Одним из мастеров, чьи заслуги в истории азербайджанской музыкальной культуры исключительны, является тарист Садыхджан.

Мирза Садых Асад оглы родился в 1846 году в городе Шуше. Отец Садыхджана Асед киши работал сторожем и с трудом содержал на свое небольшое жалование семью. Садых, росший в нужде и бедности, с детства проявляя матерее к искусству, научился прекрасно исполнять народные песни.

Обратив внимание на приятный голос сына, Асед киши решает отдать его учиться Харрату Кули. Послушав Садыха, Харрат Кули принял его в школу. Эта школа сыграла в грешную роль в музыкальном формировании Садыха. В восемнадцать лет юноша потерял голос. Однако он не пал духом ш решил научиться играть на свирели и нее, пробует играть на кеманче и таре.

Как писал знаменитый певец из Шуши Бюль-Бюль, учителем Садыха по тару был шушинский тарист Алескер. Садых, обладающий большими руками, длинными и сильными пальцами, в скором времени благодаря своему природному таланту и трудолюбию постигает это искусство и даже превосходит в мастерстве учителя.

Когда Садых Играл на таре, то Алескер со вздохом говорил: «Я бы хотел, чтобы мое богатство оказалось у Садыха, а его пальцы у меня».

Имя юного Садыха повсюду — во многих городах Азербайджана» даже в Армении, Грузии, Иране — произносилось рядом с именами таких выдающихся ханенде,  как Гаджи Гуси, Мешади Иси, Кештазлы   Гашим, Мирза Мухаммед Гасан, Абдул-Баги (Бюльбюльджан) и Джаббар Карягды.

Хорошо знакомый с азербайджанской музыкальной историей, Агаларбек Аливердибеков, автор оперы «Гарун-ар Рашид», рассказал об одном случае. В Тебризе на меджлисе Насреддин шаха один известный тарист вызвал Садыха на состязание. Садых согласился. Он срезал все указатели на инструменте и готов был так играть. Увидев это, соперник отказался от состязания.

Садых был мастером, снискавшим большую славу среди народов Закавказья. Его прозвище «Садыхджан» связано именно с этим. С XVIII века в странах Ближнего Востока, в том числе в   Азербайджане особо любимым и ценимым народом ханенде и сазандарам присваивалось имя или прозвище «джан». Заслужить это почетное имя удалось лишь Садыху и другому известному ханенде Абдул-Баги Зулалову (Бюльбюльджану).

Сохранилось немало воспоминаний о виртуозной игре, а также личности Садыха.

Известный музыкант Мешади Сулейман Мансуров был покорен искусством великого тариста, и писал в своих воспоминаниях:  «Мирза Садых был самым известным таристом того времени. Его изумительная игра на таре обладала какой-то непонятной властью над людьми. Опытный мастер-виртуоз, Мирза Садых часто играл без медиатора, поднося тар к самому подбородку. Чтобы левой руке было легче, он поднимал ее как можно выше. А иногда играл на таре, прислонив его к шее. В сад на звуки его игры слетались соловьи.»

Любитель музыки из Баку Абдулгамид Бабаев в своих воспоминаниях пишет: «Впервые увидел я Садыхджана в 1897 году в нашей Бакинской крепости. На всем Кавказе не было такого прекрасного тариста. Садых был очень красив: высокий, широкоплечий, атлетического сложения. В меджлисах он вел себя благородно и сдержанно. Люди бесконечно уважали его. Левая рука его была настолько сильна, что он часто играл без медиатора.»

Садыхджан выступал не только на свадьбах и приемах, но и во время антрактов спектаклей, которые ставились в Шуше и Тифлисе. Например, 29 декабря 1886 года в Тифлисе в театре «Арцруни» была поставлена комедия М.Ф.Ахундова «Месье Жордан-ботаник и дервиш Мастали шах». Афиши этого спектакля возвещали, что в антрактах будет играть известный тарист Садыхджан, а петь приехавший из Персии ханенде Мирзали.

Выходящая в то время в Тифлисе политическая и литературно-юмористическая газета «Кавказское обозрение» поместила интересные заметки об этом спектакле.

