А.Н. Ямсков

Появление в середине XIX в. в Восточном Закавказье (в частности в Азербайджане) русских крестьян из числа, по терминологии того времени, «сектантов» (молокан, субботников, духоборцев) стало историческим экспериментом.

Группы переселенцев, попав в прежде незнакомую для них физико-географическую среду, оказались вынуждены относительно быстро выработать новые хозяйственный уклад и систему расселения, соответствующие прежде незнакомым им природно-климатическим условиям.

В.В. Степанов, локализовав вместе с автором данной работы основную часть поселений русских крестьян-старожилов в Азербайджане, составил картосхему. Были выделены, по состоянию на 1886 г. и последующее время, три основные «этнотерриториальные группы»: шемахинскую (13 сел), гянджинскую (8 сел), южно-муганскую (6 сел), и еще ряд селений оказались пространственно изолированными.

Конфессиональный состав 29 селений в 1886 г. был довольно сложным: четыре духоборческих (Славянка, Ново-Троицкое, Ново-Горелое, Ново-Спасское); семь молоканских, в которых обычно вместе жили постоянные молокане, прыгуны, максимисты и более малочисленные подразделения молоканства; одно старообрядческое – Вель (с последователями австрийского, поморского и беспоповского толков); одно субботническое – Привольное (геры и субботники).

Еще в 16 селениях жили молокане различных толков, в том числе в трех – с субботниками и баптистами, в девяти – с субботниками, в трех – с баптистами, в одном – с православными. Сложный конфессиональный состав населения мало сказывался на хозяйственной жизни крестьянских общин – в каждом селе они функционировали как единое целое и имели выборного старосту (обычно представителя численно преобладавшей конфессии) с помощниками.

Нигде не было разделения сел на улицы или кварталы по признаку вероисповедания; даже кладбище, как правило, было одно, хотя внутри него выделялись участки для захоронения родственников-единоверцев.

Переселение шло преимущественно из черноземных губерний лесостепной зоны России (Воронежской, Тамбовской) и Среднего Поволжья (Саратовская губерния). Часть ссыльнопоселенцев, в частности духоборцы, прибыли из Таврической губернии, куда они и их предки попали в самом начале XIX в. из Центрально-Черноземного региона.

Формирование системы расселения русских сектантов в Закавказье прошло через три этапа:

— период «проб и ошибок» местной администрации, отводившей участки под поселения ссыльным или добровольным переселенцам (1830–1840-е гг.);
— период основания большинства современных горных сел в самостоятельно выбранных местностях (1840–1850-е гг.);
— возникновение новых постоянных небольших поселений на месте сезонных зимних равнинных пастбищ (конец 1910-х – начало 1920-х гг.)

На первом этапе русских крестьян обычно поселяли в местах, выбранных местной администрацией, исходя из представлений жителей Закавказья. Отличительной чертой этого этапа было явное тяготение сектантских селений к полосе предгорий и предгорных равнин, ведь эти ландшафты сухих степей в наилучшей степени обеспечены теплом, водой стекающих с гор рек и ручьев и плодородной почвой на относительно крупных ровных участках.

Земли изымались из казенных зимних пастбищ и предлагались русским поселенцам как территории с наивысшим в регионе агропотенциалом. Таким образом, на этом этапе главным критерием выбора участков под поселения выступало потенциальное удобство для земледелия. Однако опыт административного выделения мест под селения русских сектантов часто оказывался неудачен.

В предгорьях и на равнине русские поселенцы подвергались прямому воздействию неблагоприятных факторов природной среды – в условиях субтропического климата они очень часто болели малярией, сильно страдали от бактериологически загрязненной питьевой воды и летней жары, поскольку их санитарно-бытовая культура не соответствовала этим новым условиям.

Близость горных территорий способствовала сравнительно скорому переселению русских сектантов в местности с привычным умеренным климатом. Эти переселения ознаменовали начало второго этапа заселения русскими крестьянами Восточного Закавказья.

