О.Буланова

Был в Баку один архитектурный шедевр, о котором мало кто что знает подробно и досконально. Информации в интернете практически нет. Речь идет о Гостевом доме, или Дворце «Улдуз» — как его официально называют после распоряжения президента Азербайджана Ильхама Алиева от 1 июля 2003 года.

Этот дворец был построен в 1979-1980 годах по инициативе и при непосредственном участии Гейдара Алиева как резиденция для приема и размещения официальных гостей, прибывающих в Азербайджан на государственном уровне.

Это, по словам Народного писателя Анара, «один из самых замечательных образцов национальной и в то же время глубоко современной архитектуры«. По словам критиков, это здание является не только жемчужиной азербайджанской архитектуры второй половины XX века, но в то же время символом азербайджанского гостеприимства.

Как отмечал Анар: «Мы восхищались четко продуманной функциональностью комнат, холлов, кабинетов, спален, служб, рациональным использованием всего пространства и при этом изумительно красивым дизайном — начиная от оформления лифта и до специально разработанных подвесных потолков и люстр. Из окон открывался потрясающий вид на город, а балконы, как нам объяснял автор, были спроектированы в стиле эйванов, по образцам нашего народного зодчества. Это был настоящий, а не псевдонациональный стиль, в сочетании с достижениями мировой архитектуры».

Народный архитектор СССР, академик Международной академии архитектуры, теоретик, историк и критик архитектуры, лауреат Государственных премий СССР и РСФСР, автор многих книг по архитектуре Феликс Новиков включил Гостевой дом в число ста лучших архитектурных объектов, отраженных в его альбоме «Советский модернизм 1955 — 1985», изданный в России в 2010 году.

Про этот изящный дворец сразу же после его постройки ходило очень много слухов. Его даже называли «Домом для Брежнева» — намекая на то, что он строился якобы ради приезда в Баку Генсека. При этом люди не понимали, что Брежнев — руководитель великой страны, а не частный собственник, а здание переживет века. И оно пережило и Брежнева, и целую плеяду других руководителей.

Любопытно, что толчком к идее постройки Гостевого дома, событием, ускорившим этот процесс, стал отнюдь не предполагаемый визит Брежнева, а ожидаемый визит в СССР президента США Никсона. Брежнев лишь высказал идею включить в ряд городов, куда планировался визит Никсона, и Баку — после Москвы и Ленинграда. Это было внесено в программу официального визита президента США в Советский Союз.

Подробнее об истории создания Гостевого дома рассказал автор этого архитектурного шедевра — Расим Алиев, главный архитектор города Баку (1972-1988):

Перед визитом главы любого государства представители президентского протокола, сотрудники службы безопасности посещают города, куда он должен приехать, и близко знакомятся с местом, куда планируется его поселить, с условиями размещения. Сотрудники Никсона приезжали и в Баку. Ознакомились с существующими тогда резиденциями и гостиницами, построенными еще по старым советским нормам, и дали отзыв, что в Баку подходящих условий для приема и проживания президента США и сопровождающих его лиц нет.

Хотя Брежнев во время своего первого визита в Баку в 1970-м изумился красоте города. Известны два его высказывания в связи с Азербайджаном и Баку, которые позже превратились в лозунги, притчу на языцех: «Широко шагает Азербайджан!» и «Баку — красавец-город! Приятно жить и трудиться в таком городе!» У второй фразы есть продолжение, но его мало кто знает: «Видно, что его строили и строят люди, горячо любящие родной край и бережно относящиеся к его архитектурным традициям».

Когда Брежнев посетил в те годы Баку, он жил в двухэтажном здании, построенном по проекту выдающегося азербайджанского архитектора Гасана Меджидова еще в эпоху Мирджафара Багирова. Здание располагалось в так называемом Английской парке. И так как советники Никсона не нашли в Баку подходящего места для размещения президента Америки, Брежнев дал указание Азербайджану построить отвечающую всем требованиям резиденцию для приема и размещения глав государств. Кстати, решение о постройке дворца «Гюлистан» тоже было принято в то время.

В соответствии с этим указанием руководителям всех архитектурных институтов и министрам, занимающимся строительством, было дано поручение в срочном порядке подготовить проекты, в первую очередь проект Гостевого дома. Естественно, я как главный архитектор города Баку находился в курсе дела.

