Как прежде, так и в начале XX в. в Азербайджане основной формой освободительного движения крестянства была борьба против всякого угнетения и, прежде всего, против царского самодержавия с его мощным аппаратом административных, фискальных и карательных органов.

Обострению социальных отношений в Азербайджане способствовал также и водный вопрос, являющийся для крестьян вопросом жизни. Искусственное орошение в Азербайджане, отличающимся жарким и сухим климатом, приобретало доминирующее значение в сельском хозяйстве. Во многих уездах искусственное орошение являлось обязательным условием не только для земледелия, но и для скотоводства.

На территории Азербайджане около 75-80 процентов плодородных земель требовали искусственного орошения. Но в 1905 г. из этих земель не более 20 процентов искусственно орошались. Большая часть этих земель орошалась старыми «туземными» канавами, кягризами, моторными водокачками, истилами и водяными амбарами-водохранилищами. Мизерная их часть орошалась магистральными государственными канавами, проводимыми царским правительством для поливки полей русских переселенцев.

В условиях острого недостатка оросительной воды многие ирригационные сооружения находились в очень плохом состоянии, в результате чего допускалась значительная потеря воды. Однако, царское правительство ничего не предпринимало для расширения ирригационной системы и для сохранения старых оросительных сооружений. В результате старые ирригационные хозяйства в Азербайджане пришли к глубокому упадку.

В 1905-1907 гг. во время армяно-мусульманских столкновений многие канавы, кягризы, амбары и др. ирригационные сооружения или полностью были разрушены, или же значительно потеряли в поливных возможностях. В результате погромов, в основном, пострадали хозяйства коренных жителей.

Армяне, обычно всегда расположенные в верхних частях речки и канав, не отпускали воду нижним азербайджанским деревням, как раз в то время, когда посевы страшно нуждались в орошении. В связи с этим 13 апреля 1906 г. из Елисаветполя сообщали, что уже более десяти дней, как мусульманские деревни Елисаветпольского уезда: Зейва, Шефибекли, Каракуджак, Сафи-кюрд, Геранбой-Ахмедли и Гызыл-Гаджыли лишены воды. Дело в том, что названные деревни орошались водой рек Кара-Чай и Геран-Чай, которые протекали через армянские деревни Верхний-Аджикенд; Нижний-Аджикенд и Карачинар, короые были расположены по верховьям этих речек. И вот эти самые деревни, главным образом, Карачинар, как самая крупная из них, очевидно, под чужим давлением, решили не отпускать воды нижним мусульманским деревням, как раз в то время, когда посевы страшно нуждались в поливке. На жалобы и обращения мусульман никто внимания не обращал.

Одной из причин ухудшения экономического положения и сохранения зависимого отношения крестьян являлась монополия землевладельцев на средств искусственного орошения. Почти все источники поливной воды и канав для искусственного орошения принадлежали крупным землевладельцам. Кягризы, водохранилища, водокачки и другие оросительные сооружения также входили в собственность частных владельцев.

Надо отметить, что большинство средств орошения, принадлежавших сельским обществам, обычно были маловодными, в засушливые же годы безводными, почти сухими.

Владельцы оросительных сооружений, занимались безудержной спекуляцией воды для поливов: канавы, кягризы, истилы, водокачки стали источником больших доходов, многие владельцы проводили их с целью торговли водой. Например при проверке состояния водопользования в Елизаветпольской губернии в 1810-1912 гг. оказалось, что «за воду платят большие деньги и ценят ее в полном смысле слова на вес золота«.

Вопросы водовладения и водопользования в царскую эпоху в Азербайджане получили в советской исторической литературе очень слабое освещение. До 1980 г. специальных исследований по этому вопросу в азербайджанской исторической литературе не было. Кроме того, у исследователей не было единого мнения о некоторых вопросах ирригации и водопользования в Азербайджане, особенно в оценке значения закона 3 декабря 1890 г.

И.Гасанов считал, что положительной стороной закона являлось то, что «он вносил определенный правовой порядок в такую важную область социально-экономических отношений в деревне, как водопользование. Закон положил конец бесконтрольному хозяйничанию мирабов, вода распределялась уже не мирабами, как им заблагорассудится, а Советом выборных водного округа под наблюдением инженера-гидравлика. Тем самым был нанесен чувствительный удар тому «праву сильного», «кулачному праву», которые укоренилось в водопользовании испокон веков«.

Грузинский историк П.Гугушвили также считал, что «несмотря на ряд недостатков, закон 3 декабря 1890 г. являлся значительным шагом вперед в деле упорядочения водовладения и водопользования«.

Многочисленные выявленные архивные материалы убедительно доказывают, что закон 1890 г. не вносил никакого порядка в такую важную область социально-экономических отношений в деревне, как водопользование, наоборот, после закона хаотическое состояние водопользования еще более углубилось.