Поселенцы из предгорно-равнинных или других неудачно, с их точки зрения, расположенных сел, с помощью выделенных из своей среды ходоков стали выбирать под новые поселения свободные от малярии участки в верхней части низкогорий или в среднегорьях (от 800 до 1600 метров над уровнем моря), чаще всего – в верхней части этой высотной зоны. Земли эти тоже принадлежали казне, представляя собой осенне-весенние горно-степные пастбища или леса и кустарники. Так возникли Чухурюрт, Новосаратовка, Новоивановка.

Одновременно с этим новые переселенцы, прибывавшие к своим единоверцам из России, старались учитывать подобный опыт и потому оседали поблизости от самостоятельно возникших в горах селений более ранних поселенцев – так появились, например, Ново-Горелое и Марьевка.

Первые молокане поселились на территории Азербайджана в 1830-х г. (с. Кизыл-кишляк, позднее заброшенное), и в 1844 г. численность всех «сектантов» в Закавказье составила уже примерно 8360 чел.

По Указу от 13.12.1832 г. местные власти были обязаны расселять их небольшими группами и в разных местах, «… не составляя из них … особой области, дабы они со временем не могли стать вредными». С 1846 г. начала работать постоянная Комиссия по устройству переселенцев-сектантов. И только в конце 1849 г. правительство перешло от прежней политики ограничения прав и интересов сектантов (ссыльнопоселенцев и добровольных переселенцев), рассматривавшихся как «нежелательные элементы», к политике предоставления им в Закавказье льгот и к отношению к ним как к одной из опор русской администрации края.

Основной приток переселенцев-сектантов в Закавказье имел место в 1830– 1850-е гг., и к концу 1850-х гг. переселение из внутренних губерний России в Закавказье практически прекратилось.

Вопреки первоначальным намерениям властей, в 1840–1850-е гг. крестьяне массово основывают селения в самостоятельно выбранных местностях, преимущественно в горах, и тем самым формируют вышеназванные этнотерриториальные группы. Так складываются ареалы, в которых русские села либо непосредственно соприкасаются своими хозяйственными угодьями друг с другом, либо отстоят одно от другого всего на расстояние нескольких часов езды верхом.

Причинами сложения этнотерриториальных групп послужили как хозяйственные интересы (выбор сходных по природным условиям местностей, с учетом успешного опыта более ранних переселенцев), так и интересы обеспечения безопасности поселенцев. В последнем случае речь шла о возможности рассчитывать на помощь жителей соседних русских сел в случае нападения разбойников или угона ими скота либо при конфликтах с коренным населением, особенно с кочевниками, во время сезонных перекочевок последних между равнинными зимними и высокогорными летними пастбищами.

Шемахинская этнотерриториальная группа была представлена молоканскими селениями, среди жителей которых были также субботники и баптисты. Селения Чухурюрт, Кировка (Марьевка), Хильмилли, Астраханка, Алтыагач, Новоастраханка, Дзержиновка (Джебаны), Дмитриевка, Маразы образовали компактный ареал в среднегорной и верхней части низкогорной полосы на южном и юго-восточном склонах Большого Кавказа, непосредственно к северу и северо-востоку от г. Шемаха.

В начале 1920-х гг. на предгорной равнине возник отсёлок из Чухурюрта – Чоль. К ним примыкало крупное село Ивановка, в верхней части низкогорий у г. Исмаиллы, на расстоянии 50 км по прямой от Чухурюрта, и два отсёлка из Ивановки на предгорной равнине – Кулулу и Карамарьян.

В 1886 г. в двух последних равнинных селах проживало ≈215 чел., в пяти низкогорных (800–950 м над у.м.) ≈5650 чел. (Маразы, Ивановка, Хильмилли, Джебаны, Дмитриевка), в четырех среднегорных (1000–1350 м над у.м.) ≈4635 чел. (Чухурюрт, Марьевка, Астраханка, Алтыагач); Новоастраханка и Чоль возникли позже.

К Гянджинской этнотерриториальной группе относились четыре духоборческих (Славянка, Ново-Троицкое, Ново-Горелое, Ново-Спасское) и два молоканских, с субботниками и баптистами, селения (Новосаратовка, Новоивановка), составляющих относительно компактный ареал внутри среднегорий Малого Кавказа (1150– 1550 м над у.м.) к юго-западу от г. Гянджа.

