Народный художник Саттар Бахлулзаде (1909-1974) считается одним из самых видных пейзажистов азербайджанского изобразительного искусства. Персональные выставки художника проводились в Алжире, Египте, Ливане, Сирии, Тунисе, Норвегии, Болгарии, Германии, Ираке, Кубе, Канаде, Бельгии, Франции и Японии.
Интересны воспоминания о С.Бахлулзаде его друга — Мурсала Наджафова — известного азербайджанского искусствоведа, публициста, педагога. М.Наджафов работал также на радио и телевидении, где готовил передачи связанные с искусством. Наджафов был знаком со многими азербайджанскими художниками, включая Таги Тагиева, Марал Рахманзаде.
Книги и статьи М.Наджафова обогатили искусствоведческую науку Азербайджана, в частности, такое ее направление, как художественная критика. В данном контексте интересные его воспоминания о Саттаре Бахлулзаде.
«Певцом природы называли его земляки. С искренней любовью писал он родной Азербайджан: его горы и леса, реки и поля, древние памятники архитектуры и скульптуры, Каспийское море, прибрежные села. Уникальный живописный стиль художника формировался на основе плодотворного соприкосновения богатых национальных культурных традиций с традициями русской и западноевропейской живописи. Наравне с образами и ритмами азербайджанской классической поэзии, знаменитой тебризской миниатюры и азербайджанского ковра его питали лучшие достижения русского пленэрного пейзажа и пейзажа импрессионистов,» — писал о С.Бахлулзаде Наджафов.
«Сын землепашца из села Амираджаны, близ Баку, Саттар родился и вырос на Апшероне… После установления в Баку Советской власти одним из первых среди детей односельчан десятилетний Саттар пошел в только что открывшуюся сельскую школу. В школе он приобщился и к рисованию…,» — вспоминал искусствовед.
Потом, в 1927 г. Бахлулзаде поступил в Азербайджанский художественный техникум, где проучился четыре года.
«…рисовал и писал ласляными красками, акварелью. Натурой ему служило родное село с его характерными для Апшеронского полуострова жилыми строениями, мечетями. Летние месяцы Саттар писал в деревне этюды, пейзажи с тутовыми и фисташковыми деревьями, инжиром, гранатом,» — рассказывал Наджафов.
Тут известный азербайджанский художник и карикатурист Азим Азимзаде порекомендовал Саттара на работу в редакцию газеты «Коммунист», где сам сотрудничал в качестве главного художника. Под руководством мастера началась практическая работа Бахлулзаде-карикатуриста.
«Карикатуры Саттара, помещенные в «Коммунисте», в основном затрагивали бытовые темы, заимствованные молодым художником из критических заметок, публикуемых в газете, и носили иллюстративный характер. Здесь было заметно влияние карикатур самого Азимзаде, хотя кое-где уже обнаружилась попытка начинающего художника найти свой почерк, свою манеру,» — рассказывал Наджафов.
По совету Азимзаде, Саттара Бахлулзаде в 1933 г. отправили в Москву, продолжать учебу. В Баку он вернулся в 1939 году.
«В то время небольшой коллектив азербайджанских художников готовился к юбилейной выставке, посвященной двадцатилетию Советской власти в Азербайджане, открытие ее намечалось на весну 1940 года. Помню, с каким восторженным интересом мы рассматривали первую картину, которую Саттар Бахлулзаде написал к этой знаменательной дате,» — вспоминал Наджафов.
«Выставка 1940 года была особой, я бы сказал переломной, в жизни азербайджанского Союза художников. В ней впервые участвовала группа выпускников Бакинского художественного училища: Микаил Абдуллаев, Беюк ага Мирзазаде, Али ага Алиев, Лятиф Фейзуллаев, Баба Алиев, Октай Садыхзаде и другие молодые живописцы. Талантливая молодежь выступала наравне с уже известными мастерами азербайджанской живописи — Казанфаром Халыковым, Саламом Саламзаде, Гасаном Ахвердиевым, Кямилем Ханларовым, Алибалой Кязимовым, Таги Тагиевым,» — рассказывал он.
