Кябаб и поэзия: воспоминания С.Рустама о М.Мушфиге

Когда-то тесные узы дружбы связывали известного азербайджанского поэта Микаила Мушфига (1908-1938) и народного поэта Азербайджана Сулеймана Рустама (1906—1989).

Истоки этой дружбы относятся к годам, когда в печати только-только стали появляться стихи Мушфика. К сожалению, дружба была недолгой, но о ней сохранились воспоминания самого С.Рустама.

«Годы юности нашей не стираются в моей памяти. По мере того, как проходит неумолимое время, не бывает дня, чтобы я с тоской и любовью не вспоминал прожитое. Самыми дорогими для меня были бурные годы юности, проведенные в рядах Ленинского комсомола. В 1925 году я заведовал литературных отделом редакции газеты «Гяндж ишчи» (Рабочий Гянджи — прим.) — боевого органа комсомола. В то время в редакцию потоком шла молодая пишущая братия. Они мечтали о публикации своих поэтических проб пера. В этих стихах рассказывалось о торжестве Октября, освобождении женщины, любимой Отчизнe, Комсомольской жизни, антирелигиозной борьбе и конечно же, о любви…,» — вспоминал поэт.

С.Рустам писал, что их редакция в то время превратилась в боевой штаб революционной молодежи.

Он отмечал, что Гусейн Рахманов (секретарь ЦК КП Азербайджана) проявлял отеческую заботу о молодежи, в то время как шло «очищение и возрождение» литературы.

«Новое поколение, обуреваемое горячим желанием узнать все и все постичь, кипело и бурлило, как взбудораженный улей. В такие вот годы я и познакомился с Микаилом Мушфигом. Его стихи и общительный характер сдружили нас. В наши ряды он пришел из какого-то кружка при библиотеке. Мы все очень обрадовались, когда Мушфиг — талантливый молодой поэт, подающий большие надежды, примкнул к «Золотым перьям». Стихи Мушфига своей свежестью, современностью, тонким лиризмом и эмоциональным звучанием не могли не радовать его собратьев по перу,» — вспоминал С.Рустам.

Поэт рассказывал, что Мушфиг систематически и упорно работал над собой. Он глубоко изучал традиции азербайджанской поэзии, вбирал в себя тайны мастерства таких выдающихся поэтов, как Физули, Насими, Вагиф, Сеид Азим Ширвани, Сабир.

«На литературных вечерах, поэтических меджлисах он влюбленно и проникновенно читал стихи Физули и Вагифа, заражая и увлекая слушателей своей страстностью и восторженностью. Мушфиг был глашатаем революционной поэзии,» — вспоминал С.Рустам.

Мушфиг смело выступал против тех, кто ложными лозунгами вводил в заблуждение молодых поэтов был противником надуманных, далеких от настоящей жизни стихов:

Но хороша только та глубина,
что простоте сродни,
Головоломка в стихах не нужна,
ясность свою храни,
Тонкостью ты со струною сравнись,
славя наш век, мой стих,
Все упростилось-простым становись,
как человек, мой стих.
(перевод В. Кафарова)

С.Рустам вспоминал, что Мушфиг очень интересовался русской советской поэзией. На первых порах он плохо знал русский язык: «По его просьбе я читал и переводил ему стихи Д.Бедного, В.Маяковского, А.Безыменского, Н.Асеева и других. И конечно же, Мушфиг, как и все мы, был изумлен богатством новаторской поэзии русских советских поэтов.»

Шло время, и стихи Мушфига становились вдумчивее, емче, совершеннее. Все больше становилось читателей и почитателей поэзии Мушфига. Он старался идти к форме стиха от его содержания; поиски шли только в этом направлении. Трудно назвать важное событие той эпохи, которое бы так или иначе не отразилось в творчестве Микаила Мушфига.

Разнообразной была и тематика его произведений — поэт воспевал Октябрьскую революцию, борьбу за Советскую власть, жизнь и труд нефтяников, создание электростанций на реках, орошение солончаков и безводных степей.

«Ясность мысли, простота изложения, мелодичность и плавность стиха — вот то главное, над чем неустанно работал Мушфиг, отделывая и шлифуя каждое слово, каждую строчку, доводя их до совершенства. Лаконизм, умение при минимальной затрате слов сказать о многом — характерное свойство поэзии Мушфига, который стремился к точности, краткости, афористичности. Стихи, написанные арузом, излюбленным его стихотворным размером, всегда были поэтически сильны, метки и впечатляющий интерес к устному народному творчеству у него не был поверхностным. Гошмы, баяты, не сходили у него с языка. Он знал множество притч, дастанов и мастерски мог их рассказывать. В его записной книжке, с которой он никогда не расставался, каллиграфическим почерком были записаны жемчужины поэзии, классические бейты…,» — рассказывал С.Рустам.

«Мы — Мамед Ариф, Мехти Гусейн, Мамед Рагим, Расул Рза, Абдулбаги Февзу, Микаил Рафили, Шамсаддин Аббасов — были первыми друзьями его юности. В нашем отцовском доме по Спасской улице (позднее — улица Касума Измайлова) он бывал довольно часто. Простота Мушфига, приветливость, радушие, искренность, исходившая от всего его облика, по душе пришлись моей седой, умудренной жизнью матери — она любила Мушфига и до конца своих дней вспоминала его,» — писал поэт.

«Мушфиг самозабвенно любил природу. Углубившись в себя, он часами мог любоваться неспокойным Каспием, серыми, оголенными скалами, неповторимым пейзажем Абшерона и, озаренный вдохновением, вкладывал свою любовь в строчки. Его стихи о природе — это мелодия, это настроение, это очень верно и тонко схваченные наблюдения. В то время наша дача находилась в Новxанах. Когда поспевал инжир, виноград — самое время сбора — Мушфиг непременно был нашим гостем,» — рассказывал С.Рустам.

Он вспоминал как они «ходили на охоту, как в летнюю пору с юношеским укрощали строптивыe волны Каспия, как резали ягненка и сами же нанизывали кусочки мяса на вертела, у тешт – противня – с аппетитом уплетали горячие кутабы, приготовленные из мяса верблюда, а ночами стелили постель на неостывших еще белых песках и под сиянием луны, которая, как мы думали, смотрела только на нас, долго беседовали обо всем.»

Многое запомнилось, а больше всего… неповторимая пора поэтической молодости — у Сулеймана Рустама она прошла вместе с Микаилом Мушфигом.

С.Рустам вспоминал, что с Мушфигом он ездил в Шемаху, Гянджу, Тбилиси, Батуми, Минск, Ленинград, Москве. Поездки всегда были насыщенными, интересными.

«Из старых партийных работников, наших общих друзей — Рухулла Ахундов, Габиб Джабиев, Мамед Сеид Ордубади, Беюкага Талыблы, Гаджибаба Назарли очень любили и уважали его. Микаил Мушфиг ушел от нас в самую яркую пору расцвета жизни и творчества… Но имя его живет в наших сердцах. Все, написанное Мушфигом, осталось азербайджанскому народу, так горячо и беззаветно любимому им,» — говорил С.Рустам.

Не забудутся слова его, обращенные к неизменному товарищу и единомышленнику — стиху:

Знает любой, что
смерть — жизни
людской конец,
Хуже всех перемен
горький такой конец.
Стих мой!
Подхватит и нас
эта смешная игра —
Завтра наша пора.
Ты тоже умри, как я,
Но пусть могилой твоей
Станут сердца людей!