К ним тяготели также среднегорные молоканские села Тан Молоканский и Русские Борисы (примерно 30 км по прямой от Ново-Спасского). В 1886 г. в этих селениях (без учета Тана Молоканского) проживали ≈5110 чел.

Южно-муганская этнотерриториальная группа включала в себя расположенные на предгорной равнине субботническое село Привольное и молоканские, с баптистами и субботниками, селения Новоголовка (Новоголка), Андреевка, Астраханка, Николаевка, Пришиб (шесть селений, в которых в 1886 г. проживали ≈6275 чел.). К ним примыкали, на расстоянии 20-30 км по прямой, старообрядческие селения Вельские хуторки и Вель (144 чел.), однако особых социальных связей в XIX в. между старообрядцами и, с другой стороны, молоканами, субботниками и баптистами, не было.

Приведенные выше сведения по численности населения на 1886 г. [расчеты автора] можно сравнить с данными на 1844 г. [расчеты автора]. Если выделить селения, которые существовали в 1844 г. и сохранились в 1886 г., то окажется, что за период в 42 года рост численности населения пяти равнинных южно-муганских и шемахинских селений (Николаевка, Пришиб, Привольное, Кулулу, Карамарьян) составил ≈135% (до 4500 чел.), а в пяти горных селениях (Чухурюрт, Алтыагач, Хильмили, Джебаны, Борисы) из шемахинского и гянджинского ареалов ≈425% (до 6260 чел.).

Столь существенная разница объясняется различными масштабами притока переселенцев из внутренних губерний России, переселением части жителей из равнинных сел в горные, а также различиями в темпах естественного прироста между равнинными селами и горными в пользу последних из-за пониженной смертности. При этом в 1870-е гг. часть жителей, в том числе из горных селений, переселилась во вновь присоединенную Карсскую область.

Интересные данные имеются за период 1886–1897 гг., когда приток населения из внутренних губерний России полностью прекратился. За эти 11 лет увеличение населения в пяти равнинных южно-муганских селах (без Андреевки) было равно ≈11%, в восьми горных шемахинских (без Дмитриевки) – ≈3%, в пяти горных гянджинских (без Ново-Троицкого и Ново-Спасского) – ≈12% [расчеты автора].

Такой резкий контраст в демографических процессах по сравнению с периодом 1844–1886 гг. можно, видимо, объяснить тем, что по мере накопления опыта жизни на субтропических равнинах Азербайджана, в том числе в отсёлках горных селений, у русских крестьян-старожилов почти выровнялись показатели смертности в горных и равнинных селениях.

Более высокий агропотенциал равнин привел к изменению приоритетной направленности миграций – в конце XIX в. миграционный прирост стали демонстрировать как равнинные, так и горные селения, если они отличались многоземельем и лучшими условиями для развития хозяйства. Динамика численности основных этнотерриториальных групп русского старожильческого сельского населения в горных и равнинных районах Азербайджана в 1840–1890-е гг., на протяжении примерно 60–65 лет, свидетельствует о скорости адаптивных процессов.

Примерно за полвека культура переселенцев и их потомков претерпела весьма значительные адаптивные трансформации. К концу XIX в. первоначально резко неблагоприятные для их здоровья по природно-климатическим условиям субтропические предгорные равнины превратились, в силу гораздо более высокого агропотенциала таких районов, в территории с высокими темпами роста численности старожильческого русского сельского населения вследствие сочетающегося эффекта естественного и механического прироста.

Из-за смены политики властей по отношению к крестьянам-переселенцам в 1849 г. с ограничительной на лояльную, а также благодаря собственным усилиям последних, принципиально изменилась и система расселения русских старожилов в регионе – во второй половине XIX в. русские поселенцы сформировали три этнотерриториальные группы и в большинстве своем превратились в жителей горных районов.

По материалам А.Н. Ямскова, научный журнал «Историческая Демография»