Ветеран Второй Мировой войны капитан 1-го ранга в отставке Александр Александрович Гритченко (1922-2018) долгие годы посвятил себя военной службе и принимал активное участие в общественно-политической жизни Азербайджанской Республики. Он достойно представлял ветеранов Азербайджана на различных мероприятиях, проводимых в Российской Федерации, Украине, Беларусcии, Молдове и других странах.

Гритченко — заслуженный работник культуры Азербайджанской Республики, был удостоен звания «Заслуженный пропагандист Азербайджана» и  премии «Золотое перо». Он также являлся членом Союзов Писателей и  Журналистов Азербайджана, был автором ряда книг.

В 1996 г. он опубликовал очерк об азербайджанском генерал-майоре Бахадуре Гусейнове (1921 — 2016), поделившись эпизодами его жизни во время войны…

**********

Сорок первый год. Началась Великая Отечественная война… На участках от Баренцева до Черного морей наши пограничники грудью встретили вооруженных до зубов полчища врагов. Первые дни боев были самыми героическими для людей в зеленых фуражках.

В Харьковском пограничном училище после объявления войны сформировали отдельный батальон для фронта, куда добровольцем вошел и Бахадур Гусейнов, досрочно получивший воинское звание — младший лейтенант.

В начале июля сорок первого года командир взвода 908 стрелкового полка 246 стрелковой дивизии НКВД Бахадур Гусейнов прибыл на Смоленское направление. Боевая численность и технические средства фашистов на этом участке превосходили наших в два-три раза. Во второй половине июля бои в районе Смоленска приобрели еще более ожесточенный характер. Повсюду враг наталкивался на противодействие частей и соединений Красной Армии. Фронт получил задачу подготовить оборону на дальних подступах к Москве.

Тяжелые бои разгорелись подо Ржевом. Командир взвода Гусейнов оказался рядом с одним из лучших солдат. Вытянув из чехлов малые, стертые до блеска лопаты, они стали рыть и укреплять окопы. Трудились до «седьмого пота», до кровавых мозолей на ладонях.

Перед началом наступления приехал командир дивизии. Следя за действиями бойцов Гусейнова, заканчивавших работу над возведением укреплений, он с одобрением отозвался о действиях бойцов его взвода:

— Молодец командир взвода. Хорошо наступает. Поглядите, как ловко подбирается к огневой точке. А фанату как метко бросил! Позовите его…

Бахадур Гусейнов не знал, зачем его вызывали к самому генералу. С таким начальством он ни разу еще не встречался, и не ожидал, что командир дивизии похвалит его.

— С бритвой-то, видно еще не знаком — сказал генерал улыбаясь. — А молодец! Ну, да ведь не обязательно с усами должен быть умелый воин. Верно? Объявляю благодарность!

Наступило утро. На ничейной земле, в лощине, отделявшей наши и неприятельские окопы, стлался редкий туман. Солнце легло на высотку, осветило черную вытоптанную снарядами вершину. Затем вторглось  в  густую сеть траншей и ходов сообщений, оплетавших склоны.

Проклятая высота! И выдающегося в ней ничего не было. Не очень высокая, она выгорбилась километра на полтора. Но гитлеровцы превратили ее в хорошо укрепленный район обороны и держали под обстрелом каждый метр впереди лежавшей местности.

Огромная уверенность прибавляла воинам энергии, удесятеряла их силы. Эту веру все время подогревал у бойцов младший лейтенант Гусейнов. Не скрывая сложности обстановки, он все время подбадривал людей.

Вдруг раздался выстрел… Гусейнов был ранен и доставлен в находившийся в пяти километрах медсанбат. Там ему оказали необходимую помощь. На третий день, узнав о тяжелой обстановке на передовой, он ночью бежал оттуда. Бойцы взвода встретили его тепло и дружно, в одном строю они отражали одну за другой атаки…

… Обстрел начался почти сразу с рассветом. Мощные огневые налеты следовали один за другим через ровные промежутки времени. Земля сплошь и рядом покрылась воронками. Стойко выдержали гусейновцы смертоносные шквалы артиллерийского огня. Люди глохли от взрывов. Теряли сознание. Но, приходя в себя, снова брались за оружие, вставали к пулеметам, орудиям и вели бой.