Но проблема заключалась в том, что проекты подобных объектов всегда разрабатываются в условиях строгой секретности — ведь речь идет о безопасности высокопоставленных лиц. Я знал, что даны необходимые поручения и указания нашему выдающемуся архитектору Микаилу Усейнову, а также Азербайджанскому государственному проектному институту, Бакинскому государственному проектному институту и проектным институтам Москвы.

Однажды мне позвонили и вызвали в Центральный Комитет, сообщили, что есть такое поручение, и я тоже должен срочно приступить к работе над этим проектом. Мне было известно, что в мае состоится просмотр проектов, а до мая оставалось всего два месяца. Я ответил, что я ведь главный архитектор города Баку, с утра до вечера провожу время на заседаниях, конференциях, бюро, в райкоме, горкоме, ЦК, Совмине.

У меня сложности со свободным временем. Да и личной мастерской тоже нет, я не могу работать ни в мастерских в Проектном институте, ни в других местах. Все они работают по плану, я не могу нарушать их план. На что мне ответили, что это — поручение Первого секретаря Центрального Комитета Гейдара Алиева, наше дело — передать. В общем, я вышел оттуда в раздумьях. Затем меня вызвали к Гейдару Алиевичу.

Гейдар Алиевич поручил мне подготовить свой вариант, потому что предложенные ранее варианты не полностью отвечали поставленной задаче. Я заметил, что это тема государственного протокола, тут своя технология: должны быть приемные комнаты, рабочие кабинеты, конференц-зал, небольшой зал для совещаний, столовые и спальни, концертный салон, зона отдыха. Есть еще и вопросы безопасности. Все это требует особых знаний и подхода, с чем я не знаком. К тому же институты и архитекторы работают уже над этим больше года.

Гейдар Алиевич ответил, что мне выделят отдельную комнату в здании Баксовета, но прежде я должен съездить в Москву, Минск, Ленинград, Ташкент и близко ознакомиться с построенными там Гостевыми домами. Отправляться нужно буквально завтра.

И я поехал в Минск, оттуда в Москву, Ленинград и Ташкент — осмотреть все существующие Гостевые дома. Я даже провел индивидуальные беседы с местным обслуживающим и техническим персоналом, определил слабые и сильные места в проектах уже построенных Гостевых домов, проявившиеся в ходе эксплуатации, сделал основательные заметки.

После возвращения по моему поручению были созданы четыре группы при Бакинском архитектурном управлении, в их состав вошли молодые архитекторы, пятая же группа была создана лично мной. Каждая группа работала над собственным проектом. Мы договорились обсудить все идеи и затем трудиться над тем вариантом, что будет признан лучшим.

Две недели мы трудились с утра до ночи и подготовили пять клаузур (клаузура — эскиз, набросок идеи решения архитектурной задачи с планировочными и функциональными зонами — прим.). На последующем за этим обсуждении было принято единогласное решение, что лучший вариант — это клаузура, подготовленная мной. Работы других групп тоже были хорошими, но ребята были еще молоды, да и не видели тех Гостевых домов, которые я осмотрел и проанализировал в поездках. И мы снова, не покладая, как говорится, рук принялись трудиться с утра до ночи.

В День Победы, 9 мая, мы сообщили в Центральный Комитет, что работа готова. В общей сложности имелось то ли четырнадцать, то ли пятнадцать проектов.

Под руководством Гейдара Алиевича и при участии членов бюро, министров, военных и других специалистов состоялся просмотр всех работ, в том числе работы нашего учителя Микаила Усейнова. Кстати сказать, Микаил Алескерович, увидев мою работу, поведал мне тет-а-тет, что она самая лучшая. В итоге было принято решение отправить все работы в Москву, ибо на эти проекты должны были дать отзывы специалисты КГБ и МИД.

Спустя два месяца мне сообщили, что в Москве понравился мой проект и было рекомендовано воплотить в жизнь именно его. Затем Гейдар Алиевич попросил меня внести некоторые изменения в проект и немного уменьшить размеры, так как возведение Гостевого дома оплачивала партия и потому следовало экономить.

Определяя месторасположение будущего Гостевого дома, мы рассмотрели несколько вариантов. Ту точку, где он впоследствии был построен, выбрал сам Гейдар Алиевич. В целях экономии времени было дано указание с завтрашнего же дня приступить к отрытию котлована. Параллельно с этим мы начали трудиться над последней рабочей версией и строительными чертежами. С того дня и до сдачи здания в эксплуатацию у нас ушло всего одиннадцать месяцев. Если б сутки состояли из 25 часов, то мы, наверное, работали бы и в этот последний, 25-й час.

