Л.Шиламова
В Баку во время АДР тоже была полиция. За свое создание эта служба должна быть благодарна выдающемуся востоковеду, государственному деятелю, генерал-майору из Гейчая Садых беку Агабекзаде (1865-1944). Агабекзаде долгое время служил в артиллерийских частях на Кавказе, а затем, до 1913 г. — в Туркестане и Закаспии. В возрасте 48 лет он вышел в отставку, вернулся в Гейчай. к мирной жизни, но отдыхать долго не пришлось: с началом I Мировой войны, он был вновь мобилизован. Прошло еще 4 года.
Во времена АДР он (с октября 1918 г.) исполнял обязанности министра внутренних дел АДР. До выхода на пенсию 23 января 1920 г. был заместителем министра внутренних дел, а зачастую исполнял даже обязанности министра.
Вплоть до советизации Азербайджана в полиции АДР руководствовались распоряжениями Садых бека «Об организации полицейских учреждений», «О департаменте полиции», «О полиции общей, уездной и городской» и т.д. Он сыграл и большую роль в разработке концепции по реформированию полиции АДР.
После падения АДР Садых бек с семьей решил эмигрировать за границу. Тогда в Азербайджане уже семь месяцев существовала советская власть. Однако, что его ждало на чужбине Агабекзаде и предполагать не мог. Позднее, это стало известно из его писем…
Письма его, как и письма студента Бахрама — его племянника — адресованы были в Стамбул, двоюродному брату — Али беку Гусейнзаде, обосновавшемуся в Турции еще с 1910 года.
Понятно, что решив уехать за границу. Агабекзаде не мог не повидаться с ним и некоторое время прожил в Турции в семье дяди. Обстановка в Турции быта неспокойной, к тому же Агабекзаде полгода там проболел и, чуть поправившись, решил ехать во Францию, где тогда можно было встретить многих соотечественников, приехавших туда ранее, или в составе делегации на Версальскую мирную конференцию.
В какой то степени, стараясь оправдать свой отьезд в Париж, Агабекзаде просит Али бека сообщить своим братьям в Азербайджан, что он уезжает от них во Францию «по климатическим условиям», считая тамошний климат более благоприятным для своего здоровья: «Сообщи им, что я страшно тоскую…и об одном молю бога ежедневно, чтобы хотя бы до смерти повидаться с ними.»
Первое сохранившееся до наших дней письмо из Парижа было отправлено Агабекзаде 7 сентября 1921 г. Отвечая Али беку, он называет полученное от него письмо «праздничным подарком», написанным накануне Курбан-байрамы и вспоминает прошлогодний Курбан. который они провели всей семьей.
Первые, восторженные впечатления от жизни в Париже, где, по его словам, «можно жить месяцами, нигде не бывая, никого не видя и лишь любоваться природой и человеческим искусством, не чувствуя тоски», меняются на более сдержанные. Нигде не бывать и никого не видеть — не получается, а встречи с соотечественниками не приносят ему радости.
Агабекзаде чувствует отчуждение к себе и с горечью пишет об этом: «В делегации был только один раз по приезде и второй раз. уже после величественного и замораживающего приема Топчибашева. меня туда больше не тянет…. когда было ясно подчеркнуто, что я для них совершенно чужой и даже была разыграна инсценировка, что меня не узнают…Бог с ними, предпочитаю даже поголодать, чем идти с поклонами.»
И здесь же продолжает: «Из Азербайджанцев (так в тексте — прим авт.) встретил лишь случайно на улице братьев Гаджинских — бакинских богачей и Ф…бека Векилова. Случайно узнан, что сюда же приехали Хасмамедов, Амирджанов. Мешади Али Рафиев и Багир Рзаев, но они у меня не были и я их тоже не ищу. Они приехали за деньгами, но. кажется, пока ничего не выходит.»
В другом письме: «…Амирджанов. по-видимому уклоняется от истины говоря, что был у меня здесь два раза. Едва ли бы он меня вспомнил, ибо он, к сожалению, как я убедился, принадлежит к категории людей, которые ищут знакомых постольку, поскольку они могут быть нужны по материальным соображениям. Я же. при настоящих условиях, для него был бесполезен. С грустью должен признать, что вообще среди наших азербайджанцев в этом отношении имеются лишь редкие исключения.»
