Ш.Мустафаев

Началу систематического знакомства мусульманской общественности Кавказа с политической и культурной жизнью Туркестана, включенного в состав Российской империи, способствовало появление азербайджанской периодической печати в середине 70-х гг. XIX в.

Пионер свободной прессы у российских мусульман – газета «Экинчи» («Пахарь»), основанная и издаваемая Гасан-беком Меликовым-Зардаби в 1875-77 гг. в Баку на азербайджанском языке, с первых же номеров стала печатать среди прочих и новости из Туркестана. Уже в первом выпуске газеты (22 июля 1875 г.) сообщалось об «археологических раскопках» на Афрасиабе вблизи Самарканда, производимых по распоряжению губернатора – генерала Абрамова, и находках около 10 золотых, 200 серебряных, 500 медных монет, старинных булл, драгоценностей, а также о приобретении генералом Абрамовым у местного населения 30 ценных рукописей.

Газета стремилась держать в поле зрения процесс завоевания Кокандского ханства Россией, периодически информируя своего читателя о событиях, происходивших в Туркестане.

В частности, в четвертом номере «Экинчи», увидевшем свет 5 сентября 1875 г., сообщалось о разбоях, учиненных в пределах Кокандского ханства племенами кипчаков и кара-киргизов под предводительством Булат-бека и Назар-бека, о поражении кокандских войск и их переходе на сторону врага, о бегстве кокандского хана Худояра в пределы Российской империи, преследовании его мятежными племенами, о начале похода русских частей во главе с генерал-губернатором Туркестана фон Кауфманом на Коканд.

29 февраля 1876 г. в газете было помещено объявление о взятии Коканда, пленении Насреддин-хана и покорении местных воинственных племен.

Вопросы административного устройства новозавоеванных земель, экономического и финансового положения края, планов строительства здесь железной дороги, взаимоотношений русской администрации с Бухарским ханством и др. находили свое отражение на страницах «Экинчи».

Гасан-бек Зардаби уделял особое внимание вопросам «переселенческой политики» русского царизма в регионе, постоянно информируя своего читателя о фактах переселения жителей внутренних губерний России в Туркестан.

В пятом номере газеты, в частности, сообщалось о переселении части уральских казаков, недовольных военными реформами правительства, в Туркестан и создании здесь новых русских поселений.1 15 марта 1876 г. на страницах газеты была опубликована информация о желании многих жителей Астраханской, Самарской, Тамбовской губерний воспользоваться возможностями переселенческой политики правительства и получить земли в Туркестане для постоянного жительства, и т.д.

Нередко сведения о регионе Гасан-бек Зардаби черпал со страниц издававшейся в Ташкенте правительственной газеты «Туркестанские ведомости», вернее, приложения к ней на тюркском (узбекском) языке, постоянно ссылаясь на нее при освещении тех или иных событий. Примечательно, что порой «Экинчи» перепечатывала новости из этого приложения в оригинальном варианте с сохранением лингвистических особенностей узбекского языка, не адаптируя их для азербайджанского читателя.

Это, несомненно, свидетельствует о том, что образованная часть азербайджанского общества и в XIX в., как и во времена Алишера Навои, была знакома с языком классической чагатайской литературы. Традиция ознакомления азербайджанского населения и мусульманского общества Кавказа с жизнью Туркестана (газета «Экинчи» пользовалась популярностью также в Дагестане и других частях Кавказа) была подхвачена и продолжена последующими поколениями издателей азербайджанской периодической печати.

Идея общности интересов тюркских и мусульманских народов империи как нельзя лучше была озвучена одним из выдающихся поборников общественного и культурного прогресса российских мусульман Мухаммед-ага Шахтахтинским в газете «Шарк-и Рус» («Русский Восток»), издаваемой им на азербайджанском языке в Тифлисе в 1903-05 гг..

В выпуске от 31 декабря 1903 г. он опубликовал известное «Обращение к тюрко-татарским народам», в котором изложил основное кредо своего печатного детища: «Наша цель известна – это служение культуре нашей нации… Главное условие подлинного прогресса нации – возможность свободного выражения своего мнения и своих убеждений в вопросах, касающихся всего общества. «Шарк-и Рус» появилась из потребности обеспечения этой возможности для всех тюрко-татарских народов. И ее появление показало, насколько оно было своевременно. Как только кредо газеты стало известно, немедленно все мыслящие, патриотичные, добродетельные, совестливые и держащие в руках перо представители тюрко-татарских народов со всех концов России стали единомышленниками «Шарк-и Рус», обмениваясь мнениями о наилучшем служении национальной культуре и обогащая колонки новой газеты разными мнениями и дискуссиями. Тем самым, наша нация, казавшаяся уже мертвой, вновь ожила».

