, массовый террор, и стали составной и сопутствующей частью формирования и утверждение тоталитарного режима советского государства.

Репрессии коснулись всех слоев населения, возникали невероятные дела против тех, кто подозревался в приверженности национальному мышлению, а не советским штампам. Шли массовые разоблачения «врагов народа», «вредителей», «шпионов», что отражалось на судьбе не только самих «виновников», но и их родных, близких, коллег.

Пик массовых репрессий 1936 — 1939 годов пришелся на 1937 год. В Азербайджанской ССР был свой «Сталин», свой «хозяин» — Первый Секретарь ЦК Компартии Азербайджана Мир Джафар Багиров. По мнению, сложившемуся в азербайджанской общественной и научной среде, Багиров был прямо причастен к репрессиям в Азербайджанской ССР. Но в то же время, репрессии в Азербайджане начались еще задолго до Багирова.

Несомненно, огромную роль в осуществлении репрессий играло НКВД. М. Дж. Багиров являлся только инструментом, винтиком в руках центрального руководства большевистской партии. Уже потом высказывались предположения, что если бы М.Дж. Багиров и другие партийные функционеры Азербайджана что-либо предприняли против «генерального курса» правящей партии, их самих бы и расстреляли, что, собственно, потом и произошло.

Достаточно вспомнить об основных этапах карьеры данного лидера, прежде всего, о его службе в ГПУ. Так или иначе, на М. Дж. Багирове лежит прямая ответственность за события в Азербайджане. В феврале 1921 г. М. Дж. Багиров назначается председателем АзЧК, затем АзГПУ. Этот пост он занимал в течение 1921-1930 гг. (с небольшим перерывом в 1927-1929 гг.). Наряду с руководством службой секретной полиции, М. Дж. Багиров с 1924 г. занимал посты наркома внутренних дел и заместителя председателя правительства Азербайджанской ССР.

В данной связи, уместно вспомнить слова лидера азербайджанского национал-демократического движения М.Э. Расулзаде о Багирове, когда тот стал председателем Закводхоза (Закавказского Водного Хозяйства): всех вод Закавказья не хватит, чтобы смыть кровь с рук Багирова.

По заключению исследователя этого вопроса профессора Эльдара Исмаилова, «в 1920-е годы при активном участии Багирова были уничтожены практически все очаги политического сопротивления в Азербайджане. Причем, уничтожены самым беспощадным образом».

Багиров был продуктом той системы, которую создал Иосиф Сталин. Указывая на его участие в репрессиях, конечно, нельзя отрицать личностные качества Багирова как руководителя, обладавшего харизмой, умевшего управлять людьми. Во многом благодаря им, Багиров сумел положить конец той кадровой чехарде, которая существовало в руководстве республикой на протяжении 20-х — первой половине 30-х годов.

Последующее длительное нахождение его на посту руководителя республики (1933-1953) было также связано с иными факторами субъективного порядка. Одним из них были близкие отношения главы Азербайджана с Л. Берией, который и рекомендовал Багирова на пос т первого секретаря. Сам Берия с 1932 года возглавил партийную организацию Закавказья (1932-1936), а с Багировым был знаком еще по совместной работе в Азербайджанской Чрезвычайной комиссии (Берия был руководителем Следственно-оперативного отдела ЧК Азербайджанской ССР).

В целом, за 20-30-е гг. в СССР произошла огромная социально- экономическая революция, которая не могла не иметь последствий. Изменилась природа собственности, структура общества, экономический уклад, идеология. Безусловно, были силы, которые находились в оппозиции (открытой или скрытой) этому процессу. Необходимо учитывать и внешнеполитический фактор, состоящий, главным образом в том, что у СССР в это время фактически не было союзников. Между тем, приближалась большая война.

Нужно признать, что, будь в это время во главе руководства республикой вместо Багирова кто-либо другой, это все равно не изменило бы логики работы репрессивной машины. Она уже была включена, причем далеко не в 1937 году. Фактически репрессии в СССР никогда и не прекращались. Они начались с момента образования этого государства и завершились его падением. Менялся лишь характер, степень жестокости репрессий. Эпоха 1937- 1938 гг., безусловно, стала их кульминацией.

К репрессиям можно отнести борьбу с кулачеством, инакомыслием и диссидентством, депортацию народов и т.д. Советская идеология всегда воспитывала советских граждан в духе борьбы. Даже большинство работ по советскому периоду 20-30-х гг. всегда начинались этим словом – «борьба». «Борьба с врагами народа» была той центральной идеей, которая должна была подстегнуть и мобилизовать граждан накануне новых испытаний.

Как и все в СССР, репрессии проводились на плановой основе. Планы о численности граждан, которые подлежали аресту, спускались сверху и беспрекословно выполнялись нижестоящими карательными органами. Что же касается обвинений, то их выбор, по сути, был предопределен и предельно незамысловат.