Трудно было со стрелковым оружием устоять против натиска фашистов. Это понимал командир взвода Гусейнов, и он с бойцами принял решение — стоять до конца. И они свое олово сдержали: не раз Бахадур Гусейнов со своими солдатами по приказу командовщия уточнял систему обороны противника. Приходилось вступать в неравный поединок с фашистами… Десятки раз отбивали ожесточенные атаки противника…

Это было подо Ржевом. Взвыла мина. За ней — другая. Потом шлепрулась сразу, наверное, дюжина. Первые разрывы оказались позади пулемета, но вражеские минометчики тотчас же внесли коррективу и мины стали ложиться точнее. Из траншеи не отвечали. Молчали и наши артиллеристы, видимо, не успевшие перейти на новую позицию.

Снова разорвалась мина противника и убила пулеметчика. Его заменил находившийся рядом младший лейтенант Бахадур Гусейнов.

Первая очередь была короткой. Гусейнов не успел заметить куда легли пули. Вторую — он дал длиннее и сразу убедился, что прицел взят верный. Ручной пулемет зло отплевывал гильзы в сторону, на дульном срезе его ствола бойко плясал огонек, очередь гремела за очередью, а фашисты и не собирались отступать. Они то перебегали,,  то ползли к траншее по-пластунски, готовясь к броску в атаку.

Гусейнов что-то бурчал, подбадривая себя, легонько поворачивая пулемет из стороны в сторону,то уменьшая, то увеличивая прицел. Он продолжал стрелять до тех пор, пока не увидел, что гитлеровцы повернули назад.

Бахадур опустил рукоятку пулемета, сполз в траншею, но солнце припекало и там. Оно висело почти отвесно над головой и жгло нещадно. У себя в Азербайджане солнце никогда не казалось Гусейнову таким жарким.

Прошло минут двадцать и фашисты снова пошли в атаку. Их было теперь в два раза больше, чем в первой атаке. Они бежали быстро, нещадно пыля, сбиваясь в кучки, и снова расходились.

Гусейнов прошелся очередью вдоль всей цепи и увидел, как она поредела сразу в нескольких местах. Гитлеровцы тыкались носом в землю, бились в предсмертных судорогах, а оставшиеся в живых лезли напролом.

Пули посвистывали рядом, одна из них чиркнула по каске, в голове Бахадура раздался звон, но младший лейтенант, становясь злее и злее, посылал очередь за очередью в эту ломкую, поредевшую цепь.

Когда пулемет на мгновение умолкал, Гусейнов слышал крики фашистского офицера, поднимавшего своих солдат в атаку. Бахадуру очень хотелось увидеть его, но того трудно было отличить в этой орущей гуще людей, то бежавших, то ползших, ненавистных и в то же время страшных в своей необузданной, дикой силе.

Внезапно пулемет сильно тряхнуло. Он упал на бок, вырвавшись из рук, горячим воздухом ударило ему в лицо. Лейтенант протер глаза, поставил пулемет на место. Гусейнов поправил диск, и новая очередь взметнула фонтанчики земли под ногами вражеских солдат. Те снова попятились, остановились, попятились вновь и начали быстро убегать назад.

Третья атака гитлеровцев началась не так, как две предыдущие. Внезапно огонь открыли танки. На этот раз фашисты подошли ближе, чем при двух первых атаках. Возгласы вражеского офицера слышались явственнее,   лейтенант уже видел разгоряченные, оскаленные в крике лица солдат, короткими перебежками приближавшихся к траншее.

Бахадур начал стрелять реже, но точнее. Число  серо-зеленых бугорков  (такими издали казались трупы гитлеровцев) росло, но атака продолжалась.Особенно фашисты подобрались к траншее на правом фланге. Плотность огня стала нарастать. Все чаще и чаще над его головой проносились трассеры снарядов танковых пушек. Земля вокруг Гусейнова уже не просто вздрагивала, — она качалась, как зыбь, словно какой-то неведомый исполин, озверевший от духоты, зноя и грохота, исступленно бил и бил огромным молотом всю исполосованную снарядами и танками землю.