Да. жизнь во Франции была дорогая. Генерал Агабекзаде вынужден часто в поисках более дешевого жилья, менять квартиры, обедать в столовых и все время рассчитывать свои средства, которые таяли с каждым днем. Услышав, что жизнь в Германии намного дешевле, чем во Франции, он пишет Али беку: «…у меня есть предположение, если здесь не будет для меня подходящего дела на зиму переехать в Висбаден.»
Однако это не было сделано по разным причинам и Агабекзаде оставался во Франции до 1927 года. Жить становилась труднее и только Али беку он мог поведать, что у него на душе. Об этом наиболее откровенно он пишет в письме от 26 февраля 1922 года.
Это похоже на исповедь: «Дорогой Алибей! Как давно я тебе не писал! Ты удивишься, если я скажу, что причиной моего долгого молчания именно и было то, что я последнее время особенно затосковал по родным лицам и друзьям. Я особенно почувствовал ранее не так сильно ощущаемою мною болезнь, называемую la nostalgie. Я теперь знаю проявления этой болезни, это — отсутствие всякой энергии, паралич воли, полн[ая] индеферентность и гнетущая душу какая-то неопределенность, беспокойная тоска. Я каждый день мысленно вел с тобой долгие беседы, а вот взяться за перо, написать письма я не мог себя заставить и все откладываю и откладываю. Это душевное состояние усугубляется особенно тем. что я не предвижу конца своему скитанию и невольному изгнанию из родины. Сколько времени протянется еще это положение, ведомо одному Богу. А между тем, день идет за днем, месяцы следуют за месяцами и годы за годами. Сидишь без дела. Без определенных занятий не потому, что не хочешь работать, а потому, что нет никакой возможности найти работу: средства к жизни постепенно иссякают, а что дальше неизвестно… Пока же, чтобы дольше протянуть время, я опять надумал ехать в Германию… Но тогда Али Мардан бей отсоветовал мне это, сказал, что лучше если я месяц другой еще подожду здесь, что может быть делегация добудет средства и тогда могут мне помочь. Теперь надежды исчезли, средств у делегации нет и они с марта уже перестали выдавать какую-то ни было субсидию кому бы то ни было.»
За время пока Агабекзаде находился в нерешительности куда ехать, он зашел к Али Мардану беку (Топчибашеву) чтобы уже проститься с ним и с его семьей. И тут узнал, что один из его коллег по Институту Восточных языков, некто барон Ховен имеет небольшое имение около Ниццы, где и живет, и что он очень расположен к мусульманам и азербайджанцам. Али Мардан посоветовал списаться с ним, что Агабекзаде и сделал.
Барон пригласил его «приехать к нам непременно погостить на несколько недель«. Вследствие этого, пишет Агабекзаде Али беку, ‘»я распростившись с Парижем выехал оттуда 16 марта» и 17 уже был…у Барона Ховена. где и нахожусь теперь.»
Барон Ховен оказался настолько примечательной личностью, что Агабекзаде сообщает о нем много интересных подробностей: «Это русский полковник, он говорит, что может быть ты его знаешь по Баку, где он служил до 1900 года при губернаторе, великолепно владеет языками французским, английским, немецким и персидским. Но что удивительно и симпатичнее всего, он, будучи в Баку, еще в 1897 году принял по глубокому убеждению мусульманство… Страшно любит мусульман, турок и Азербайджан и считает себя его подданным.»
На юге Франции Агабекзаде прожил почти четыре года. В письмах Али беку он пишет, что чувствует себя хорошо, поправился, климат для него оказался благотворным. Но и здесь тревоги и сомнения о будущем его не оставляют. Он по-прежнему ищет хоть какое-нибудь занятие, чтобы иметь заработок: «…жить здесь без дела, без заботы, вдали от родины и близких очень тяжело, несмотря на все мои старания до сих пор никакой работы, никакого занятия не мог найти» (1923 г.).
