М.Халидова

Среди народов Дагестана долгое время бытовали предания о действительных или вымышленных героях и событиях, относящихся к периоду борьбы горцев Дагестана с завоевателями, в частности с Надир-шахом (1688-1747).

Надир-шах Афшар был основателем династии Афшаридов, полководцем, визирем при последнем сефевидском шахе Аббасе III, наместником ряда восточных областей Ирана в период реставрации Сефевидов. Завоевательные войны Надир-шаха привели к созданию обширной империи, в которую, кроме Ирана и Азербайджана были включены (в качестве провинций или вассальных территорий) территории Армении, Грузии, часть Дагестана, Афганистан, Белуджистан, Хивинское и Бухарское ханства.

Среди упомянутых преданий особо выделяются предания, отражающие достоверные события, хотя сами произведения построены на архаическом композиционном приеме загадывания и отгадывания, восходящем к древнейшим культовым представлениям. Стержнем произведений служит «дипломатическое послание», посредством которого определяется ум, сообразительность и воинская сила противника.

В одном из них – «Послание Надир-шаха», записанном Х.Халиловым, шах до выступления против горцев для испытания их направил в Кумух следующее послание: песчинки; лапу льва, горошок нефти и орудийный снаряд, что означало многочисленность войск, их мощь и силу оружия.

Сурхай-хан же отправил с послами Надир-шаха круглый чурек, рыбу, сокола, мышь и четыре пули, что должно было выражать: гостей мы накормим, а врагов не боимся, т. к. в воде чувствуем себя как рыбы, в воздухе – как соколы, под землей – как мыши, и со всех четырех сторон посыпятся на вас пули, ни один из вас не уцелеет…

В аналогичном аварском предании говорится о том, что Надир-шах поднялся на Чолда-меэр и перед тем как спуститься в Андалал, отправил гонца к согратлинцам с меркой проса. Это означало, что войско Надир-шаха столь же многочисленно, сколько зерен в мерке, и сопротивляться ему бессмысленно. Согратлинцы вернули ему мерку с зерном, прибавив к нему общипанного, голодного петуха, который на глазах опешившего «покорителя вселенной» быстро склевал зерно. Шах понял их иносказательный ответ.

В состязании с Надир-шахом горцы обнаружили интеллектуальное и моральное превосходство. Следует заметить, что посредством «дипломатических посланий» Надир-шаха не только выявлялся победитель в традиционном состязании в интеллекте, сообразительности, но и определялся секрет воинской силы горцев.

По аварскому преданию «То, что сильнее воинов», записанному в сел. Согратль, пандур выступает носителем стойкости, непобедимости горцев.

На вопрос Надир-шаха, что может быть могущественнее его воинов, лазутчик отвечает: Пандур, великий падишах, пандур!.. играя на нем, горцы поют песни о любви к Родине, воодушевленные им воины яростно бросаются в бой. Не лишив горцев этого оружия, мы не сможем их покорить.

Надир-шах, по преданию, не принял во внимание совет своего лазутчика, поэтому он потерпел поражение на земле Дагестана.

Стереотипный, условный характер носит вымысел в преданиях, повествующих о победе над врагом благодаря природному уму, военной хитрости горцев, воплощающихся в разных формах: заманивании войска Надир-шаха в ловушку – в предании «Конгожинская долина» (дарг.), имитации множества противостоящих врагу сил (воинов, пушек, оборонительных башен) при их реальной немногочисленности – в преданиях «Мучалы» (куб.), «Надир-шах и чабан» (рут.), «Каменные фигуры» (лак.) и др. Все эти названные мотивы, имеющие различные версии, в основном сводятся к тому, что «нереальное и невозможное преподносится врагу как действительно происшедшее».

На всеобщий традиционный мотив обмана врага в дагестанских преданиях оказали влияние и национально-специфические особенности и условия жизненного уклада.

Для наглядности приведем рутульское предание «Надир-шах и чабан». Воины Надир-шаха, проезжая мимо села Кяхуль, встречают плешивого чабана, от которого узнают, что перед ним большое село. Надир-шах для большей убедительности решает уточнить отдельные детали: «Он спрашивает у чабана: – Сколько мельниц (ручные мельницы) в вашем селе? – Много. Наверное, сорок будет. Удивленный Надир-шах воскликнул: – Сорок мельниц, да это настоящий город. Надир-шах повернул войско назад, не рискнув сразиться со столь большим селом».

Здесь использован характерный фольклорный стереотип – победа слабого над сильным врагом: житель крошечного селения неожиданно для себя одурачил могущественного Надир-шаха.

С утратой мифологической условности и ее атрибутов в героико-патриотических преданиях о борьбе против Надир-шаха наблюдается влияние традиций героического эпоса, со свойственной для него гиперболизацией, обобщенно-реальным изображением действительности.