На каску Бахадура сыпался песок, тихонько скатываясь на плечи. Лейтенант был неподвижен. Огненный смерч бушевал над траншеей, горячий воздух проносился по ней, как по трубе. Всякий раз, коща разрыв оказывался особенно близко, Гусейнов закрывал глаза, чтобы их не запорошило.

Артиллерийский налет закончился неожиданно. Бахадур вздохнул. Расстегнул и отбросил в стороны поясной ремень, поглядел на желтоватое, млевшее от зноя небо. Из траншеи была видна верхушка дерева, обкусанная осколками. Казалось, дерево было далеко-далеко, словно стояло на другой земле, где было много-много людей. Знают ли о нем они, знают ли, как невыносимо трудно сейчас ему?

Гусейнов вытер рукавом вспотевшее лицо, провел сухим языком по растрескавшимся губам, рывком распахнул ворот мокрой гимнастерки…

В другом бою на небольшом плацдарме пехотинцы млашего лейтенанта Бахадура Гусейнова отрыли траншеи и стали готовиться к обороне. Они знали, что противник не пожалеет сил, чтобы сбросить их с занятых рубежей.

Спустя некоторое время, после ожесточенного обстрела из орудий и минометов на позици батальона, в котором воевал взвод Гусейнова, двинулись вперед гитлеровские автоматчики. Они предприняли несколько атак. Но всякий раз, встреченные ливнем пуль, оставляя на поле боя убитых и раненых, фашисты откатывались назад.

Выбрав момент, Бахадур поднял своих бойцов и повел в контратаку. У одной из высот противник сосредоточил несколько орудий, которые шквальным огнем мешали наступлению наших подразделений. Склоны высоты были хорошо укреплены. Гитлеровцы простреливали все подступы к своим позициям.

Гусейнов приказал вести огонь по орудиям противника. Группа наших бойцов с гранатами стала приближаться к вражеским траншеям. Взрывы гранат — и одно за другим умолкали фашистские пулеметы. В это время младший лейтенант увидел замаскированного на дереве вражеского снайпера. Комвзвода сам открыл огонь по нему и то же самое приказал сделать рядом находившемуся пулеметчику. Мгновение — и фашистский снайпер замолчал.

Батальон и взвод Гусейнова поднялись в атаку и ворвались на высоту противника. В ожесточенном рукопашном бою было уничтожено много фашистов. Наши бойцы закрепились в траншеях. Гитлеровское командование бросило на смельчаков танки и самоходные орудия. Они двинулись на позиции Гусейнова. Перебегая от одной группы бойцов к другой, младший лейтенант находился на решающих участках. В критический момент он стал во весь рост и пошел вперед. Вслед за ним поднялись и все бойцы…

Таких боевых эпизодов у Гусейнова за время войны было много. Бои шли и днем, и ночью. Часто забывали Гусейнов и солдаты о сне, отдыхе, еде. Приходилось то ползать по грязи, то лежать, затаив дыхание, то подниматься на молниеносный бросок, то, изнемогая от усталости, рыть окопы.

Но война есть война. Когда бойцы Бахадура Гусейнова пошли в яростную атаку, снайпер прицельным выстрелом ранил его в щеку. Наскоро перевязав щеку, Гусейнов продолжал руководить боем. Но вскоре осколок вражеской мины прошелся по спине и левой руке.

В момент, когда наши уже прорвали оборону, фашистов, и Гусейнов отдавал команду бойцам продолжать атаку, вновь гитлеровский снайпер ранил его в горло. От большой потери крови Гусейнов потерял сознание. Ранение было очень тяжелым. И на самолете «У-2» он был отправлен в госпиталь в г.Горький. Лечение длилось более семи месяцев…

По материалам книги «Не ради славы»