Джаз — это продукт уникального смешения музыкальных культур различных народов. В силу этого он легко принимает, обогащается, вбирает в себя ладовый строй индийских par и восточных мугамов, сложность и остроту афро-кубинских ритмов, лирическую напевность славянской музыки и пентатонные структуры китайской музыки, английскую балладность и суровую сдержанность скандинавского искусства. Его уникально-многонациональное происхождение позволяет внедрять самые разнообразные мело-ритмо-гармоэлементы. Такое привлекает и притягивает.
Создает кажущуюся видимость, что в джазе легче всего родиться собственному национальному музыкальному языку. В нем легче выработать свой индивидуальный стиль, даже без наличия джазовых национальных традиций в своей стране, чем создать национальный джаз. Именно многонациональность джаза позволяло легко вбирать, но также легко и нивелирует в себе отдельные элементы национального.
1 октября 1922 года состоялся концерт «Первого в РСФСР эксцентричного оркестра — джаз-банда Валентина Парнаха». Этот день считали считать днем рождения советского джаза. Чуть позже, после выхода на авансцену мирового джаза больших оркестров Дюка Эллингтона и Пола Уайтмена в стране начался бум больших оркестров.
1939 год — приход джаза на профессиональную эстраду Азербайджана (еще год до рождения Вагифа Мустафазаде). В том году композиторы Ниязи и Тофик Кулиев организовали Государственый джаз Азербайджанской ССР. Госджаз Азербайджана включал три трубы, три тромбона, пять саксофонов, рояль, гитара, ударник.
В первой программе Госджаза Азербайджана, наряду с джазовой классикой: «Стардаст», «Караван», «Сейнт-луис-блюз», исполнялись пьесы азербайджанских авторов — Ниязи, Т.Кулиева. В одной из композиций был проделан эксперимент — саксофонист импровизировал в ладе азербайджанского мугама «Чаргях». Это было необходимо: и Госджаз, и пьесы Ниязи, Кулиева, и импровизация в «Чаргях». Существовала цель — рождение национального джаза…
После окончания Второй мировой войны, в республике вторично был создан Госджаз под руководством Рауфа Гаджиева. Цель оставалась та же — создание национального джаза.
Бесспорно, заслуга и коллектива Т.Кулиева, и коллектива Р.Гаджиева в распространении в Азербайджане джазовой музыки велика. Эти музыканты заложили основу для возникновения подлинно азербайджанского джаза, явились одними из основоположников азербайджанской эстрадной музыки.
Вагиф Мустафазаде, которому было суждено стать наиболее известным и успешным джазовым композитором Азербайджана, и создателем нового направления в джазе — азербайджанского джаз-мугама, родился 16 марта 1940 года.
Его отец, Азиз Мустафазаде был майором медицинской службы и неплохо играл на таре. Восемь лет службы на Дальнем Востоке, постоянное общение с больными, нуждающимися в его поддержке и обязательности, требовательности и чувству ответственности к своей профессии. Качества, которые стали основными и в характере его сына. Еще были в этом человеке внутренняя интеллигентность и такт. То, что потом всегда будет притягивать и привлекать в Вагифе Мустафазаде. Передал он сыну и природную музыкальность.
Мать — Зивяр-ханум Алиева — одна из первых азербайджанских пианисток, прекрасный знаток мугама. Иначе и быть не могло: занятия по мугамному искусству с великим Уз.Гаджибековым — это знание и любовь к мугаму на всю жизнь. А через себя — сыну. Да и сама крепость, где находился дом Мустафазаде — седая и старая, олицетворяла любовь к своему народу и искусству своего народа.
Для того чтобы стать профессиональной пианисткой, Зивяр-ханум надо было пойти против многого. Ведь место действия — послереволюционный, полный предрассудков, Азербайджан. А действующее лицо — женщина-азербайджанка. Надо было перешагнуть предрассудки, ломать барьеры. Надо было очень любить музыку. И логично, что ей открывает секреты мугама великий Гаджибеков. И понятно, почему с самого детства у сына была музыка. Понятна любовь сына к музыке стала фанатичной, самозабвенной.
В три года впервые прикоснулся к клавишам фортепиано. С трех лет часами не отрывался от инструмента. Как-то трехлетний Вагиф сидел на полу и играл. Мать чичала вслух отрывок из поэмы Самеда Вургуна «Фархад и Ширин». Вдруг ребенок, не вникая в смысл прочитанного, повторил, ни разу не ошибаясь. Слово в слово. Вполне понятно волнение матери, увидевшей в этом эпизоде чудо.
Чудо скажется позднее. Скажется отрицательно. Отрицательно для тех, кому он был дорог, кто любил его творчество. Фотографическая память «позволит» ему хранить в себе огромное количество произведений, «позволит» легко и весело выслушивать просьбы о необходимости записывать свои сочинения на ноты, «позволит» утерять многое из того, что потом будет именоваться ранними композициями Вагифа Мустафазаде.