Кроме введения некоторых новых водных учреждений основные требования закона 1890 г. остались на бумаге. В условиях колониально-полицейского режима, полного бесправия народных масс, всесилия крупных земельных собственников, продажности и взяточничества государственных чиновников закон 1890 г. не мог вносить определенный правовой порядок в водном хозяйстве.

Как известно, определение прав на оросительные воды имело решающее значение для крестьянского хозяйства, от этого зависела урожайность. Но и после издания закона 1890 г. права на воду оставались неопределенными. В отчетах инспектора вод на Кавказе содержится признание, что «определение прав на воду, подобно межеванию земель, оказалось очень сложным делом, оно сильно замедлилось и ныне в огромном большинстве… права на воду еще не определены водными присутствиями«.

По законам 3 декабря 1890 г. в каждом водном округе назначались два инженера-гидравлика. По этому счету в Азербайджане в 48 водных округах должны были работать 96 инженеров-гидравликов. Но в 1908 г. На территории Азербайджана было всего пять гидравликов. Из них один работал в Ленкоранском уезде, а четыре ведали кроме Елисаветпольской губернии, еще и Закатальским округом, Геокчайским, Шемахинским и Джавадским уездами, Бакинской губернией и Нахичеванской и Шарур-Даралаязским уездом Эриванской губернии.

Как отмечал елисаветпольский губернатор: «Эти четыре техника не в состоянии уследить и урегулировать орошение на такой громадной территории, а между тем на этих же инженеров помимо возложена еще и административная функция — разбор споров по водным делам и наблюдение за очередями и правильным распределением воды в оросительных канавах«.

Анализ многочисленных фактических материалов показывает, что несмотря на введение новых водных учреждений, в большинстве уездов в Азербайджане водопользование находилось, как и раньше, в плохом состоянии. И в связи с изменениями, происходившими в результате дальнейшего развития капиталистических отношений в деревне, расширение посевов чалтыка и хлопка, требовавших обильного орошения, нарушения в порядке водопользования получили невиданный массовый характер.

Это обстоятельство вынуждены были отметить, в частности, даже сами высокопоставленные царские чиновники. Так, заведующий переселенческим делом в Бакинской губернии в докладе переселенческому управлению на Кавказе от 27 мая 1913 г. сообщал, что «полная неурегулированность водопользования, неустановленность прав на воду, вообще, ни в отношении лиц, ни в отношении земельных участков, создают условия самоуправным пользованием влиятельных лиц и продажей воды«.

По законам, вода должна была распределяться между имениями и обществами советом выборных водного округа под наблюдением инженера-гидравлика, но на самом деле и после закона, «богом воды» везде являлся мираб, почти во всех водных округах мирабы без контрольно хозяйничали.

Накануне первой мировой войны из Елисаветполя сообщали что «мирабы и саранча представляют для Закавказья такую беду, что от них отмахнуться никогда невозможно. Внести порядки в орошение и спасти земледельцев от произвола и эксплуатации мирабов, кажется, пока не под силу. Они ни закона, ни порядка не признают, что хотят, что желают, то и делают…»

До завоевания Азербайджана Россией здесь мирабы переизбирались ежегодно в начале ирригационного сезона, при царском правительстве — раз в три года. Обыкновенно в мирабы выбирали лиц, известных в округе своим богатством и влиянием. Однако «никто из них не имел элементарных сведений о пользовании водами для орошения. Многие из них были неграмотными, что еще больше усложняло все дело«.

Должность мираба являлась источником больших доходов, в течении одного периода «выборные» мирабы становились самыми богатыми людьми в округе. Поэтому «интересы к должности мираба с каждым днем все усиливались«.

Мираб «выбирался» местными канавовладельцами — помещиками-беками и поверенными крестьянами из селений по одному человеку с каждых 10 дымов. При выборе мираба в каждом водном округе происходила бурная предвыборная кампания. Население делилось по нескольким партиям, зависимых от числа кандидата на должность мираба и между ними шла длительная настоящая война.

Обычно мирабы, вступая на свою должность, превращали искусственное орошение в источник спекуляции и этим путем быстро покрывали все предвыборные расходы. Население знало, что «сколько не плати, все равно мирабу не хватает. У него свои особые источники дохода. И чем больше в его распоряжении воды, тем богаче эти источники«. Мирабы отпускали воду тому, кто больше платил. Крестьяне же редко получали даже свою долю поливной воды.