Распространение образования и просвещения среди тюркских народов России вызывало прилив энтузиазма у местной интеллигенции. Сравнение положения русских мусульман, для которых доступ к современным формам культуры был облегчен «колониальной модернизацией» в рамках Российской империи, с положением их единоверцев в Иране, Афганистане, Восточном Туркестане, прозябавших в бедственном состоянии под ярмом средневековых деспотий, давало повод тюркской интеллигенции империи для более высокой самооценки.

Так, один из блистательных азербайджанских философов и публицистов начала ХХ в. Али-бек Гусейнзаде писал о статусе тюркского языка: «Некогда арабский и персидский народы достигали прогресса в экономической и общественной жизни в силу того, что науки и просвещение на мусульманском Востоке распространялись посредством арабского и персидского языков. Сегодня же на всем Востоке лучшим средством распространения просвещения является тюркский язык, поскольку в науке и литературе именно на этом языке отмечается существенный прогресс».

Если обратиться к азербайджанской общественной мысли начала XX столетия, то можно констатировать, что историко-культурные проблемы тюркских народов Российской империи были достаточно широко освещены на страницах местных газет. Первая русская революция и октябрьский Манифест 1905 года, пробившие «брешь» в броне царского самодержавия, открыли невероятно широкие возможности для быстрого развития прессы у многих тюркских народов России.

Азербайджанская буржуазия и интеллигенция воспользовались этой возможностью в полной мере, и уже начиная с 1905 г. неудержимый поток новых периодических изданий – газет и журналов – захлестнул читающую публику на мусульманском Кавказе. Среди постреволюционных изданий первой и наиболее серьезной по своему содержанию и идейному направлению была национально-либеральная газета «Хаят» («Жизнь»), издаваемая в Баку в 1905-06 гг. известными азербайджанскими общественными деятелями и мыслителями начала XX в. Ахмед-беком Агаевым (Агаоглу) и упомянутым выше Али-беком Гусейнзаде.

Немалое место на страницах этого органа занимали проблемы общетюркской истории и культуры. В частности, в 1905 г. в ряде номеров газеты увидела свет серия статей А.Гусейнзаде, объединенная под общей рубрикой «Кто такие тюрки и из кого они состоят».

Главный посыл работы заключался в изложении для азербайджанской публики на основе последних достижений европейской и русской тюркологической науки общей истории тюрков с широкими экскурсами в проблемы языков и культуры тюркских народов. Среди прочих вопросов автор отмечал и важные этапы истории тюрков Средней Азии.

В частности, говоря об ошибочности и неприемлемости использования этнонима «монголы» для них, он приводил следующий пример из их истории: «Между тем часть тюрков, сыгравшая выдающуюся роль в культурной истории, ошибочно получила этот этноним («монголов» – Ш.М.). Государство, основанное в Индии потомком Тамерлана Бабур Мирзой, получило название государства «Великих Моголов», что является абсолютно неверным термином. Сам Тимур был выходцем из тюркского племени барлас, и если владел иным языком кроме тюркского, то это был выученный им позже персидский язык. Он не знал монгольского языка. Что же касается Бабур Мирзы, то он настолько же мастерски владел пером, насколько был искусен в управлении государством, и так же как его двоюродный брат Улугбек, создал написанные на тюркском языке и сохранившиеся по сей день исторические и литературные труды. Среди ценных произведений Бабур Мирзы выделяются вышедшие из-под его пера мемуары, известные под названием «Вакайи» или «Бабур-наме». Во многих местах этого произведения он признается в том, что не владеет монгольским языком, являясь, как и его предки, тюрком и даже гордится своим тюркским происхождением. То, что его династия в Индии называлась «Великими Моголами» – ошибка и, скорее всего, это стало следствием влияния на европейцев некоторых персидских историков».

Важнейшей темой на страницах азербайджанской прессы начала ХХ в. были вопросы, связанные с распространением образования и просвещения среди мусульманских народов империи, особенно судьба так называемых «новометодных» (‘усули-джадид) школ.

Периодические издания не обходили своим вниманием и положение этих школ в Туркестане. В частности, газета «Таракки», издаваемая Ахмед-беком Агаевым в Баку в 1908-09 гг., опубликовала 1 июля 1909 г. подробный репортаж о первой «новометодной» школе в Самарканде.

Автор репортажа Гашимов в деталях сообщал о первой экзаменационной сессии, которая проходила в течение трех дней (12-14 июня) в открытом для публики формате. Ученики школы, расположенной в одном из лучших зданий Самарканда – двухэтажном доме купца Мухаммед Рахим-бая Ишмухаммедбаева – сдавали экзамен по шариату, арифметике, географии, читали стихи наизусть на арабском, персидском и тюркском языках.