Агабекзаде беспокоился о своих братьях и родных в Баку, не мог наладить с ними переписку и в то же время боялся навредить им: «Теперь я опасаюсь им писать, боясь, что может быть даже самое невинное письмо им навредит, могут придраться, что они находятся со мной в переписке. Вообще мое душевное состояние невыносимо» (1923 г.).
В середине нюня 1922 г. Агабекзаде переехал из Valluuris в Nice (около Ниццы) и в Париж больше не возвращался. В письме от 26 июня 1923 г. он сообщает, что наконец получил по почте письмо из Баку от брата Рагим бека, который сообщает о благополучии всех родных, хотя «организованное в последний год коммерческое дело лопнуло и брат потерял все«, но Агабекзаде радовался, что Бог сохранил им жизнь и здоровье.
В этом же письме он пишет Али беку: «… получил от Мамед Эмина Расулзаде его «Историю Азербайджана» с твоим предисловием… Я ему признателен за любезное внимание… Читаю я ее с большим интересом, ибо книга написана очень живо и заключает много ценных и совершенно точных сведений. О себе ничего нового…. Не имею работы… и это обстоятельство меня подавляет… Средства к жизни истощаются и нужно во что бы то ни стало что-нибудь предпринять.»
Агабекзаде обращается за помощью к Али беку, надеясь что он с помощью друзей найдет ему хоть какую-нибудь работу: «нужно похлопотать, нужно переговорить, нужно написать кому следует, не откладывая в долгий ящик.»
Агабекзаде сообщает сведения о себе: «Кроме своего родного тюркского и русского языка, владею хорошо французским языком, предназначался раньше, до захвата большевиками Азербайджана, правительством Азербайджана быть аккредитованным, как представитель этого правительства в Польшу пли в Швейцарию. Я не претендую на какую-нибудь видную должность, лишь бы была должность и заработок по какому угодно министерству, лишь только не в малярийной местности, конечно предпочел бы Константинополь, чтобы быть вместе с Вами и близко от братьев.»
Агабекзаде все больше и больше заботит его дальнейшая судьба: «Несмотря на крайнюю экономию и бережливость, ресурсы мои истекают. Не позже весны нужно найти какое-нибудь место, какую-нибудь работу, заработок, иначе положение мое будет безвыходным.»
Пытаясь как-нибудь облегчить свое положение, он просит Али бека незамедлительно выслать ему по почте некоторые бумаги и документы, оставленные им при отьезде в Париж на хранение. 30 марта 1924 года он сообщает о получении пакета с документами, но надежда получить что-нибудь за акции почти пропала. Не надеясь больше на Али бека, Агабекзаде дает уроки турецкого языка, заочно поступает «студентом в школу», в надежде что она поможет ему правильно писать по-французски, просит прислать книгу-грамматику турецкого языка на французском языке, так как преподавать приходится на французском.
Кроме этого, генерал Агабекзаде рассылает повсюду объявления, что дает уроки турецкого, русского и французского языков. А дела в школе, где он работает уже 5 месяцев идут успешно и он получает похвальные отзывы на свою работу.
«Все же мое хоть и невольное пребывание во Франции окажется продуктивным,» — не без иронии сообщает он Али беку.
И только в середине 1926 года фортуна улыбается ему: «По всей вероятности в январе будущего года снова (так в тексте — прим.) поеду в Польшу для поиска работы»… и позже — «в середине января покидаю Францию и уезжаю в Польшу«, — пишет он.
И далее: «Дело в том, что месяца два-три назад получил предложение от Университета во Львове занять место «lecteur-repetiteur de la lungue turgue» (преподавателя турецкого языка). Найдя это предложение подходящим для себя, я выразил согласие«.
Он уточняет детали: «Новым своим положением я доволен и благодарю Бога за его милость. Мое непосредственное начальство — профессор восточных языков в Университете оказался прекраснейшим человеком чудной души и великого такта… благодаря его чрезвычайно благожелательному отношению ко мне, я чувствую себя не одиноким и заброшенным… Студенты и студентки воспитанные и очень симпатичные люди, и отношения мои с ними установились самые хорошие… профессор мой устроил меня в самом Университете, где временно имею бесплатную комнату, в виду этого содержание мое не очень большое 270 zloty (денежная единица Польши) в месяц за 8 часов лекций в неделю, хватает на скромную жизнь.»