Картина «Оборона крепости Бааз» Саттара Бахлулзаде привлекла на выставке всеобщее внимание.
«Я и сейчас хорошо помню стену в большом зале музея искусства, где висела одна эта картина. Земляки Саттара, любители живописи, уже слышали о каком-то «новом живописце с высшим образованием», посвятившем свою историческую картину далекому прошлому своего народа. В ясной композиционной структуре, тончайших цветовых нюансах молодой художник сумел выразить свое отношение к исторической теме. Наиболее впечатляющим в картине оказался горный пейзаж,» — вспоминал Наджафов.
Между тем, в Азербайджане скоро начался послевоенный период восстановления народного хозяйства. В стране, как и во всех союзных республиках, одна за другой поднимались новостройки. На карте обозначались целые районы, превращенные в грандиозные строительные площадки: Сумгаит, Мингечаур, Дашкесан, Али-Байрамлы.
Не оставляли без внимания и Каспий. На Нефтяных камнях, высадились первооткрыватели богатейших залежей каспийской нефти. На уникальном морском нефтепромысле появились первые километры стальных эстакад, первые дома, резервуары. Невиданный трудовой героизм нефтяников, химиков, энергетиков, самоотверженный труд хлопкоробов и животноводов, садоводов и чаеводов вдохновляли творческую интеллигенцию на создание новых произведений литературы и искусства.
В первые послевоенные годы, Мурсал Наджафов был председателем республиканского Союза художников, и тогда же он организовал творческие поездки живописцев и графиков на новостройки, колхозы, совхозы, в живописнейшие места Азербайджана.
«В числе художников, выезжавших в промышленные и сельскохозяйственные районы, был и Саттар, к тому времени снискавший известность в кругах художественной интеллигенции республики как живописец, преимущественно работающий в историческом жанре. То ли врожденная влюбленность в природу, то ли увиденная и осознанная красота гор и лесов родного края пробудили в Саттаре живописца-пейзажиста. На республиканских выставках тех лет Бахлулзаде показывал в основном небольшие пейзажи, в которых мы любовались утренней свежестью прибрежных зон Апшерона («Рассвет», «Дорога», «Бузовны»), Но эти и другие пейзажи первых послевоенных лет были лишь материалами к задуманным тематическим картинам,» — вспоминал он.
Но были и неудачи…
«Помнится — это было в 1947 году, — Бахлулзаде представил на юбилейную выставку, посвященную 30-летию Октября, большое полотно «Первая нефть в Бузовнах». Пейзаж был написан здесь более мастерски, чем фигуры нефтяников. После этой неудачи Бахлулзаде надолго уехал из Баку. Он писал этюды в отдаленных районах Апшеронского полуострова, в садах Губинского района на севере Азербайджана. Появились лирические пейзажи, «пейзажи-сказки», в которых живописец обращался к образам классической поэзии Физули или Вагифа, к газелям Вахида. Таковы «Джейраны», «У источника» и другие пейзажные полотна 1940-х годов,» — рассказывал Наджафов.
Пейзажи и этюды апшеронского цикла были прелюдией к последующей обширной серии полотен, посвященной району Губа — эти работы Бахлулзаде показывал на выставках 1953-1954 годов. Бахлулзаде писал маслом, рисовал тушью и карандашом. Упомянутые выше пейзажи-картины «Долина Гудиалчая» и «Дорога на Гыз-Бенефша», впервые показанные в 1953 году, принесли художнику громкую славу пейзажиста.
Особое место в творчестве Бахлулзаде занимает цикл индустриальных пейзажей «Нефтяные камни».
