О.Буланова
28 июня 1837 г. в селе Зардаб Гейчайского уезда родился Гасан-бек Салим-бек оглу Зардаби (Меликов), великий азербайджанский просветитель и публицист, оставивший глубочайший след в азербайджанской культуре. Именно с Зардаби начинается эпоха Азербайджанского просвещения и модернизации. Получив начальное образование в моллахане, Зардаби в 1861 г. поступает в Московский университет, оканчивает естественно-математический факультет и становится первым выпускником-азербайджанцем этого знаменитого учебного заведения.
За годы учебы Зардаби сблизился с поэтом-революционером Плещеевым, в свое время осужденным царским правительством по делу петрашевцев, дружил со знаменитым историком Соловьевым и его семьей и даже полюбил его дочь. Чувства девушки тоже были серьезными, но Зардаби наступил на горло своей песне: он знал, что народ с тогдашними взглядами отвернется и от него и его жены, если он, первый получивший образование мусульманин, женится на христианке, и по окончании университета вернулся на родину — служить своему народу.
Он еще не знал, что ему придется пройти через отсталость, невежество и фанатизм этого народа, через подозрительность, недоброжелательность, а зачастую и прямую вражду властей, через угрозы, клевету, провокации и доносы…
Сразу после окончания учебы Зардаби устраивается на работу в Тифлисскую Межевую палату и начинает делать все, что в его силах, для облегчения положения крестьян.
И очень скоро начальник Межевой палаты ставит перед ним ультиматум: «Или перестать «учить» начальство и не «портить» крестьян, или уходить со службы». Губернатор ставит вопрос еще жестче: «Или он, губернатор, останется на службе, или Гасан-бек». А еще через несколько лет, уже в Баку, другой представитель администрации скажет без обиняков: «Мы хотели, Гасан-бек, облить вас керосином и поджечь. Что представляют собой мусульмане? Ничто! Только вы мешаете нам».
Впрочем, фанатики-мусульмане относились к Зардаби не менее «нежно». Писали ему письма с площадной бранью, строчили доносы, пытались даже застрелить — в 1868 г. А «вина» его на этот раз заключалась в том, что, переехав из Тифлиса в Губу и поступив на работу в суд, он терпеливо, никому не отказывая, учил неграмотных крестьян законам, втолковывал им их права. Однако его выступления против коррупции в государственных структурах привели к тому, что он, спасаясь от преследований, был вынужден переехать в Баку.
Здесь с 1869 г. он стал работать учителем естественной истории (природоведения) в Бакинской гимназии. Однако одного учительства было мало для его деятельной, многогранной натуры. В 1873 г. Зардаби, вместе со своими учениками, осуществляет постановку комедии М.Ф. Ахундова «Приключения скряги», закладывая тем самым основы национального театра.
Он стал первым не только в этом. Зардаби практически в одиночку осуществлял свои просветительские проекты: первая газета на родном языке «Экинчи» («пахарь», «сеятель»), первая светская школа на родном языке, первое общество помощи неимущим учащимся-мусульманам и многое другое. Он надеялся, что школа, газета и театр «перевернут мировоззрение мусульман», что «мусульмане» (азербайджанцы) с помощью просвещения смогут переступить из одной эпохи в другую.
Стремительный рост и развитие Баку показало необходимость создания национальной прессы. Понимая необходимость издания газеты на родном языке, он обращается к властям с просьбой о помощи.
Чтобы добиться разрешения на издание газеты «Экинчи», ему пришлось пройти через многие прошения, отказы, резолюции, циркуляры, протоколы… Он пытается убедить власти, что никаких политических проблем в своей газете касаться не будет — только сельскохозяйственная и научная тематика. Несмотря на все трудности, 22 июля 1875 г. первый номер «Экинчи» увидел свет.
«Когда вышла крошечная… газета, Гасан-бек от радости прослезился. Домой он пришел в сильно возбужденном радостном настроении, с газетой в руках. Этот день был счастливым днем в его жизни», — вспоминала его супруга Ханифа Меликова.
Газета получила большой резонанс: в считанные дни первый ее номер распространился не только на территории Азербайджана, но и в России. «Экинчи», язык которой был прост и понятен каждому, привела в движение пребывающее доселе в состоянии дремоты мусульманское общество.
Любопытно, что Зардаби был одним из первых последователей Дарвина в Азербайджане. За свои работы в области селекции растений он несколько раз удостаивался наград и дипломов.
В 1880 г. Зардаби под влиянием сложных обстоятельств вернулся в родное село Зардаб, где продолжал просветительскую деятельность среди местного населения. Он все еще участвовал в развитии прессы в Азербайджане, был также одним из самых активных участников первого съезда азербайджанских учителей.
В 1896 г. вернувшийся в Баку после шестнадцатилетней добровольно-принудительной ссылки в родное село, Зардаби вновь ринулся на арену бурной общественной деятельности. Он принимал активное участие и в работе городской Думы в качестве гласного. Став гласным, он обнаружил, что в Думе всего пять человек мусульман, да те по большей части, на заседаниях спали.
