Ройя Тагиева

Ковры окружали его с младенчества — какой азербайджанец, а тем более шушинец, не родился на ковре, не засыпал, глядя на причудливые узоры, не делал первых шагов на мягком ворсе материнских ковров?!

17 ноября 1906 года в Шуше, в роду Аллахвердиляров родился мальчик, которому было предопределено стать тем ученым, художником, орнаменталистом, который за свою долгую жизнь сделает все для того, чтобы ковровое искусство Азербайджана — а истоки ковроделия уходят корнями в бронзовый век — стало близко и понятно всем.

Судьба вообще вела Лятифа Керимова к тому, кем он стал для азербайджанского искусства ковроделия. Он родился в Шуше, в разные времена подарившей миру выдающихся поэтов, писателей, музыкантов, ханенде, мастеров-ковроделов.

Ему было шесть лет, когда, по семейным обстоятельствам, его родители переехали в Иран, в город Мешхед. В Мешхеде он помогал матери ткать ковры, уже с юных лет вносил свои неповторимые коррективы в орнамент, здесь же проявился его дар художника — он стал делать свои эскизы к коврам, непременно внося что-то свое в традиционные растительные и геометрические орнаменты.

В Мешхеде Лятиф после окончания школы, в 16 лет, работал в ковроткацкой мастерской знаменитого Мирзы Алекпера Гусейнзаде, ткал ковры и делал чешни (рисунки) к новым коврам. Искусство миниатюры, без которого трудно представить себе ковровое искусство, он изучил в Тегеране, в школе известного художника Хусейна Бехзаде Тебризи, который умел отходить от классических канонов, сохраняя традиции.

Учеба у такого мастера талантливому ученику пошла только на пользу, вскоре Лятиф овладел и этим видом искусства, а спустя годы его знания, тонкая нить интерпретации, присущая ему безупречная чистота линий, изящные штрихи и, главное, уважение к многовековым традициям вдохновили творца на создание не только ковров, это выразилось и в архитектурном дизайне, в эскизах ювелирных изделий, книг, памятных адресов, марок, декоративных обрамлений к портретам и многом другом.

Феномен Лятифа Керимова обозначается той основой его познания мира, который он передает с присущим лишь ему талантом творческого подхода ко всему увиденному, услышанному, прочитанному. Возможно, у него был такой склад ума, такое воображение, а уже исключительная врожденная память мгновенно порождала образы, крупные и мелкие штрихи, целые картины, слово и, конечно, ковры.

Он мог любые составные характерные элементы классического азербайджанского ковра выделить и организовать в самостоятельное целое. При этом Л.Керимов четко, логично, по традиционным основам, с присущим только ему почерком, создавал ковры с простой, интегрированной структурой, красочным изображением, раскрывающим значимость идеи. Так появились на свет и стали известны в мире ковры «Афшан», «Хатаи», «Хатаи сайагы» и др.

У Л.Керимова был дар личностного понимания порядка мироздания и даже своеобразного анализа доминирующих над миром порой скрытых, порой явных сил, — это было интуитивное проникновение в суть последовательности, поступательности явлений.

Правильные, геометрически симметричные формы, которые воспроизводилЛ.Керимов — простой, лаконичный подход для передачи сложности порядка в природе. Это — информация не просто о том, что происходит в мироздании, а о понятных, научных и еще не открытых человечеством физических воздействиях. Так ложились на его ковры ритмы природы и цвета, в которые вкладывалась высокая духовная сила — столь древние и столь новые для каждого человека, столь привлекательные и для творца и для тех, кто приобщается к чуду искусства.

Символикой Керимов владел виртуозно, он знал, что, получись форма проще своего содержания, информация о содержании никак не сможет достигнуть цели. Потому что правила группирования служат не только целям в чисто формальной организации композиций, но и в их символических значениях. Его восприятие заключалось еще и в постижении значимых моделей структуры.

Например, скрытый структурный план выделяет центр, построенный на делении на четыре части ковров «Бахар», «Ени бахар», идущих от классических ковровых композиций «Дерд фесл» с древней земледельческой символикой: центральный медальон представляет изображение солнца с четырьмя фазами — временами года.

В 1929 году Л. Керимов возвращается в Азербайджан, через год он работает художником-инструктором в объединении «Азерхалча» — сначала в Шуше, затем в Тбилиси и, наконец, в Баку. В короткий срок он становится первым среди лучших, один из первых выполняет ряд орнаментальных и портретных ковров. Его ковер «Афшан» — первая творческая работа мастера, выполненная по всем канонам азербайджанского классического искусства, в его композицию он ввел свои элементы, свой почерк, которые спустя годы станут знаменитыми.

Надо сказать, что Л. Керимов к своим работам относился не только требовательно, а привносил что-то новое. «Афшан» был закончен в 1932 году, а в 1980 году он создал его третий вариант — это тогда, когда ковер завоевал известность по всему миру, вошел в каталоги, стал темой исследований зарубежных и отечественных ковроделов.