Миллионы людей просмотрели документальный фильм Романа Кармена «Повесть о нефтяниках Каспия», десятки тысяч увидели картины Таира Салахова, Беюк ага Мирзазаде, гравюры Марал Рахманзаде и других азербайджанских художников, посвященные труду бакинских нефтяников, добывающих «черное золото» со дна моря. Но было время, когда писатели и художники, деятели кино и театра еще только совершали паломничество в новорожденный чудо-город на стальных эстакадах.
Мурсал Наджафов вспоминал: «Одним из первых на Нефтяные камни поехал Саттар Бахлулзаде. Это было в 1954 году. Открывшиеся его взору дороги над морскими волнами, буровые установки в воде, затопленные у камней старые корабли (в них тогда жили нефтяники и все, кто сюда приезжал), катера, доставляющие на отдельные участки необыкновенного нефтепромысла людей, материалы, продовольствие. Без устали, от зари до зари, работал он, передвигаясь по многокилометровой эстакаде на попутных грузовиках, вагонетках, а то и устроившись вместе с рабочими на палубе катеров, снующих среди буровых. Результатом были десятки этюдов с натуры, сотни зарисовок в альбомах, богатые зрительные впечатления, столь необходимые для будущих картин.»
Помимо своих работ, Саттара Бахлулзаде отличал и не совсем обычный характер.
«В нем сочетались мягкость и безмерная строгость, безграничная доброта и почти неизлечимая болезненная обидчивость. Он мог одаривать знакомых и незнакомых людей своими пейзажами и мог закрыть двери своей мастерской для признанных авторитетов. Да и сам художник часто покидал свою мастерскую. Многие дни весны, большую часть лета, а нередко и осени он проводил в селе, в дорогих его сердцу фруктовых садах,» — рассказывал Наджафов.
Он вспоминал: «Уже в конце 1940-х гг. Саттар считался «своим художником» в колхозах и совхозах Кубинского района. Время от первого весеннего цветения яблони и до золотой осени, поры массового сбора поздних сортов, он проводил здесь с этюдником и альбомом. В селах его знали все — и взрослые и дети. На улицах районного центра многие с ним здоровались, приглашали на чай. Особенно любили и уважали Саттара-муаллима (учителя Саттара) школьники, имеющие склонность к рисованию. Дети охотно показывали ему свои рисунки, акварели. На этюдах он работал без устали. Забывал о еде, об отдыхе. Его можно было видеть за работой и на заре, и перед закатом. Писал он и под палящими лучами солнца, и под дождем. Многих поражали неисчерпаемая сила и энергия этого человека, способного целыми днями работать без передышки.»
Согласно воспоминаниям Наджафова, Саттар Бахлулзаде всю жизнь прожил в Амираджанах. Он вспоминал дом родителей художника — одноэтажное жилое строение, комната с окнами в айван (терраса), многочисленные ниши, каменные полки на стенах под дощатым потолком.
«Необычным был и двор перед домиком — сплошь почва, лишенная растительности. Чтобы выросли два-три дерева— инжир и миндаль, — пришлось насыпать на скалы толстый слой привозной земли. Здесь, в двух небольших комнатах с айваном, прожили всю жизнь Саттар с матерью, и семьями его брата и сестры,» — рассказывал искусствовед.
Он вспоминал, что в начале 1960-х гг. Бахлулзаде построил в другом конце двора еще один дом с двумя комнатами и большим айваном. В новом доме он поселился с сестрой и племянниками.
«Он собирал красивые керамические сосуды, разноцветные национальные домотканые изделия, на столе стояли неизменные цветы в банках и вазочках, неизменный чайник и азербайджанские стаканчики «армуди»,» — рассказывал Наджафов.
В большой мастерской с видом на море в Доме художников на Проспекте строителей в Баку, куда приходилось ехать пригородной электричкой, его ждали начатые холсты. Там Бахлулзаде и работал.
«У этого «человека свободной профессии» не было ни выходных, ни отпусков, ни праздников, а его рабочий день, как правило, продолжался 10—12, а то и более часов в сутки. Нередко он, работая допоздна, оставался ночевать в мастерской. Родные в Амираджанах знали: если он не вернулся домой, значит ночевал в мастерской. Но между ним и родственниками был обусловлен предельный срок его «отлучки». Только через три дня кто-нибудь из племянников имел право наведываться в Дом художников,» — вспоминал Наджафов.