В письме от 3 декабря 1927 г. он более подробно сообщает о своем положении в Университете: «… я веду, главным образом, практические занятия, т.е. легкое чтение и перевод турецких и персидских текстов совместно с грамматическим анализом: кроме этого, временно, до прибытия лектора арабского языка из Алжира, занимаюсь с первым курсом студентов по грамматике арабского языка… Преподаю на французском языке, ибо на польском еще не умею достаточно объясняться.»
Работая в Университете, Агабекзаде не раз обращался к Али беку за советами и с просьбой прислать ему дополнительную литературу для обучения студентов.
Он писал: «Посоветуй мне. какую турецкую газету мне выписать для Университета, для упражнения чтения со студентами. Желательно чтобы шрифт печати был наиболее крупным и ясным и чтобы направление было умеренным. Кроме того, мне нужны хрестоматии с турецкими и персидскими текстами легкого содержания, опять-таки для упражнения, чтения и перевода со студентами.»
Выезжая из Франции во Львов, Агабекзаде. кроме устройства на работу, лелеял и другую мечту: «Бог даст, может быть, оттуда мне удастся приехать к тебе, повидаться с тобой и семьей.»
В августе 1927 года он пишет о том же: «Будущее лето, Бог даст, на летние свои каникулы, которые начинаются 1-го июля, может быть мне удастся приехать в Стамбул повидаться с Вами. Теперь я к вам ближе, чем из Ниццы.»
В феврале 1928 года, не теряя еще надежды на свидание с родными Агабекзаде интересуется ценами в Стамбуле «…ибо может случиться, что за время летних вакансии поручат мне некоторую работу по турецкому языку, которую нужно будет исполнить в Стамбуле. За это министр народного просвещения здесь может лишь дать мне путевые расходы туда и обратно: жить же должен буду на получаемое свое жалование… И вот меня интересует вопрос можно ли на эту сумму жить там прилично летние месяцы?»
Между тем, переписка с Али беком становится все реже: «Давно мы с тобой не переписывались. Последнее мое письмо было в феврале 1935 года,» — пишет Агабекзаде в письме датированном 30 декабря 1937 года. В нем он сообщает, что пользуясь летними каникулами ездил «в местность Трускавиетс, чтобы отремонтировать там несколько свой ослабевший организм.»
Видимо там состоялась у него встреча с «дорогими племянниками«, которые приезжали к нему. Это встреча была для Агабекзаде большой радостью, т.к. редкие письма и весточки от родных были крайне затруднены.
Он писал: «Из Кавказа не имею никаких известий… Мои занятия в Университете продолжаются, теперь уже 11-й год. как здесь работаю. Здоровье более или менее в порядке, но очень ослабел, время от времени болел.»
Так, бывший генерал-майор Садых Агабекзаде по воле судьбы стал преподавателем восточных языков вдали от родины.
Одно из последних его писем было написано в январе 1939 г. и как все предыдущие, адресовано Али беку Гусейнзаде: «Дорогой милый брат Alibey! …Очень давно не имею от вас известий… Пишу эти строки еще не совсем поправившись от гриппа, который свирепствует здесь в виде эпидемии уже несколько недель… Вообще здоровье мое очень пошатнулось, начиная еще от июня прошлого года болел почти все три месяца летних каникул, началось и тогда от гриппа с осложнением сердца. Годы, дорогой, берут свое, сильно ослабел и теперь с некоторым трудом работаю в Университете, благодаря Богу пока еше дотягиваю…»
Прожив долгую жизнь, не думал генерал-майор что последние годы своей жизни окажется в оккупированной немцами Польше — шла вторая мировая война. Однако, получивший военное образование, он не смог применить свои знания, полученные в юности. Бывший генерал стал ученым-востоковедом, преподавателем, человеком мирной профессии.
Тернистый жизненный путь его закончился холодной осенью 1944 г. В возрасте 79 лет Садых Агабекзаде скончался во Львове, вдали от родного Азербайджана.
По материалам Музея Истории Азербайджана
| Садых бек Агабекзаде — один из создателей национальной полиции Азербайджана |