Хочу отметить, что не было недели, когда Гейдар Алиевич не посещал бы стройку. Порой он приезжал два раза в неделю. Обычно он появлялся либо в конце недели, либо в выходной день, сам все контролировал, смотрел, интересовался.

Решая проблему удешевления проекта, я добился одновременно частичной компактности и вынужден был убрать один этаж. Согласно первоначальному проекту на втором этаже планировалась большая прекрасная библиотека, музыкальный салон. Все это предполагалось устроить в зимнем саду: книжные полки среди деревьев и веток, рояль и прочее… Пришлось убрать.

В проекте имелось много коммуникационных линий и систем. Потому перекрытие последнего этажа я взял в человеческий рост и разместил большинство коммуникационных систем наверху, чтобы специалисты во время устранения неполадок могли комфортно там работать, кроме этого там располагалась система контроля, специалист при надобности мог бы спокойно осуществлять ремонт и контроль.

По проекту здание Гостевого дома имело консоль, составлявшую 12 метров. Конструкторы говорили, что это создаст трудности, что обычные колонны не смогут удержать такой большой вес, что следует установить не шесть, а восемнадцать колонн. Потому я решил спроектировать колонны широкими внизу и раздваивающимися кверху. Это с одной стороны присущий нашей национальной архитектуре элемент, а с другой — похоже на камертон, что привносит оригинальный художественный оттенок в строение. В то же время раздвоенные кверху колонны с большей легкостью и надежностью брали и распределяли нагрузки. Затем весь второй этаж по периметру я сделал балконом, сконструированным из железобетона.

Многие части пришлось сократить, а длину и ширину фасада — уменьшить. Каждый этаж получился 6 метров в высоту, а нижний и того выше. А самый высокий этаж — это подземный, его высота 14 метров. Все машины и механизмы, все системы кондиционирования, обогрева, поливки мы разместили в подземном этаже.

В процессе возникла разница во мнениях по поводу облицовки. Рекомендовали обойтись обычным белым облицовочным камнем, а я настаивал использовать белый мрамор. Мне возражали, что это дорого. Лучший белый мрамор — итальянский, но мы не могли его заказать, так как это на самом деле очень дорого. Можно было использовать узбекский газган или дашкесанский мрамор, но они не соответствовали требованиям строительной физики. Так что пришлось использовать уральский камень — белый уфалей, более подходящий для наших климатических условий.

Затем возникла еще одна проблема. Имелись такие части здания, где плиты должны были быть срезаны под углом в 45 градусов и примыкать друг к другу вплотную, а пересечение должно было образовать прямую линию. Никто не брался за это дело из-за нехватки времени. То говорили «отправим в Москву, пусть срежут и пришлют обратно», то «пусть сами мастера приедут сюда».

Из Украины приехали метростроители, толковые ребята, очень качественно построившие киевское метро, станции которого были отделаны мрамором. Но они назвали какую-то астрономическую сумму, да и по времени никак не укладывались. В конце концов мы нашли своих мастеров — работающих вместе отца и сына. Они справились вдвоем со всеми работами, используя обычные инструменты камнетесов и камнерезов. Уложились точно в срок и цену заламывать не стали.

Великолепные оконные стекла были привезены из Бельгии. В то время меня командировали в Бельгию по линии Министерства внешнеэкономических связей, и я лично просмотрел все образцы и сам все выбрал. За люстрами мне пришлось съездить и в Австрию, и в Швейцарию, посетить многие заводы. Мы обратились в фирмы Alusviss и Shtoytsle. Эскиз большой люстры в вестибюле разработал я сам. Она похожа на лозу, виноградную гроздь. Символами Азербайджана обычно считались нефть и хлопок, но ведь белая и черная шаны — тоже наше богатство.

Проект люстры очень понравился Гейдару Алиевичу, если не ошибаюсь, он даже показал его Брежневу. Листья люстры были изготовлены из особого хрусталя, а виноградины — из венецианского стекла. Кромки листьев были обрамлены специальным металлом, что давало при включении света искрящийся эффект. На нижнюю часть люстры нанесены крайне интересные узоры.

Потолок центрального вестибюля я спроектировал ступенчатым образом. Узор на потолке был выполнен в виде пахлавы, а внутри каждого фрагмента размещались шестиконечные звезды. Этот декор изготовили из особой пластмассы, заменяющей хрусталь, а его фрагменты соединялись специальными стальными нитями. Все эти узоры были изготовлены из особой шихты.