Газета в статье, опубликованной в рубрике «Театр и музыка», писала: «Комедия сама по себе довольно не сценична. Интерес спектакля, собственно говоря, сосредотачивался  на сазандаре: играл на таре знаменитый Садых, который признается первым таристом во всем закавказском крае; игра его отчетлива, артистически точна и очаровательно сильна. Не мешало бы нашим тифлисским композиторам воспользоваться пребыванием Садыха в Тифлисе и у него позаимствовать восточные мотивы, которые послужат им хорошим материалом для новых композиций.»

Садыхджан был не только искусным таристом, но и настоящим новатором в буквальном смысле этого слова. Работая над усовершенствованием тара, он изменил строение грифа тара, выбросил лишние тона, сохранив только 17. До Садыхджана играли на таре, держа его на коленях. Он впервые стал играть на таре, прижимая его к груди. Это было наглядным свидетельством его необыкновенной виртуозности.

До Садыхджана тар имел 5 струн. Он добавил еще 6 струн, доведя их число до 11-ти. Благодаря этим новшествам Садыхджан поднял культуру исполнения на таре на более высокую ступень. Усовершенствованный Садыхом инструмент стали называть «волшебным таром», а Садыхджана — «отцом тара».

Бюль-Бюль писал, что после усовершенствования Садыхджаном старого иранского тара мелодии, исполняемые на нем, стали звучать более многообразно и ярко.

Выдающийся турецкий музыковед Рауф Екта-бек в своих работах о кавказской музыке высоко оценил мастерство Садыха и его нововведения. Он писал: «Музыкальная слава Садыха распространилась по всему Кавказу. Великий тарист Садых к пятиструнному тару добавил еще 6 струн и тем самым обогатил его».

Садыхджан внес ряд новшеств и в азербайджанский мугам. Музыковед Афрасиб Бадалбейли так писал о новаторствах Садыхджана: «Открытия Мирзы Садыха в конечном счете ознаменовали поворот в истории азербайджанской музыки. Можно сказать, что начиная с Мирзы Садыха сущность азербайджанских мугамов, их выразительнее средства, сила влияния и приемы исполнения этих мугамов поднялись на новую ступень. Мирза Садых открыл новую страницу в истории азербайджанской музыки».

Мастерство Садыхджана было великолепной школой для молодых музыкантов и певцов. B 1890-х годах в Шуше под его руководством был создан ансамбль, в котором участвовали самые прославленные певцы, таристы, кеманчисты, исполнители на свирели, балабане, гоша нагара и зурне. Участницами ансамбля были даже две девушки. Они исполняли азербайджанские, армянские и грузинские танцы. Ансамбль Садыхджана неоднократно выступал на празднествах в городе Шуше, в меджлисах Хуршид Бану Натаван, в тифлисском парке «Муштехид», в эриванском— «Хуррем».

Садыхджан так искусно играл на таре, что даже птицы внимали его игре. Современники великого тариста Мухаммед Ага Муштехидзаде, шушинец Хан Исмаил, Мешади Сулейман Мансуров и Мешади Мусеиб Дашдемиров в своих воспоминаниях утверждают, что Садыхджан обучал птиц пению теснифов и песен.

В своих воспоминаниях живой свидетель этого тарист Курбан Примов писал: «Как-то Садых попросил у меня поймать для него соловья из Гюлаблы. Я привез ему соловья и черного дрозда. Однажды вижу, он поставил перед зеркалом черного дрозда, а сам в стороне играет на таре. Как сейчас помню, он играл тесниф, похожий на пение черного дрозда. Птицац любующаяся своим отражением в зеркале, вдруг начала петь. Я замер от удивления… Садых был таким мастером. Он сотворил чудо.»

Садыхджан извлекал из тара такие звуки, придавал его тембру такие краски, которые никто не мог повторить. О его искусстве в Карабахе было создано много легенд. Скончался Мирза Садых в 1902 году в возрасте 56 лет в Шуше.

Мешади Зейнал, Арсен Ярамышев, Марди Джанибеков, Гамид Малыбейли, Джамиль Амиров, Ширин Ахундов, Курбан Примов и многие другие музыканты были воспитанниками школы Садыха.

По материалам книги Ф.Шушинского “Народные певцы и музыканты Азербайджана”