Известный азербайджанский журналист Осман Мирзоев (1937-1991) был одним из тех, кто трагически погиб в ноябре 1991 года в вертолете, в котором летели высшие государственные чиновники Азербайджана и четверо журналистов, сбитом вблизи села Гаракенд в Карабахе. За несколько лет до смерти, Мирзоев написал книгу, где многое рассказал о своих годах работы журналистом. А рассказывать было о ком. Например, о Шихали Курбанове (1925-1967).
Курбанов (1925-1967) умер в 42 года, неполных 42. В должности секретаря ЦК. Он проработал на этом посту чуть больше года. Официальное отношение к нему часто менялось. И при жизни, и после. Снимали с должности решительно, а потом выдвигали не менее решительно. Посмертно наградили орденом Ленина, а потом не упоминали имя в течение долгих лет.
**********
После того как Мир-Джафара Багирова сняли со всех постов, некоторое время парторганизацию республики возглавлял Т.Якубов — его «живая тень». Далее было нужно подбирать новые кадры.
После избрания Имама Мустафаева первым секретарем ЦК началось движение и, Шихали Курбанова по «параллельному курсу». За три года второй секретарь Городского райкома партии прошел путь до заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК Компартии Азербайджана, побывав до этого на постах заведующего отделом Бакинского горкома и первого секретаря Ворошиловского райкома партии, защитив и кандидатскую диссертацию: «Пушкин и Азербайджан».
Имам Мустафаев вспоминал: «Переломное время выдвигает свои неординарные кадры. В тот период в ЦК пришло немало энергичных, нестандартно мыслящих молодых людей: Газанфар Джафарли, Назим Гаджиев… Именно тогда мы пригласили и Шихали Курбанова. И не ошиблись. Смелый был человек, откровенный. Любил и умел работать с людьми. Часто выезжал на места, выступал перед народом. Однажды так увлекся, что сорвал голос. Сначала не придали значения. А потом у него вышли осложнения. Пришлось отправить на лечение в Москву».
В духовной жизни Азербайджанской ССР наметилось оживление. Быстро нашли общий язык, дружно стали действовать секретарь ЦК по идеологии А.Байрамов и завотделом Ш.Курбанов. Решительно, активно возвращались в историю партии имена Наримана Нариманова, Самеда Агамали оглы, Газанфара Мусабекова, Чингиза Ильдрыма…
Происходила переоценка ценностей, вносились коренные изменения в тематические планы издательств, начало действовать телевидение, в газетах, хоть и с большой осторожностью, с обязательными оговорками, затрагивались проблемы языка, культуры, морали. Как всегда, находились и «бдительные» ортодоксы: «как бы не вызвать разброд», «не так поймут», «народ еще не готов»…
В 1959-м году вышла книга «История Компартии Азербайджана». Современному читателю трудно в это поверить, но авторов обвиняли в том, что имя Нариманова упомянуто в ней больше раз, чем привыкли. Не перегиб ли это? Не националистический ли уклон?
Шихали Курбанов взял ответственность на себя: «Я разрешил». Книгу обсуждали на расширенном заседании ученых-обществоведов. Дискуссия вышла горячая.
Вели Мамедов вспоминал: «Я был при этом обсуждении. Происходило оно в партшколе. Знал Шихали Курбановича и до этого. Но тут просто влюбился в него. Выступил он ярко, с трудом сдерживая волнение. Но завоевал аудиторию не эмоциями, а силой аргументов. По всему было видно, готовился к выступлению основательно, уместно приводил убедительные ленинские цитаты. Оппоненты явно были посрамлены».
Он вспоминал, что в Курбанове больше всего отличала его вера в молодежь: «В то время я работал инструктором ЦК. Готовили республиканское совещание культпросветработников. Вышел конфуз с докладом. Был он подготовлен по старым стандартам. Вызвал меня и говорит: «Готовься, завтра докладчик ты». Представляете мое состояние? А он как-то строго посмотрел мне в глаза: Неужели тебе, ответственному работнику ЦК, нечего сказать своему народу? Я выступил. Впервые без заранее подготовленного текста. Действительно, вышло неплохо. По крайней мере, откровенно, доверительно».
Время менялось, прошел период «оттепели». Приостановили реабилитацию жертв сталинской реакции. Ушли со своих постов первый секретарь ЦК Имам Мустафаев и председатель Президиума Верховного Совета Мирза Ибрагимов.
11 апреля 1961 года завотделом пропаганды и агитации ЦК, Ш.Курбанов собирался в командировку в Кахи. Уже были оформлены бумаги. Неожиданно его вызвал новый первый секретарь Вели Ахундов. Сказал, не поднимая головы: «Вы просили освободить от работы в ЦК, вот решено удовлетворить вашу просьбу…»
Простояв несколько мгновений безмолвно, Ш.Курбанов повернулся и вышел. Не было у него никаких просьб. Любил свою работу, старался как мог.