Особое одобрение присутствующих вызвал тот факт, что экзамены почтил своим присутствием губернатор, который также задавал через переводчика ученикам вопросы по географии и арифметике и остался доволен ответами. Затем он обратился к присутствующим, особенно к кадию города Ниязу, с призывом оказывать всяческую поддержку «новометодным» школам, увеличить их количество в городе, приучать учеников к чтению газет и, вообще, постараться наладить издание хотя бы одной-двух газет для «туземцев», что внесло бы вклад в просвещение местного населения.

Автор также с почтением упоминает имена учителя школы Абдулкафара, Махмуд-ходжа Бехбуди, «знаменитого на весь Туркестан творениями своего пера», и других уважаемых граждан Самарканда, известных своей просветительской деятельностью, и завершает репортаж восторженным и несколько патетическим призывом: «Да здравствует наша молодежь, которая трудится во имя просвещения народа! Да здравствуют наши меценаты, всячески поддерживающие наши школы! Да сгинут враги нации, чьи глаза щурятся от солнца просвещения!».

Таким образом, новости, статьи, информация о Туркестане, истории и культуре народов Средней Азии, об экономических, общественных и политических проблемах этого региона занимали значительное место на страницах периодической печати Азербайджана, начиная с 70-х годов XIX столетия. Данная тенденция особенно усилилась в период между двумя русскими революциями, поскольку в это время национальная пресса не только переживала качественный и количественный рост, но и значительно укрепились хозяйственные и культурные связи между Азербайджаном и Средней Азией.

Одним из общественно-политических деятелей, наиболее активно откликавшихся на страницах азербайджанской прессы на все новости из Туркестана, и внесших существенный вклад в поддержку интеллектуальных контактов между общественностью Азербайджана и Средней Азии, был Мамед Эмин Расулзаде.

Будучи редактором и автором газеты «Ачыг сёз», М.Э.Расулзаде в своих статьях и заметках уделял немалое внимание вопросам политической солидарности тюркских и мусульманских народов Российской империи, включая и Туркестан.

В первой статье – «Важное пожелание для Туркестана», автор анализирует административно-политическое положение края и критикует систему военного управления данными областями, мало изменившуюся со времен русского завоевания Туркестана. М.Э.Расулзаде ссылается на выступление по этому вопросу в Думе депутата от Мусульманской фракции М.Ю.Джафарова, уроженца г. Баку и выпускника юридического факультета Московского университета.

В 1912 г. тот был избран в IV Государственную Думу, став одним из семи членов Мусульманской фракции, а также бюджетной и переселенческой комиссий парламента. Во время своих выступлений М.Ю.Джафаров не раз поднимал вопросы, затрагивающие жизненные интересы мусульманского населения империи.

В частности, как отмечает Д.Б.Сеидзаде, выступая по смете Переселенческого управления на 1913 г., он указывал на однобокость переселенческой политики правительства, которое старалось преодолеть чрезмерную плотность населения в центральных губерниях, пренебрегая правами и интересами коренного населения Степных и Туркестанских областей, а также Закавказья.

Основываясь на данных сенатора Палена о постановке переселенческого дела в Туркестанском крае, а также ревизий г. Баку и Бакинской губернии, депутат указывал на отсутствие какой бы то ни было рациональной системы и планомерности, на «полный хаос, открывающий простор для самодеятельности руководителей землеотводной партии на местах. Когда представляешь себе весь этот ужас нашей переселенческой действительности, то невольно напрашивается вопрос, неужели в культурном, правовом государстве мог быть допустим такой вандальский способ ведения переселения».

Вопрос, побудивший М.Э.Расулзаде к написанию заметки в газете «Ачыг сёз» от 10 декабря 1915 г., был связан с выступлением М.Ю.Джафарова на заседании Думы, посвященном обсуждению бюджета Военного министерства. Депутат от Мусульманской фракции предложил вывести управление Туркестаном из-под ведомства этого министерства, и, как пишет М.Э.Расулзаде, тем самым он выразил «самое заветное желание 25 миллионов российских мусульман».

В следующей статье – «На родине Ибн Сины», опубликованной 14 марта 1916 г., автор с горечью описывает удручающее состояние здравоохранения в Бухаре и гневно обличает полную некомпетентность местных властей и абсурдность их действий перед лицом охватившей город ужасающей эпидемии холеры, в которой, по данным газеты, погибли тысячи людей. Эта болезнь, как известно, была бичом Бухары, и ее периодические вспышки уносили жизни многих жителей города.

Примечательно, что в своих мемуарах Садриддин Айни, переживший летом 1893 г. эпидемию холеры и едва спасшийся от этой страшной болезни, словно повторяет многие сцены, описанные М.Э.Расулзаде в его статье.

