Среди произведений великого азербайджанского поэта Физули поэма «Анис-ул-кальб» («Друг сердца») занимает значительное место. Оно написано в подражание «Касыде-и-шинийе» азербайджанского поэта Хагани, которая послужила предметом серьезных поэтических подражаний со стороны множества поэтов в истории литературы Ближнего Востока.
Богатая по содержанию и созвучная важнейшим событиям эпохи поэма «Друг сердца» Физули оставалась в течение долгого времени среди неопубликованных произведений поэта и находилась вне поля зрения исследователей литературы.
Еще в XVII веке турецкий библиограф Кятиб Челеби, упоминая в своем тезкире «Кешф-уз-зюиун» о «Касыде-и-шинийе» Хагани, отмечал, что в подражание этой касыде крупнейшие поэты Востока создали свои произведения, среди которых были Эмир Хосров Дехлеви («Мир’ат-ус-сафа»), Абдуррахман Джами («Дже-ла-ар-рух») и Физули («Анис-ул-кальб»).
Однако долгое время о существовании этого произведения Физули никто ничего не сообщал. Академик Е.Бертельс в 1930 году дал описание самого полного куллията (форма собрания поэзии) Физули, хранившегося в отделе рукописей Ленинградского института востоковедения. «Анис-ул-кальб» находился как раз в этом куллияте Физули.
Ознакомившись с «Анис-ул-кальб» из указанного куллията в 1942 году, азербайджанские исследователи высказали свои предвательные соображения, а в 1943 г. в «Краткой истории азербайджанской литературы» разобрали его идейное содержание.
Весьма любопытно, что в 1948 г. турецкий ученый Абдуль Кадир Карахан предложил «Анис-ул-халъб» своим читателям как вновь обнаруженное произведение Физули. Так какое значение данная поэма занимала в творчестве Физули?
В конце поэмы, состоящей из 138 бейтов, Физули поместил следующие строки:
Другом сердца я
нарек «имя этого возлюбленного.
Дабы ежечасно вращался
в лиру среди людей уразумения.
Эти строки показывают, что хотя «Анис-ул-кальб» является и самостоятельным произведением, но по своему объему оно не стоит на уровне поэм, поэтому оно включено в число касыд поэта.
Физули признает, что не он впервые разработал данную тему. Она была предметом могучего дарования Хагани и отшлифована пером Хосрова Дехлеви и Джами. Они вдохновили Физули испробовать свое перо и на эту тему.
Не я — единственный строитель
этого дома, еще раньше
Заложили его фундамент
трое из совершенных мужей
Хинда, Ширвана и Хорасана,
Три подпоры дома были поставлены
Хосровом, Хагани и Джами,
Я из Багдада постарался
пополнить его подпоры.
Хагани выявил наружу
смекалку стального дарования.
В сторону Хорасана
отправилось из Дели зеркало.
Джами полировал его
и в то же время в сторону Багдада
Отправил для служителей Шах Мердада.
Необходимо отметить, что «Анис-ул-кальб», написанный в форме касыды, не нес дифирамбического характера в религиозном и светском смысле этого слова.
Физули так начинает свое произведение, восторгаясь глубочайшим смыслом человеческого слова:
Мне сердце — жемчуг,
тайны слов — вращающийся гений.
Простор науки — моря,
успехи истины — весенние дожди.
Подчеркнув выдающееся значение языка, который является в жизни челавека несравненной благодатью и средством выражения духовных богатств, Физули обращается к мастерам поэзии с призывом не не оголять слова, не опошлять его, не снимать с его красоты одеяния знания, не жертвовать содержанием и смыслом поэзии ради формальных особенностей и тд.
Он отмечал, что человеческое тело является сокровищницей, вмещающей в себя тайны человека, и потому надо его обучать всесторонне; по его мнению, знающие люди не должны быть гордыми, ибо еще очень мало сделано для того, чтобы изучать все науки и тайны природы.
Презирая людей, увлекающихся подражанием другим, поэт выказывает свое отрицательное отношение и к схоластическим наукам, которые прививают людям чувство горделивости. В «Анис-ул-кальб», как и во многих других, великий мастер довольно отчетливо выражает свое отношение к духовенству, здесь он сопоставляет босяка с аскетом и призывает читателей нe верить духовным отцам:
Не ради бога аскет ремонтирует мечеть,
Это убранство лавки
лишь для самохвальства.
Не говори, что
перебирают четки его пальцы,
привыкшие к притворству,
Они высчитывают наличность веры,
чтоб купить себе мир;
Если чаша гуляки
постоянно полна вином,
Это лучше шейха, у которого
уговор с кумиром весьма слаб.
