Г.Араслы

Во многих старинных тезкире Физули известен под прозвищем Багдади. Это не значит, что Физули родился в самом Багдаде; как установлено исследованием, Физули родился не в самом Багдаде, а в его окрестностях. Несомненно, под прозвищем Багдади подразумевается не только сам город Багдад, но и его окрестности.

Некоторые исследователи полагали, что Физули родился в Хилле. Еще старый тескиреписец Хасан Челеби указывал, что Физули происходил из Хилле.

Вслед за Челеби повторял это сообщение и ряд других исседователей. Муаллим Наджи, Фаик Решат, Шемсеттин Сами, Сулейман Незиф, Фархад Агазаде, Ф.Б.Кочарли также отмечали, что Физули родился в Хилле. Такого же мнения придерживались и некоторые европейские ориенталисты.

Однако произведения поэта говорят о другом: Физули родился не в Багдаде, не в Хилле, а в Кербеле. Во всех своих произведениях он говорит о Кербеле как о городе, где он родился и вырос.

В предисловии к персидскому дивану поэт пишет: «Арабский Ирак, где я родился и жил, представляет собой край, далекий от монаршей тени султанов и неблагоустроенный благодаря нерассудительности его же населения. Ирак — цветущий сад, где кипарисы грациозно качаются, а ветры самума подобны вихрю. Нераскрывшиеся бутоны роз служат куполами над могилами умерщвленных шехидов. Этот край подобен пиру, где кровь растерзанных сердец заменяет вино, а стон и вопль бродяг-чужестранцев звучат песней. С его бедоносных степей никогда не дует ветерок покоя, и над его пустынями, полными неожиданных бедствий, не плывут облака надежды, успокаивающей пылинку. Как же раскрыться бутону сердца в таком саду мучений и страданий и о чем может петь соловей речи?»

Судя по этим строкам, Физули дает описание города, в котором родился сам, города, который и есть Кербела.

На основе исторических документов можно установить следующее: Мухаммед Физули родился и вырос в города Кербеле, в семье некоего Сулеймана, отличавшегося своей просвещенностью. По некоторым преданиям, Сулейман переселился из округа Араша (в Азербайджане) в Кербелу.

В последствии Фазли, сын Физули, вернулся в Араш, где он стал жить у своих ближайших родственников. Известно, что Фазли в арашском округе стал популярной личностью, его произведения и дискуссии приносят ему славу и уважение среди населения Араша и его окрестностей, в частности среди челебиев.

Очень мало сведений о Сулеймане, отце Физули. Хотя некоторые исследователи утверждают, что Сулейман был муфтий. Между тем, сам Физули в предисловии к «Мет-ле-ул-этикад», следуя эпистолярной форме, пишет о себе: «Мухаммед, сын Сулеймана».

Писать о себе в такой эпистолярной форме, не упоминая при этом звание отца (если оно имелось), ясно показывает беспочвенность утверждения о том, что Сулейман был муфтием или муллой, ибо, если отец Физули занимал бы должность муфтия или другой религиозный сан, то по обычаю того времени Физули должен был их полностью упомянуть в своем произведении.

В Кербеле Физули ходил в школу с малых лет и впоследствии учился, по всей вероятности, в одном из медресе в Багдаде.

В предисловии своего дивана, вспоминая дни школьной учебы, поэт писал: «Когда судно моего существа с парусами природы переплыло море детства и приблизилось к берегу восприятия и познания, то по побуждению страстей, воспевал огонь любви и его теплота коснулась моей души… Когда я возжелал приобрести воспитание и когда цветок моего счастья расцвел желанием овладеть ремеслом, то место, где я приобретал совершенство и зрелость, было школой, ее приятный форум состоял из рядов, на которых восседали юноши и передавали райские вести. Горизонтом блистания новорожденной звезды моего счастья была школа, где на ее просторах красавицы со стройными станами, как кедр, сообщали душе радостное райское известие… Но поскольку тем подросткам еще не были известны тончайшие стороны науки, то на их расподобных собраниях кроме любовных стихов ничего другое не читалось, и на листах, которые они постоянно перечитывали, кроме чувствительных газелей, никакой иной надписи нельзя было найти».

Из этих фраз, явствует, что в школе, где учился Физули, к любовным стихам проявлялся большой интерес. И как указывает поэт, свои первые стихотворения он писал именно в этой школе.

Физули писал: «На странице моего бытия с самого первого дня пером рока начертаны слова любви, и сад моего сотворения естественным путем засеян семенами дружбы и дара поэта. И рассада моей натуры, увлажняясь влагой настроения того собрания, вывела наружу поэтический талант и дарование поэта. Розовый куст моей природы в атмосфере того собрания покрылся листьями и в саду моего темперамента расцвел цветок моего поэтического вкуса. Я опьянен как влюбленный соловей, и, чтобы воспеть свою любовь к тем розам, я приобрел позволение у своего врожденного дарования. На горизонте моего поэтического вдохновения взошел молодой серпообразный месяц, и вдохновляясь у солнцеликих, лучами сильнейшего желания, изо дня в день увеличился настолько, что за очень короткий срок многие города и провинции наполнились блеском и сиянием от моих стихов… Время от времени увлечение поэзией брало вверх над другими нашими занятиями и тогда красавицы с лицами, подобными лику Лейли, группами собирались вокруг меня, чтобы, подобно Меджнуну, внять моим стихам. Мое призвание стать поэтом осуществилось и я стал поэтом. Весь мир наполнился звуками моей поэзии и я взошел на вершину славы».

Эти строки говорят о том, что в школе, где поэт получил начальное образование, больше всего интересовались поэзией, в частности любовными стихами.

Учившись в такой школе и прославившись как поэт, Физули стремится к изучению светских и богословских наук своей эпохи; сознавая большую важность науки и знаний, он напрягал всю свою энергию, и день и ночь усиленно занимался самообразованием.

В том же предисловии дивана поэт пишет: «Украшательница моей логики не сочла приемлемой, чтобы красота моей поэзии сверкала на груди эпохи без украшений просвещенности. Ювелир моего высокого дарования не согласился с тем, чтобы нить моих стихов могла стать ожерельем всего света без жемчужины науки. Ибо поэзия без науки подобна стене без основания, а стена, не имеющая основы, не надежна. Считая порочным явлением отсутствие украшения учености в моей поэзии, презирая поэзию без учености, как тело без души, некоторое время я потратил наличность своей жизни на изучение теоретических и прикладных наук. Я, потратив, свою жизнь, стремился изучить логику и геометрию. Постепенно у людей искусства я отчеканил лаалы для того, чтобы  моя поэзия стала еще прекрасней. Постепенно, путем исследования хадисов и толкований к ним, я постиг истину в том, что порицатели поэзии глубоко неправы».

Поэт, сочиняя в школе любовные стихотворения, осознал, что поэзия без науки никогда не будет иметь высшей ценности, и в результате самообразования он познакомился со всеми областями науки и впоследствии прославился как ученый, всесторонне развитый мастер поэзии своей эпохи.

По материалам книги автора “Великий азербайджанский поэт Физули”