Думается, что, широко распространенные в Азербайджане обвинения граждан в «пантюркизме», во многом стали следствием малообразованности их авторов – создателей (советские следователи и прокуроры), зачастую самым смутным образом представлявших даже само значение этого слова. Им просто нужны были яркие ярлыки, которые позволили бы обвинить арестованного, например, в связях с Турцией, с которой отношения к этому времени сильно испортились. Правда среди репрессированных были и такие люди как Г. Джавид, С. Мумтаз, Б. Чобанзаде и др., которые хорошо были знакомы с истоками этой идеи. Но и они не вкладывали в него политический смысл и больше рассматривали как культурную категорию.

В годы сталинских репрессий с территории Азербайджана было выслано в ссылку более 100 тысяч представителей интеллигенции, военнослужащих, деятелей культуры и искусств, ученых, писателей, учителей, религиозных служителей.

Первая волна репрессий (1920-е годы) затронула «чистых» контрреволюционеров, прежде всего, деятелей АДР, мусаватистов, иттихадистов. Вторая волна (1936-1939) уничтожила «врагов народа» в лице «пантюркистов» и «панисламистов». Это подтверждает общую тенденцию, в силу которой, в сталинское время национальные кадры все время находились под подозрением в склонности к национализму.

В Азербайджане в 1936-1938 годы репрессиям подвергались в основном именно по обвинению в «буржуазном национализме». Вместе с тем, кадровая политика в национальных республиках была очень осмотрительной. Особенно власти опасались обострения межнациональной конфликтности, нападок и обвинения со стороны различных национальных групп.

В связи с тем, что режим пос тоянно поддерживал идею об угрозе СССР извне, о внешней опасности, исходящей от Запада и находящихся под их протекторатом и влиянием пограничных с СССР стран, в Азербайджане развернулась масштабная антииранская и антитурецкая пропаганда. Cоветская власть подогревала общественное мнение ожиданием угрозы со стороны Ирана и Турции. Пресекались малейшие протурецкие и проиранские симпатии.

По данным, представленным на официальных ресурсах: «Конкретно в Азербайджане с 1930-го до начала 1950-х годов было репрессировано около 70,000 человек, 29,000 из которых являлись представителями интеллигенции страны. Только в 1937-м году было расстреляно 16 азербайджанских генералов. Согласно данным посольства Азербайджанской Республики в Казахстане в годы сталинских репрессий в Казахстане было убито 150,000 азербайджанцев, 28,000 из которых были расстреляны без суда и следствия. Среди репрессированных встречаются имена таких известных азербайджанских научных, культурных и общественных деятелей как Аббас Мирза Шарифзаде, Айна Султанова, Бякир Чобанзаде, Джамшид Нахчыванский, Гусейн Джавид, Микяил Мушфиг, Гамбай Везиров, Рухулла Ахундов, Юсиф Везир Чеменземинли, Омар Фаиг Неманзаде, Ахмед Джавад и др.».

По данным азербайджанского историка Э. Исмаилова: «Только таким внесудебным органом, как Особая тройка при НКВД Азербайджанской ССР, в 1937 за политические преступления были осуждены к разным срокам лишения свободы 2846 человек, а к высшей мере наказания приговорены 2215 человек. Только за антисоветскую агитацию и пропаганду были приговорены к расстрелу 1108 человек. В 1938 году Особая тройка рассмотрела дела в отношении 10 тыс. человек. Не менее, если не более масштабно, действовала выездная Сессия Военной Коллегии Верховного Суда СССР. Так, эта инстанция за 2 дня 30 и 31 декабря 1937 года рассмотрела дела на 95 человек, а в последующие дни января 1938 года эта же сессия рассматривала ежедневно от 40 до 50 дел».

Жертвой сталинских репрессий были не только физически пострадавшие люди, брошенные в застенки, казненные, либо погибшие в лагерях. Жертвой политических репрессий можно по праву называть весь советский народ, который подвергался психическому и моральному давлению.

Нельзя обойти вниманием и репрессии в годы войны 1941-1945 годов. В то время, когда все народы СССР участвовали в борьбе против фашизма (в частности, Азербайджан обеспечивал снабжение советской армии и послал на фронт 1/5 своих жителей), население Кавказа подверглось невиданным репрессиям и депортации целых народов.

В 1943-1944 годы были репрессированы карачаевцы, балкарцы, ахыскинские тюрки, чеченцы, ингуши. Соответствующие национальные автономии были упразднены. Поводом к выселению некоторых из них послужила деятельность лидеров национального движения начала 1940-х годов, возглавляемого писателем Х. Исраиловым и юристом М. Шериповым. Созданный ими военный штаб в июне 1942 года обратился к чеченцам и ингушам с призывом принять немцев как гостей, если те полностью признают независимость Кавказа. Известна также деятельность «Особой партии Кавказских братьев» (ОПКБ).