Но потолок не дожил до наших дней… Был один человек, бывший сотрудник КГБ, некий майор. После того как он вышел на пенсию, его сначала назначили директором сувенирного цеха, а после отъезда Гейдара Алиевича в Москву — директором Гостевого дома. Под видом ремонта он заменил ценные бельгийские стекла, демонтировал потолок и узоры. Да и ко многому другому приложил руку. Например, в Гостевом доме располагались еще гостевые санузлы для большого количества людей. Вся сантехника была привозной и очень дорогой, и красивой. Так вот этот самый Багиров все демонтировал. Но к люстре не притронулись, не посмели…

Мы приложили много усилий к постройке Гостевого дома, отличающегося оригинальной архитектурой и структурой — как снаружи, так и изнутри. К примеру, вы входите и попадаете в вестибюль. Справа — гардеробы, затем комнаты для сотрудников службы безопасности, слева — помещения для администрации, прямо оттуда вниз ведет лестница в туалеты. Но мне не хотелось, чтобы эта лестница была, так сказать, на всеобщем обозрении, и я спроектировал две полусферические стены с проходами. Стены были мраморными, а на мраморе резные узоры — азербайджанские орнаменты. Мы собственными руками вырезали эти узоры, я и мои молодые ученики. И мой сын Джомард, он тоже архитектор.

Мы вдохновились орнаментом с Дворца Ширваншахов, но немного его увеличили, так как данный узор был очень нежным, тонкой работы, мы бы с таким не справились, потому что известняк — камень мягкий, а мрамор — твердый, да еще и хрупкий. В качестве образца я взял лист мрамора и нанес на него рисунок, взялся за гравировальные инструменты и приступил к работе, одновременно демонстрируя процесс молодым архитекторам. Далее ребята самостоятельно включились в работу и справились с ней очень умело.

Стены были сделаны по принципу позитив-негатив: рисунок на каждой был одинаковым, но на одной стене узор был выпуклым, а на другой — вдавленным. На одной — блестящим, а на другой — матовым. Получилось очень красиво.

Для комплекса Гостевого дома мы планировали внутренние дворики, что и воплотили в жизнь. Вышло очень живописно: бассейн, деревья — каменный дуб, сосна, кипарис. Кстати, были и особые деревья, их отбирал Гейдар Алиевич. По его поручению из Нахичевани привезли дерево нарбенд. Оно очень интересное и необычное — без стрижки изначально имеет шаровидную форму. Были высажены и особые деревья, испускающие эфирные масла и отгоняющие комаров.

Комплекс выглядел прекрасно — как снаружи, так и внутри. Из вестибюля ты проходил в фойе, а дальше — потрясающая панорама, открывающаяся на Бакинскую бухту. Слева и справа — залы; левый — для официальных мероприятий, а правый — обеденный салон, напрямую связанный с кухней. Залы отгораживались друг от друга раздвижными перегородками, обтянутыми кожей под цвет стен. Нажатием кнопки они собирались и открывались как гармошка. Мы заказали их из Финляндии по моему проекту. Два зала по 18 метров длиной и центральный зал 12 метров длиной, а когда перегородки открывались, то образовывался большой зал длиной 48 метров.

На нижнем этаже располагались специальная зона отдыха — кинозал, биллиардная, плавательный бассейн, сауна, бар-ресторан. Бар-ресторан мы оформили в пещерной стилистике. Во время своих экспедиций я повидал много пещер в Лачыне, Минкенде, на склонах гор. А еще помню одну из стокгольмских метростанций внутри базальтовой скалы. Архитектор сохранил там естественный интерьер, он просто отшлифовал скалы, ставшие стенами станции.

В нашем Гостевом доме имелось две «пещеры». Помню, мы проделали где-то больше половины работы, как к нам пожаловал Гейдар Алиевич посмотреть на наш труд. То, что он увидел, ему очень понравилось, но ему показалось, что цвета темноватые. Было еще пожелание украсить всю эту пещеру сталактитами и сталагмитами. К работе над «пещерами» я привлек художников Эльбея Рзакулиева и Фархада Хилилова и нескольких своих учеников.

Чтобы создать завершенный образ «пещер», я разработал эскиз люстр из хрусталя, по форме напоминающих сталактиты. Они получились потрясающей красоты и прекрасно вписались в стилистику «пещер».