Лятиф Керимов сыграл огромную роль в обновлении орнаменталистики ковров. Он, используя уникальное наследие азербайджанского народа, вел упорные творческие поиски новых орнаментальных композиций новых стилевых решений.

Он создал серию орнаментальных ковров — композиции «Араз», «Памбыгнахыш», «Лечек турундж», «Ени халча», «Гызыл халча», «Гек-Гель», в 1959 году они экспонировались на Декаде азербайджанской литературы и искусства в Москве, получили высокую оценку специалистов, признание общественности. Тонкий колорист, мастер, владеющий всем непростым спектром цветов, он чувствовал орнамент, он черпал вдохновение из сокровищницы азербайджанского коврового искусства, уникальным, только ему присущим почерком перерабатывал традиционные ковровые композиции.

Ковер «Араз» — это новое обогащение лучших отличительных особенностей азербайджанского коврового искусства — колористической выразительности, певучести; «Ени халча» — это превосходный ритмический строй, пропорциональность декора- тивных мотивов. «Гей-Гель» — орнаментально-обобщенный образ прекрасного озера близ Гянджи; «Памбыгнахыш» — скромная, выдержанная орнаментика с единым стилем убранства; «Гызыл халча» — новые мотивы, «Лечек турундж» — логика построения, органическая связь частей и элементов, его композиция ритмична, динамична.

Орнаменты ковров Керимова, как афоризм, как блестящая мысль, глубокая идея, воплощенная в узорах, наделяли изображения в сюжетных и портретных коврах тонкой психологической характеристикой.

Четыре ковра, посвященные великому азербайджанскому зодчему XII века Аджеми, можно назвать песнью песен Л. Керимова. Его всегда привлекало творчество Аджеми, сама личность архитектора. Известно, что образы великих мыслителей, поэтов, художников, зодчих закодированы в их творениях, но не каждому дан ключ к шифру, он доступен для избранных, для тех, кто умеет читать сердцем, знаниями, кто умеет высветить то, что скрыто от непосвященных.

Л.Керимов в уникальных строениях Аджеми находил скрытое и явное, читал его орнаменты, как в открытой книге, образ зодчего и его творения выходили за рамки традиционной условности, представляясь в величественной форме, обрамляясь богатой орнаментикой, сочной цветовой гаммой.

Л. Керимов по праву считается основателем азербайджанской науки о ковроделии. Он прямо и четко высказал мысль о непреходящей ценности коврового искусства, о его глубокой, древней связи с исторической культурой азербайджанского народа, непреходящи заслуги мастера в четкой идентификации азербайджанского ковра.

Л. Керимов также четко наметил главные художественные направления в ковровом искусстве, акцентировал их стилистические особенности, ясно и определенно классифицировал материалы, технику обработки ковров, и все это — в сочетании с тонкими профессиональными характеристиками. Он установил основные вехи в ковровом искусстве Азербайджана, наметил и обосновал народные школы, и это стало настоящим историческим и художественным фактом.

Более того, Л. Керимов восстановил множество забытых, утраченных видов национального орнамента и композиции азербайджанских ковров, и заслуга его в обогащении и возрождении народных традиций исключительно высока.

Конечно, все знания, открытия, научные и практические предложения, все, чем богат азербайджанский ковер, его орнаменталистика, композиции, виды, школы должны были стать доступными всему миру.

И это было по плечу только Л. Керимову — в 1961 году вышел первый том (два последующих вышли в свет в 1983 году) его книги «Азербайджанский ковер». Она стала альфой и омегой для исследователей, своеобразным, практическим подспорьем для ковроделов.

Фундаментальное исследование стало плодом 35-летнего труда Керимова по сбору, исследованиям, расшифровке более 1300 разновидных элементов, декора азербайджанских ковровых орнаментов, композиции, в труде даны точная классификация, характеристика азербайджанских ковров.

«Азербайджанский ковер» произвел настоящую сенсацию, в книге Л. Керимов доказал принадлежность ковров, получивших мировую славу, Азербайджану, ведь до него во многих музеях мира ковры выставлялись под обобщенными характеристиками — «Восток», «Иран», «Кавказ». Мастер определил, что до 90 процентов ковров, объединяемых под общим названием «Кавказ», являются азербайджанскими. Благодаря ему, они получили идентификацию — паспорта, для сотен из них было установлено подлинное место создания — Азербайджан.

Мысль и мечты мастера не знали пределов — с середины сороковых годов он задумал проект создания специализированного музея ковра, в котором можно было бы сосредоточить все богатство и многообразие коврового наследия Азербайджана. Мечту ему удалось осуществить в 1967 году, когда было принято решение создать Государственный музей азербайджанского ковра.

Он стал единственным музеем в мире, который проложил путь и для других музеев подобного типа на Востоке. Признанием музея стали многочисленные выставки в крупнейших городах всего мира.

По материалам журнала IRS Наследие