В 1944 году ЦК ВКП (б) обсуждало вопрос и о переселении народов Дагестана, как «ненадежных», в Центральную Азию. Лишь М. Дж. Багиров убедил Сталина не идти на этот шаг. Он мотивировал это тем, что много лезгин работает на нефтяных промыслах, и выселение дагестанцев нанесен урон экономике региона. На самом деле, прошение Багирова и старание отговорить Сталина заключалось в желании отстоять важный для Азербайджана регион. Надо отметить, что свидетельством доверия И. Сталина к М. Дж. Багирову было то, что именно ему было поручено формирование высшего руководства Дагестана на уровне первого и второго секретарей областного комитета партии.

Нельзя не упомянуть и о том, что в военные и послевоенные годы, попавшие в годы Второй Мировой войны в плен к фашистам азербайджанцы, как и другие советские граждане, по возвращении помещались в фильтрационные лагеря и высылались (в Казахстан и т.д.).

Азербайджанский народ не был репрессирован, как многие другие народы Кавказа, по обвинению в пособничестве фашистам. Однако в Азербайджане было осуществлено массовое переселение населения из пограничной полосы. Из приграничных районов с Ираном были выселены все «политически сомнительные элементы». Наряду с этим, жители приграничной полосы подвергались тщательному контролю.

К концу войны, в преддверии вполне возможной войны с Турцией, в регионе начался новый виток репрессивной активности в отношении кавказского и тюркского населения, особенно расселенного вдоль побережья Черного моря, вдоль советско-турецкой границы.

Летом 1944 года разведуправление Закавказского фронта подготовило карты размещения турецких войск. 6 июня 1944 года первому секретарю ЦК КП(б) Азербайджана М.Дж. Багирову начальником разведки Закавказского фронта полковником Горшковым была передана карта дислокации турецких войск. Тщательно отслеживались разведкой статьи журналов «Чинаралты» и «Акбаба», издаваемых Нури Пашой, на страницах которых пропагандировалось единение всех тюрков «под одной чинарой».

К концу Второй Мировой войны отношения между Турцией и СССР перешли в напряженное русло. 7 июня 1945 года народный комиссар иностранных дел В. Молотов, приняв в Кремле турецкого посла С. Сарпера, предъявил целый пакет требований: уступить восточные провинции Турции, разрешить создание военной базы в проливах и совместный контроль над ними.

Подобное развитие советско-турецких отношений привело к серьезному их охлаждению и стало одним из актов приближения так называемой холодной войны. Между тем, в самом СССР в послевоенный период вновь стала набирать обороты репрессивная активность. Переселения, депортации носили хаотичный характер. Из родных очагов массово выселялись целые семьи, селения, районы. Принудительные переселения были осуществлены, к примеру, в Грузии. Так, из Тбилиси на окраины Грузии были высланы азербайджанские и курдские семьи.

В 1948-1953 годы по Постановлению «О переселении колхозников и другого азербайджанского населения из Армянской ССР в Кура-Арксинскую низменность Азербайджанской ССР» депортации из родных очагов подверглись сотни тысяч азербайджанцев Западного Азербайджана. Все это мотивировалось потенциальной возможностью сочувствия мусульманского населения приграничных с Турцией районов. Фактически это означало, что советское руководство не доверяло мусульманскому населению Кавказа, видело в нем врага, «пятую колонну».

Лишь с конца 1950-х годов большинство репрессированных народов получили разрешение на возвращение в родные места. Декларация Верховного Совета ССР о признании незаконными всех направленных против них актов была принята 14 ноября 1989 года. Постановление об отмене всех юридических актов, направленных против репрессированных народов было подписано 7 марта, а 26 апреля 1991 года был принят Закон РФ «О реабилитации репрессированных народов». Историческая справедливость была восстановлена, однако депортация целых народов на основе надуманных обвинений ос тавила тяжелый след в исторической памяти народов. Длительная задержка с реабилитацией способствовала консервации конфликтного потенциала проблемы.

Следует учитывать и то, что реабилитированные народы возвратились на территорию, уже занятую предс тавителями других этносов. Сложившееся в царское и советское время компактное и чересполосное расселение стало основой недовольства административным и территориальным делением границ Ингушетии, Осетии, Чечни, Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Ставропольского края и др., при определении государственной границы между Азербайджаном и РФ, Грузией и РФ.

Сталинские репрессии были направлены на борьбу не только против тех, кто сопротивлялся советской власти, подозревался в инакомыслии, но и против предполагаемых, воображаемых врагов режима. В разное время массовым политическим репрессиям подверглись различные слои общества, но в годы Великой Отечественной войны от них пострадали целые народы.

Репрессии и депортации, перекраивание административно-территориальных единиц на Кавказе заложили основу этнотерриториальных споров и конфликтов, оставили горькую память, сформировали отношения противопоставления «свои-чужие» — «кавказцы-русские».

В целом, в сталинский период советской истории многие преступления, правонарушения, неосторожные высказывания и т.д. рассматривались с точки зрения угрозы советскому строю. Репрессиям подвергались по классовому признаку или подозрению в «собственничестве», принадлежности к эксплуататорским классам. Поэтому репрессии в это время в основном носили политический характер.

По материалам журнала «Современная Научная Мысль»