Герои, обычные люди, наделенные необыкновенной силой, ростом, неуязвимостью, воплощают в себе подвиги целого народа, идеальное представление об истинном герое (табасаранские предания «О семи братьях и сестре», «Кузнец Мажвад». В то же время географическая локализация (сс. Хучни, Яциг, река Рубас и т. д.), историческая конкретизация описываемых событий придают изложению особую достоверность, реальность.

В поздних преданиях о Надир-шахе усиливается внимание к самой личности, к её индивидуальным качествам. Персонажи преданий представляют собой синтез устоявшегося, традиционного и конкретного, индивидуального. Так, в аварском предании «О поединке горца с воином Надир-шаха» невысокий горец на неказистой лошади побеждает восседающего в блестящих доспехах на могучем коне богатыря, символизирующего силу и мощь предводителя.

Эпический мотив поединка осмысливался в прошлом «как способ выявления правоты и божественного благорасположения к одной из противостоящих друг другу сторон и, в частности, к одному из участников поединка».

Вероятно, исходя из этих представлений, в дагестанских фольклорных произведениях, в частности в аварском предании, поражение богатыря в единоборстве расценивалось как предрешение свыше. В контрастном изображении персонажей, основанном на кажущейся слабости героя и мнимом могуществе врага, несомненно, сказывается влияние героико-эпической традиции.

В преданиях, где наличествует мотив расправы с поверженным врагом, также прослеживается влияние героического эпоса. В древности у различных народов существовал обычай отсечения той или иной части тела у поверженного врага, имевший ритуально-магический смысл. В приведенном предании видны отзвуки очень архаичного обычая уничтожения врагов: горец бросает сердце поверженного врага в воду, тем самым по принципу имитативной магии уничтожает не только противника, но и все вражеское войско.

В более поздних преданиях в развитии условности вымысла наблюдается влияние сказочных канонов («Визирь Алисканди и персидский шах Таймаз (в дагестанских фольклорных произведениях Надир-шаха называют шах Таймаз)» – авар., «Хартум» – дарг. и др.).

По даргинскому преданию, Надир-шах, желая испытать характер горцев, попросил прислать к нему самого умного и самого храброго посланца. К шаху был послан хромой на обе ноги, косоглазый, но острый на язык горец Хартум. Вновь традиционный стереотип, но уже сказочный: не самый видный представитель народа благодаря своему уму, смелости смог «на равных» говорить с самим Надир-шахом и даже одержать над ним верх.

Типологически близко к вышеприведенному и аварское предание «Визирь Алисканди и персидский шах Таймаз». И здесь визирь Алисканди демонстрирует умственное и моральное превосходство над Надир-шахом.

В сюжетообразовании преданий о борьбе против Надир-шаха использовались и бродячие международные мотивы, сюжеты. К их числу относятся предания о пророчестве матери Надир-шаха, об образовании холмов, о том, как подковали лошадей наоборот и т. д.

Особенно показательны в этом плане предания, в структуру которых входит традиционный архаический мотив предсказания поражения завоевателя на дагестанской земле. В роли провидца нередко выступает мать Надир-шаха («Священная земля» – рут., «Мать Надир-шаха» – лезг.). По рутульским преданиям, предвидение матери Надир-шаха основывается на магических свойствах почитаемой у горцев земли, вносящей раздоры в войско завоевателя.

Согласно лезгинскому преданию, мать предсказала Надир-шаху, что его убьет семилетний мальчик. Пророчество ее, по преданию, сбылось.

В аварском предании «О белобородом старце-певце» героем повествования представлен народный певец как выразитель непримиримого активного искусства, в поэтическом образе которого воплощено героическое кредо народа.

В предании рассказывается, что в сражении с войсками Надир-шаха в долине Андалала противник вводил в бой все новые и новые войска, а у горцев не было подмоги. И ряды их дрогнули. С криками: «Конец! Уже конец света!» – горцы побежали. Дорогу им преградил белобородый старец. Подняв руки вверх, он издал боевой клич. Бегущие с поля боя остановились. Сняв с плеча серебряный чунгур (дагестанский саз), старец исполнил боевую призывную песню. Вдохновленные ею воины во главе со старцем ринулись в бой. После сражения мужественного певца нашли с вражеским мечом в груди, в руках он крепко держал чунгур.

При всей связи преданий о борьбе против Надир-шаха с изображаемой в них действительностью, при наличии исторических конкретных фактов события, описанные в них, представляют обобщенную реальность.

Борьба против Надир-шаха осмыслена в духе народного взгляда на историю и изображена в характерной манере сложившихся поэтических традиций. Обращает на себя внимание то, что в основе отдельных преданий лежит мифологическая условность с ее атрибутами (особенно гиперболизацией), идеализация героев, осознанный вымысел, характерный для эпических произведений.

По материалам Всероссийской научной конференции “Фольклор в контексте культуры”