Смелое противопоставление гуляки аскету, резкая критика святых маклеров мечети объясняется, разумеется, не атеизмом Физули, а его острой наблюдательностью, хорошим знанием жизни. Физули видел дурные и подлые дела духовенства, ело алчность, его продажность и притворство; он видел, как духовенство, обманывая народные массы разными религиозными вздорами, сколачивало себе несметные богатства. Интересно отметить, что, критикуя духовных отцов, показывая их беспомощность познать тайны истины, Физули одновременно намекает и на беспомощность ученых Индии и Греции, которых он называет «мудрыми», «сведущими» в пониманий этих тайн.
Не полагай, что это стало ясным
для мудрых Индии,
Не полагай, что узнали это
сведущие Греции.
Поэт указывает, что Платон и Лукман также не были в состоянии понять истину, он считает необходимым продолжать искание истины т не верить в религиознике вздоры.
Как поэт-философ, Физули утверждает, что никто не может изменить законы созидания; есть нечто неизбежное в их действии:
Благоденствие и злосчастие,
какого бы рода не было,
изображены в своем естестве
вряд ли возможно изменить
действие неизбежности.
Из этих строк ясно, что поэт понимает законы неизбежности, которые, существуя в своем естестве, не могут быть изменяемы; хотя эту мысль он высказывает в религиозной оболочке, все же едко смеется над кудесниками, астрологами и над их чудодействием, будто бы могущим изменить человеческие судьбы:
С исключительным невежеством
кудесник уверен,
А астролог ввиду неполноты ума
берется утверждать,
Что любое явление происходит
от влияния Юпитера и Сатурна.
Критика всех средневековых шарлатанов, которые выдавая себя за ученых, обманывают народные массы, использовывают религию, как источник личного обогащения, ведут паразитический образ жизни, свидетельствует о глубоких жизненных истоках произведения Физули.
Но поэт свои прогрессивные мысли, в корне отвергающие средневековую схоластику, под конец связывает с идеей никчемности, суетности мирской деятельности. В этом одна из слабых сторон мировоззрения Физули, который все же верил в неизменность предопределения. Стремление поэта создать в «Анис-ул-кальб» атмосферу неверия в святых тунеядцев путем острой критики духовенства и аскетов, безусловно, является, прогрессивным, однако он с таким же неверием относится к светским наукам, и с такой же меркой подходит к человеческому труду. Но ограниченность мировоззрения Физули нельзя рассматривать как субъективный недостаток, ее корни в самой эпохе, в объективных условиях, науки еще не были развитыми поэт, конечно, не мог по-настоящему оценить могучую созидательную силу труда.
Источник всей деятельности своей эпохи Физули видел в алчности, жадности и в честолюбии; захват чужих территорий, завоевание государств путем развязывания войн он объяснял исключительно кровожадной алчностью феодалов.
Вот почему он, обращаясь к своим современникам, пишет: «Алчные люди в мире не могут иметь покой. Ибо шах Ирана стремится захватить Туран. Алчность — такой всепожирающий огонь, что нет никакого средства погасить его. Алчный человек всю жизнь мучается из-за золота. Но невозможно удовлетворять все нужды в мире. Алчность — такой долгий путь, для которого не существует конец».
Из всего этого поэт делает вывод и для государства. Жестоких и бессердечных царей он называет волками, а из волка, как говорит Физули — никогда не выйдет пастух.
Интересно отметить, что когда поэт обращается к царям, он переходит на сторону крестьянина и выступает как защитник его прав, беспощадно критикует средневековых безжалостных угнетателей. Тот факт, что поэт критикует тиранов и безжалостных феодалов, стоя на стороне крестьян, еще больше свидетельствует о прогрессивности его взглядов, о его близости к демократическим кругам.
В последних бейтах «Анис-ул-кальб» Физули называет государей ядовитыми змеями и с глубоким презрением говорит о придворной аристократии. Он смело обвиняет ее в соучастии во всех преступлениях, совершенных государем а отношении народа. После всего этого поэт призывает бедняков подумать, поразмыслить над происходящим и отвернуться ог средневековых тиранов.
Утверждая, что недоверие к миру и тенденция к отшельничеству вытекают, главным образом, из актов несправедливоста и тиранства, Физули жалуется на чрезмерную тесноту арены для деятельности и энергии мудрых людей. Но вск эти протесты, вся эта жалоба, теряют свою остроту, когда поэт, впадая в пессимизм, проповедует бренность мира, удаление от мирских забот и т. д.
Призывая современников к благоразумию, к пониманию смысла жизни, поэт уподобляет пестрой земле честолюбивую мечту царей, не дававшую им покоя. Он старается доказать им, что они обмануты судьбой. Во всем этом Физули выступает как наставник, который придает своим наставлениям религиозный характер.
«Анис-ул-кальб» показывает, что Физули, будучи сыном своей эпохи, не сумел удалиться от религиозных суждений, но тот факт, что он всегда стоял на стороне неимущих крестьян и выступал с защитой их интересов, призывал к пробуждению и к борьбе, свидетельствует о его глубоком презрении к феодальному гнету, феодальному правосудию. В этом и состоит прогрессивное значение этого произведения.
По материалам книги Г.Араслы