Наджафов также вспоминал, что многие годы Саттар Бахлулзаде вел своего рода дневник — «в толстые альбомы он записывал свои впечатления от встреч и бесед. Записи он делал на азербайджанском языке, пользуясь старым арабским алфавитом.»
Искусствовед вспоминал, что при жизни Бахлулзаде не раз посылал свои пейзажи в дар районным и сельским клубам, школам. Их видели, например, в клубе колхоза имени Низами Сальянского района, колхоза имени 1 Мая Физулинского района, во Дворце культуры на морском нефтепромысле Нефтяные камни, в заводском клубе города Дашкесан.
«После кончины Бахлулзаде, мы, его друзья, предприняли попытку составить список его работ, оказавшихся у частных лиц. Задача оказалась нелегкой, так как было известно, что его пейзажи маслом, пастелью и акварелью, рисунки фломастером, черной тушью и карандашом находились во многих домах в Баку, Москве, Ленинграде, Ереване, Тбилиси; немало работ хранится в городах и селах Азербайджана. И еще кое-где за рубежом,» — рассказывал Наджафов.
Художник также охотно позировал своим коллегам — живописцам и скульпторам.
«Если мне не изменяет память, первый скульптурный портрет Саттара Бахлулзаде вылепил Фуад Абдурахманов в годы войны, Сейчас этот портрет хранится в фондах респуб¬ликанского музея искусства. В конце сороковых и начале пятидесятых годов живописные портреты Бахлулзаде были написаны с натуры Кафаром Сейфуллаевым, Таги Тагиевым, Махмудом Тагиевым. Позднее над портретами Саттара работали художники Тогрул Нариманбеков, Тогрул Садыхзаде, Гасанага Алескеров, Наджаф Кули Исмаилов,» — отмечал Наджафов.
В последствии появились и скульптурные портреты художника от П.Сабсая, О.Эльдарова. Один из вариантов композиционного портрета работы О.Эльдарова был принят к установке как мемориальная скульптура над могилой Саттара Бахлулзаде в Амираджанах.
В 1974 г. Саттар Бахлулзаде был в Москве, где ему и суждено было проститься с жизнью.
Мурсал Наджафов вспоминал: «В один из осенних дней 1974 года, находясь в Москве, я встретился с ним в больничной палате. Он сидел на койке, по-восточному подогнув ноги под себя, и еле заметным движением тонкой руки что-то рисовал на листке из альбома. Рядом с его кроватью на стуле сидел парень. Как выяснилось, молодой человек, вот уже несколько дней находившийся здесь, приехал в Москву из далекого азербайджанского села на территории Грузии. Я узнал также, что парень все эти дни с утра до вечера дежурил у постели больного. Я интересовался: кем он приходится художнику? Ответ был таков: я друг Саттара-муаллима. Он не раз приезжал в наше село, жил в нашем доме, работал. У нас все село любит Саттара-муаллима, все крайне огорчены его болезнью и вот меня послали сюда к нему…»
«С моим приходом Саттар отложил в сторону альбом. Но я догадался, он рисовал фломастером темно-красные гранаты, которые лежали на тумбе у его койки. На мой вопрос, как он себя чувствует, разрешают ли ему врачи ходить, рисовать, Саттар ответил: — Через два-три дня перестанут колоть правую руку, и тогда, думаю, будет легче. — И еще добавил: — Фломастер и альбом принесли московские друзья… Два дня спустя его не стало,» — рассказывал он.
Похороны Саттара Бахлулзаде состоялись в Баку. Согласно завещанию его похоронили в Амираджанах, на общем кладбище родного села. Тысячи людей — почитатели таланта народного художника, лауреата Государственной премии АзССР, кавалера многих орденов и медалей — проводили его в последний путь.