Будучи избран гласным, Зардаби бесстрашно сражался за интересы города, за права трудящихся и обездоленных масс, за просвещение, культуру, гигиену, поднимал острые политические, социальные, экологические проблемы. Сколько усилий приложил он, чтобы воспрепятствовать проведению в город воды из нездоровых и грязных источников, за которые ратовал хозяин этих участков… Все годы работы в Думе Зардаби относился к своим депутатским обязанностям всерьез и со всей ответственностью, не пропустил ни одного заседания. Непреклонность его позиции вызывала раздражение власть имущих и промышленников. Характерно, что Зардаби трудился гласным совершенно бесплатно, хотя ему полагалось жалованье в размере 125 руб.
В 1897 г., когда Гаджи Зейналабдин Тагиев купил вместе с типографией газету «Каспий» и передал в распоряжение творческой интеллигенции Баку во главе с зятем Зардаби Алимардан беком Топчибашевым, у Зардаби появилась возможность вернуться к любимой журналистике. С 1898 г. он фактически стал соредактором «Каспия».
Не имевший никакого недвижимого имущества в Баку, Зардаби жил в квартире, снятой редакцией. Эта квартира находилась вблизи мечети «Тезе-пир» в одном из доходных домов Тагиева.
«Здесь мы занимали шесть комнат, постоянно наполненных посторонними людьми, обедающими и ночующими у нас. Обычно это были либо бесчисленные гости, либо крестьяне, приезжавшие в Баку по своим делам к папе», — вспоминала дочь Зардаби Гарибсолтан Меликова.
Кстати, в этой квартире гостили в те времена очень модный русский писатель М.Горький и не менее знаменитый певец Федор Шаляпин. Здесь же его супруга занималась подготовкой азербайджанских детей к экзаменам в школах и гимназиях. Бывали времена, когда число проживавших и причащавшихся к знаниям ребят доходило до десяти человек.
Его супруга вспоминала: «Он писал, проповедовал на улице, на базаре, в домах, ездил по городу, призывая к учению, и всегда его голос был одинок и сам он одинокий». Сам Зардаби говорил так об этом времени: «зову — не идут, показываю — не видят, объясняю — не понимают».
Но несмотря на все горести и страдания, Великий Сеятель успел увидеть плоды своих усилий и труда и торжество идеалов, за которые боролся всю жизнь.
Основанная им «Экинчи» вызвала к жизни «Хаят» и «Фиюзат», подготовила почву к появлению исторического «Моллы Насреддина». Сложилась сеть национального театра и школ. Возросло число благотворительных обществ, были совершены важные шаги в просвещении. Заметно возросло число молодых людей, отправлявшихся на учебу в российские и европейские вузы. Национальное самосознание и чувство национального достоинства «расшевелили» большую часть общества.
Последние два года жизни для Зардаби оказались особенно трудными и поучительными. Он страдал тяжелой формой склероза. Весной 1906 г. произошло кровоизлияние в мозг, наполовину парализовало тело. В обществе, испытывавшем проблемы с чувством благодарности, вместо признания заслуг и подобающего участия, Зардаби столкнулся с равнодушием, черствостью и пренебрежением. Дело дошло до того, что даже родная редакция «Каспия» забыла одного из своих самых преданных авторов-тружеников… Над его семьей нависла угроза выселения из квартиры, предоставленной редакцией.
За день до смерти Зардаби, невзирая на все протесты семьи, в последний раз посетил редакцию «Каспия» и большую часть дня провел там. А 28 ноября 1907 г. скончался.
Организацию похорон взяли на себя его друзья и сподвижники, активное участие принимали также Бакинская дума, просветительские общества «Ниджат», «Нашри-маариф», редакция «Каспия», работники других газет и журналов, учителя, студенты.
Хотя по мусульманским обычаям покойник, как правило, предается земле в день смерти, учитывая массовость желающих проститься с Зардаби и множество намеченных мероприятий, похороны назначили на 30 ноября. В тот день с утра улицу, где жил Зардаби, и окрестные кварталы заполнили люди разных национальностей. Многотысячная траурная церемония, беспрецедентная в истории Баку, превратившаяся в манифестацию национальной воли, стала запоздалой акцией народной благородности, наградой, увенчавшей его великие деяния.
Спустя два месяца после кончины Зардаби, Городская дума, с целью увековечения его памяти, рассмотрела вопрос о присвоении имени Зардаби Второй русско-мусульманской школе, а также учреждении стипендии его имени для студентов-азербайджанцев Московского университета.
В советское время имя Зардаби было практически забыто, о его столетии никто не вспомнил. Более того, именно в тот год в связи с прокладкой Сальянского шоссе сносилось кладбище, где была его могила, и потомкам было приказано в 24 часа перезахоронить его в другом месте. Останки перевезли на трамвае…
Лишь во второй половине 1950-х годов, в пору некоторой либерализации советского режима, с имени Зардаби было снято необъявленное табу.
По материалам В.Гулиева, Р.Бадалова, писателя Анара. Из архивов газеты ЭХО