В докладе, составленном инспекторами по Елисаветпольской губернии от июня 1912 г. говорилось, что «во всех водных округах губернии воды имеется в достаточном количестве, но благодаря отсутствию порядка и надзора за водопользованием, негодности и продажности выборных мирабов и надсмотрщиков канав-джуваров, взяточничеству большинства членов советов всех водных округов, в ущерб крестьянской массе, пользуются, по праву сильного, незначительная группа лиц в каждом водном округе и люди денежные, могущие уплачивать в летнюю пору и только за одну ночь, за украденную при содействии или мираба, или джувара, за один баш воды от 50 до 200 руб.»

Многие мирабы и джувары выступали в роли крупного арендатора земли. Они для полива своего хозяйства захватывали источники воды крестьян и заставляли последних безвозмездно на себя работать.

Например крестьяне села Кюрт-Меши Шемахинского уезда писали, что «наш мираб стал крупным арендатором. Он каждый год арендует у беков 7 селений, получает с них 1/10 часть урожая. Пока эти селения не орошают свои посевы, то нам не отпускают ни капли воды«.

Или же случай произошедший в Елисаветпольском уезде в 1913 г. — мираб Султанов и старшина Астан Паша оглы арендовали безводный участок земли у жителей села Керзан, произвели распашку под хлопок, забрали всю воду канавы Карасу, благодаря чему пахотные земли крестьян села Мансурлы остались без воды.

Среди захватчиков доли поливной воды крестьян были многие крупные предприниматели, арендаторы. Они, арендуя в соседстве с крестьянскими обществами крупные неполивные земельные участки на длительный срок, ежегодно их сеяли и обильно поливали общественными водами.

Весной 1914 г. из Джаванширского уезда сообщали, что, «используя существующие у нас в водопользовании странные правила, крупные арендаторы, имея в своем распоряжении всего один-два баша воды, засевают крупные хлопковые плантации. Они первым долгом нанимают двух-трех головорезов и назначают их «джуварами», обязательно вооружают их ружьями, книжалами и револьверами и поручают следить за канавой и орошением — и начинаются лихоимство около воды. Пока можно удовлетворяться хищением воды из общинной канавы, они крадут ее, когда же этого не хватает и посевам угрожает выгорание, прибегают к другим мерам. Прежде он получает воду с передвижением «караров», знаков, поставленных мирабом у головной части канавы. Значки эти представляют палочку, вертикально установленную между камнями, которым регулируется вода в канавах. Их двигают все за разную плату и днем и ночью и получается настоящая трагикомедия…»

Как отмечал один агроном из Еслисаветпольской губернии: «Чинам водного управления предоставлялось право делить «дайнабир». Это право заключалось в следующем: нуждающийся в воде обращается к мирабу иди инженер-гидравлику и просит местным осмотром выяснить размеры его нужды в оросительной воде. Чины водной администрации после местного осмотра имели право закрыть воду соседей, просто отнять вашу собственность, закрыть другие канавы и воду, направить именно к нему. Представители водной администрации считали себя в праве отобрать вашу собственность, отобрать вашу воду, беднейшего класса населении в дать ее крупным арендаторам земель, которые сеяли за чужой счет, на чужой спине и надеясь поливать чужой водой…»

Одной из отрицательных сторон водного закона было то, что он совершенно обходил такой важный вопрос, как распределение оросительной воды в сельских обществах. Решение этого вопроса предоставлялось на усмотрение самих соучастников.

В распределении воды внутри самой общины никаких правил не соблюдалось. И здесь господствовала полная анархия — кто захватывал, тот и был прав, и захватчики состояли сплошь из богатых. За очереди воды предлагались невиданные по тем временам суммы.

Нарушения порядка водопользования открыто признавались в рапортах самих должностных лиц водных учреждений. Например мираб Шамхорского (Шамкирского) водного округа в своей работе от 2 апреля 1914 г. инженер-гидравлику водного участка пишет, что «объезжая 29, 30, 11 марта 1914 г. свой район, во многих селениях обнаружил, что местное почетное население… все время стараются как-нибудь нарушить порядки водопользования, самовольно отнимают очередную воду у бедных«.

Особенно в годы часто повторявшихся засух крестьянские хозяйства еще больше пострадали от безводья. В отличие от помещиков, в эти годы крестьянские хозяйства полностью выгорали. В редакцию одной газеты из Елисаветпольского уезда сообщали, что «мусульманские помещики-беки более или менее обеспечены водой, а страдает от недостатка воды только несчастное трудовое крестьянство, которое, не видя никакого сочувствия со стороны своих беков, надеется на Божью помощь«.

Таким образом по всей территории Азербайджана из-за воды шли бесконечные споры, вспыхивали острые столкновения между селениями, между отдельными группами крестьян, вода являлась источником непрекращавшихся социальных коллизий между земельными собственникам и крестьянами, между зажиточными элементами деревни и ее неимущими и малоимущими массами.

По материалам трудов Дж.Гусейнова