С.Айни пишет: «В течение одной недели на улицах почти не стало видно здоровых людей, а уже на следующей неделе из каждого квартала начали выносить мертвых. Во время полуденного намаза перед дервишской обителью Девон-беги и перед мечетью Боло-хауз, куда обычно жители Бухары приносили для чтения заупокойной молитвы своих покойников, со всех сторон все было заполнено носилками с мертвецами в такой степени, что имам не знал, над кем из них читает молитву. Поэтому бухарские законоведы дали фетву о том, чтобы покойников ставили в ряд, как на войне, и что достаточно над каждой группой прочесть одну молитву. Подобное положение ввергло в ужас население Бухары, и здоровые люди при виде того, как в одном месте одновременно читают заупокойную молитву над десятками мертвецов, заболевали от страха. Правительство издало приказ, чтобы покойников отпевали в мечетях их кварталов, а не приносили к дервишской обители Девон-беги и мечети Боло-хауз. Против холеры бухарское правительство приняло совершенно смехотворные меры: от имени верховного судьи было издано распоряжение, чтобы муэдзины кварталов и чтецы Корана, обладающие хорошим голосом, разделившись на группы по четыре-пять человек, каждую ночь после последнего намаза обходили до утра городские улицы и в начале кварталов и на перекрестках хором пели азан вне обычного времени, чтобы «милосердный бог во имя этого дополнительного азана избавил людей от холеры».

М.Э.Расулзаде видит причину столь плачевного состояния дел в Бухаре в прогнившем деспотическом режиме эмира и в неменьшей степени – в почти безграничном влиянии на население консервативного духовенства, далекого от понимания велений нового времени.

Прямо указывая на болезнетворную загрязненность знаменитых бухарских бассейнов как на главный источник микробов и инфекции, вызвавших эпидемию, автор пишет: «Безусловно, микробы, вызвавшие в Бухаре эту страшную эпидемию, сосредоточены в бассейнах. Однако те «ученые», которые считают, что эти грязные бассейны обладают очистительным свойством для людей, совершающих в них омовение перед молитвой, подвержены еще большей «умственной» заразе. Если микробы, вызывающие первую болезнь, размножаются в этих грязных бассейнах, то микробы, вызывающие вторую болезнь, распространяются в тех медресе, которые воспитывают таких кази-калонов».

Заметка под названием «В Бухаре и Хиве» была напечатана в газете «Ачыг сёз» 13 апреля 1917 г. Свержение монархии в России оказало революционизирующее влияние и на Среднюю Азию. Лишенный поддержки самодержавия и опасаясь радикальных действий со стороны местных джадидов, эмир Саид Алим-хан был вынужден издать манифест и провозгласить курс на общественно-политические реформы.

В свою очередь, движение младобухарцев было вдохновлено революционными событиями в России, возлагая большие надежды на либерализацию системы управления в Бухаре. Это вызвало противостояние между младобухарцами и консервативной частью общества. В результате многие джадиды подверглись репрессиям и были вынуждены временно покинуть Бухару. В этом противостоянии между бухарскими джадидами и консерваторами симпатии М.Э.Расулзаде были на стороне первых.

В статье «Нашим туркестанским братьям» от 6 сентября 1917 г. М.Э.Расулзаде живо откликается на революционные события в Ташкенте, призывая мусульманские политические организации региона – «Джемийет-и улема» и «Шура-йи исламийе» – оставить в стороне свои разногласия и объединить усилия во имя спасения Туркестана и прогресса народа. При этом автор не скрывает своей поддержки позиций туркестанских джадидов, которых он называет мусульманами-прогрессистами, «служащими будущему нации».

По мнению М.Э.Расулзаде, ошибочная позиция консервативных улемов из «Джемийет-и улема» вела к расколу в политическом движении мусульман Туркестана и отстранению джадидов от возможности активно влиять на события, что, по сути, означало «лишь ставить преграды перед будущим нации».

Он пытался предостеречь лидеров «Джемийет-и улема» от склонности к сотрудничеству с кадетами и другими правыми партиями, предупреждая их о том, что те «не могут быть вечно друзьями мусульман. Они не принесут никакой пользы нашему будущему. Как только они придут к власти, скорее всего, лишат Туркестан всякой свободы. Они такие же враги наций, как и враги демократии».

В целом, для азербайджанской интеллигенции начала XX в. интерес к событиям в Туркестане, солидарность с жителями края и искреннее сопереживание их проблемам были вполне естественны, ибо Туркестан воспринимался не как далекая и чужая страна, а как часть собственной большой родины, как родственный во всех отношениях регион.

По материалам научного журнала «Центральная Азия в эпоху средневековья и нового времени: общество, культура, источники»