Дочь Ш.Курбанова впоследствии рассказывала: «Знаете, почему я хорошо помню эту дату? Однажды папа сам напомнил о ней с юмором… В 1967 году у нас гостили космонавт Владимир Комаров с женой-бакинкой. За столом папа заметил: «12 апреля 1961 года Гагарин полетел в космос. А за день до этого вылетел я — вылетел из ЦК…»
Осман Мирзоев отмечал, что все, с кем бы он не разговаривал о Шихали Курбанове, непременно отмечали его жизнерадостность, остроумие. Эта природная черта здорово помогала ему в трудные минуты.
Снятие с поста, как правило, трагедия для функционера. А Шихали Курбанов как-то легко, даже весело перенес свою долгую — целых пять лет — опалу. Словно он и на самом деле остро нуждался в «передышке» для новой интенсивной работы. Но уже в другой плоскости — в научном и литературном творчестве.
Вели Ахундов постарался меньше обидеть его. В Институте литературы и языка (в то время институт назывался так) для него открыли новый отдел — литературных связей (позднее там работал сын Курбанова). Та неистовость, с какой, Ш.Курбанов окунулся в новые заботы, не оставляла сомнений: у него накопилось много идей и задумок.
Теймур Эльчин (1924-1992, азербайджанский поэт, публицист) вспоминал: «Литература была давним увлечением Шихали. Еще с детства. Во второй половине тридцатых годов мы вместе занимались в кружке литературного творчества Дворца пионеров. В 37-м году вышел стихотворный сборник кружковцев. В нем было опубликовано первое стихотворение, Шихали «Золотая Москва». Юный поэт с огромной любовью писал о городе, которого никогда до того не видел. Он тогда учился в шестом классе, был общительным, талантливым мальчиком, активно участвовал в обсуждении сочинений своих товарищей. С того времени и связала нас судьба, продолжалась и наша дружба. Мы работали вместе в комсомоле, в партийном аппарате. Но он не оставлял и литературной деятельности».
Поэт вспоминал и то, как появилась первая комедия Ш.Курбанова: «Однажды он со свойственным ему юморок рассказывал о различных смешных ситуациях, о которых узнал, бывая на местах, принимая посетителей. «Может быть, комедию попробуешь?» — предложил я. Видимо, попал в точку. Через месяц звонит: «Комедия готова». Собрались у него дома, прочли втроем, вместе с Гасаном Сеидбейли. Одобрили. По заказу телевидения (в то время я был председателем комитета по радиовещанию и телевидению) режиссером Али Гейдаром Алекперовым был подготовлен спектакль. «Ну и дела!» — называлась комедия. Были у Шихали и недруги. После показа комедии к нам в комитет зачастили различные комиссии. «Ну и дела!» — грустно шутили мы при встрече».
Кроме повседневных дел по заведыванию отделом, Курбанов основательно переработал свою кандидатскую диссертацию, подготовил на ее основе научно-популярную книгу, вместе с П.Азизбековой составил двухтомник «Великая дружба азербайджанского и русского народов», издал поэму М.Ф.Ахундова «На смерть Пушкина» на 23 языках народов СССР. Защитил докторскую диссертацию — «Этапы развития азербайджанско-русских литературных связей в XIX веке». Не говоря уже о многочисленных статьях, докладах, рассказах…
Период опалы оказался важным жизненным уроком для Ш.Курбанова. Многих людей он открыл для себя как бы заново. На конкретных примерах убедился, что не все люди такие, какими старались казаться ранее. Бывало, еще вчера человек пел дифирамбы, позднее «не замечал» при встрече. Но, к счастью, немало было случаев и противоположного свойства. Не мозолил человек глаза, когда Курбанов был при высокой должности, а потом стал как родной.
Таким оказался, в частности, Меджид Катибли. У него, научного сотрудника Института истории партии, были некоторые основания обижаться на, Ш.Курбанова, когда тот был завотделом ЦК. Потом вышло так, что научным сотрудником стал Ш. Курбанов, а работником аппарата ЦК — М.Катибли. Тогда они и подружились.
М.Катибли вспоминал: «Я думаю, годы опалы сделали Шихали Курбановича мудрее, более сдержанным что ли. Ничуть не изменив своим убеждениям, идейной позиции, он стал более терпимым к мнению своих оппонентов, старался дать им полностью высказываться».
Оставаясь членом ЦК и депутатом Верховного Совета республики, Ш.Курбанов нечасто появлялся на официальных мероприятиях. Видно, не мог сделать вида, будто ничего не произошло, но и не хотел, чтобы его причисляли к оппозиции. Глушил обиду неустанным творческим поиском. А деньги, положенные за депутатство, переправлял в Москву, аспирантам и студентам из Азербайджана.
В феврале 1966-го ему самому неожиданно пришлось вылететь в Москву. Было холодно. Провожал его М.Катибли отдал ему в аэропорту свою меховую шапку…
| Из жизни Шихали Курбанова: схватка с М.Д.Багировым и защита С.Вургуна (начало 1950-х) |