Мальчик рос, и все труднее приходилось матери. Училась в консерватории, преподавала в музыкальной школе, занималась с частными учениками. Сын мог спокойно заниматься в шестой общеобразовательной и в первой музыкальной школе, где работала Зивяр-ханум. Здесь, в музшколе, к мугаму прибавилось открытие Баха, Моцарта, Бетховена, Шопена. И уже невозможно было заставить изучать алгебру, физику, химию, геометрию. Кроме фортепиано ничего не интересовало.
Больше всего удивляла музыка, которую Вагиф часто исполнял после изучения обязательной программы. Рушились мечты о карьере классического пианиста. Уже ничего нельзя было поделать, в дом пришел джаз.
Вскоре появился магнитофон. Через магнитофон началось знакомство с крупнейшими мастерами импровизации. Двое из них — саксофонист Джон Колтрейн и пианист Билл Эванс — стали кумирами н всю жизнь. Колтрейн даст Вагифу глубину и философичность, Эванс — лирику и поэзию.
Но что заставило принять джаз — искусство, родившееся в далекой Америке, человека, родившегося в сердце Азербайджана — Баку? Принять, как свое родное. Ответ прост. Джаз соответствовал наиболее полному выражению творческого «Я» В.Мустафазаде. Сперва — увлечение, как у многих сверстников новой и модной музыкой, затем — нахождение себя в ней.
Школьные годы Вагифа шли тяжело — сказывалось нежелание заниматься необходимыми уроками. Это останется на всю жизнь — заниматься только тем, что любит, к чему чувствует призвание. Наверное поэтому, самым запоминающимся событием тех лет стал день 30 мая 1956 года. День окончания музыкальной школы, первого выступления на эстраде.
Все происходило на самом хорошем уровне. Филармония, публика, аплодисменты.
Газета «Молодежь Азербайджана» писала: «Тепло было встречено выступление 14-летнего Вагифа Мустафаева, блестяще сыгравшего первую часть фортепианного концерта Мендельсона. У Мустафаева отличная техника, чувствуется умение проникать в исполняемое произведение.»
К слову — в газетной рецензии ошибочно указали возраст В.Мустафазаде — ему тогда было уже 16 лет.
На этом же концерте присутствовал выдающийся азербайджанский дирижер и композитор Ниязи — человек, который первым увидел в В.Мустафазаде большого музыканта. Когда Вагифу было 8 лет, Ниязи пришел в гости, послушать игру мальчика, и был удивлен его безошибочным музыкальным чутьем. Как показало время, Ниязи не ошибся, когда предсказал блестящее музыкальное будущее Вагифа.
В 1957 году В.Мустафазаде поступил в Бакинское музучилище имени Асафа Зейналлы. С 1958 года началась трудовая деятельность. Вначале — пианист в оркестре народных инструментов, вскоре пианист-солист Радиокомитета Азербайджана. Пианист-солист было чисто формальным названием, так как выступления, теле- или радиотрансляции были очень редки.
Порой доходило до смешного. В 1-й музыкальной школе проводился вечер джазовой музыки. Несмотря на то, что рекламы никакой не сделали, — зал оказался переполнен. Пришли музыканты, любители джаза. Вагиф готовился как никогда. Впервые он выносил на суд публики сокровенное. Не получилось. Концерт отменили в последнюю минуту. Отменили из-за нелепости — шокировало слово джаз.
Этот случай не единичен. Препятствий было достаточно. Такое представлялось странным, так как джазовое искусство в это время переживало подъем по всей стране. В джаз пришли музыканты высокой профессиональной выучки; яркие, одаренные, ищущие не джаз в себе, а себя в джазе. Подтверждением этому стал V Международный джазовый фестиваль в Варшаве, «Джаз Джембори-62».
Отдельно стоит рассказать о человеке, оказавшем влияние на творческую судьбу Вагифа Мустафазаде. Речь идет о музыканте, воспитанном в лучших традициях русского пианизма, Георгии Георгиевиче Шароеве. Педагог начал свои занятия с Вагифом с упражнений гаммами. Ежедневные двухчасовые упражнения. Ученика следовало научить правильно играть. Растопыренные и вытянутые пальцы резали глаз, хотя не резали слух. Пальцы так и остались растопыренно-вытянутыми. Но гаммы развили блестящий технический аппарат. Потом педагог «окунул» ученика в океан музыки. Как будто те же Бах, Моцарт, Бетховен, Шопен, Шуман, но раскрытые Шароевым совершенно по-новому: юные и молодые, современные и настоящие.
Все это готовило В.Мустафазаде к будущему – недолгому, но очень яркому.
По материалам книги Р.Фархадова