Хочу отметить, что я старался избегать того, что называют помпезностью. Хотелось, чтобы здание вызывало чувство благородной торжественности, сдержанного, аристократичного величия.

Гейдар Алиев остался очень доволен тем, что получилось. Во время церемонии открытия с бокалом в руках он даже сказал: «Расиму Алиеву полагается Ленинская премия, Абиду Шарифову — пост министра строительства». Но премию я так и не получил… Помню, как в 1982 году мне позвонили из Москвы, из Академии Наук, и пригласили в столицу, попросив, чтобы я захватил с собой для закрытого показа фильм про Гостевой дом.

Мы прибыли к президенту Академии — Анатолию Петровичу Александрову. После небольшой беседы прошли в кинозал Академии и просмотрели ту пленку. После чего Александров с улыбкой произнес, что следующее собрание президиума Академии следует провести в Баку, в нашем Гостевом доме. Затем добавил: «Ваша работа заслуживает Ленинской премии по закрытой линии«.

В то время в СССР существовала такая система: особые работы, работы государственного значения, недоступные для всех, в том числе архитектурные, номинировались к награде закрытым образом. А Александров являлся руководителем Комитета по Ленинским и Государственным премиям, о чем я и узнал на той встрече.

«Подготовьте ваши документы», — велел он. «Какие именно?» — спросил я. Следовало предъявить краткую справку о работе, тот самый фильм и альбом с проектами, эскизами, чертежами. Фильм, который был моей личной копией, я оставил у Александрова тогда же, а остальное выслал в Москву после своего возвращения в Баку.

После того как Гейдар Алиевич переехал на работу в Москву, Александров посетил его в связи с данным вопросом и высказал свое предложение, ибо присуждение Ленинских премий по закрытой линии должны были быть завизированы членами Политбюро. На что Гейдар Алиевич ответил, что он недавно приехал работать в Москву, что Расим Алиев его племянник и подобное стечение обстоятельств в нынешней ситуации может не быть воспринято должным образом. Обо всем этом впоследствии мне несколько сконфуженно поведал сам Александров. Но я заметил, что если так считает Гейдар Алиев, значит, это самое верное решение, значит, так и следует поступить…

Что касается Брежнева, ради которого Гостевой дом якобы строился, то он, конечно, тоже приезжал. Ему очень понравилось, он не скрывал своего изумления. А еще, если не ошибаюсь, в Гостевом доме останавливался президент Финляндии Урхо Кекконен. Маргарет Тэтчер, побывавшая в сентябре 1992 года в Баку с официальным визитом, тоже останавливалась в Гостевом доме.

«Железная леди», высоко оценившая архитектуру Гостевого дома, поинтересовалась, кто автор? На свой вопрос она получила равнодушный ответ: «Не знаем, какой-то зарубежный архитектор…» Мне поведал об этом мой друг, участвовавший в той встрече, — известный азербайджанский композитор и пианист Фархад Бадалбейли.

Гостевой дом, сейчас Дворец «Улдуз» верой и правдой служил своей цели. Правда, в конце 80-х тогдашний руководитель Азербайджана Везиров передал его под дворец бракосочетаний, а он был совершенно не пригоден для этого.

Помню, Гейдар Алиевич в июле 2001 года в государственной резиденции «Загульба» в ходе встречи в неформальной обстановке с находившимися в Баку руководителями СМИ зарубежных стран, говоря о судьбе Гостевого дома, сказал:

«В первый период, когда Везиров начал работать, ему я два-три раза звонил. Я видел, что он делает глупости, и говорил ему, что не надо этого делать. Хорошо, вы отдаете этот дом, а если к вам приедут гости? В Азербайджан приезжали руководители Советского Союза, из других стран — восточных и европейских. Он сказал — ничего найдем место. А потом через год сюда прибыл президент Ирана Рафсанджани. Я слышал, тогда у меня связи не было, что на скорую руку отменили дворец бракосочетания и разместили там Рафсанджани, повесили флаг. В городе все говорили, что Рафсанджани живет во дворце бракосочетаний. Когда я вернулся, то все это восстановил, потому что, во-первых, для меня все это родное, а во-вторых, это не мое, все это принадлежит народу, государству, и эти строения будут стоять веками».

Дворец «Улдуз» в Баку сквозь года (20 ФОТО)

Из архивов газеты ЭХО