Мусе Алиеву (1908-1985) было суждено стать известным ученым, доктором геолого-минералогических наук. Алиев был известным специалистом в области иносерамской фауны мела, систематики и биостратиграфии, вел стратиграфические исследования нефтегазовых комплексов на Кавказе, в Средней Азии, Западной Сибири, также занимался региональной геологией и нефтеносностью Алжирской Сахары, Ближнего и Среднего Востока. Был создателем Бакинской школы палеонтологии и стратиграфии по мезозою.
Алиев также был инициатором запуска в производство проекта освоения Нефтяных Камней.
После себя Алиев оставил «Тетради» — дневники, воспоминания о своей жизни, работе.
Алиев родился в Шемахе, вырос в купеческой семье. Его отец Мирза Махмуд был богатым предпринимателем. В раннем детстве семья Алиевых перебралась в Ашхабад. Свой период жизни в этом городе будущий ученый также занес в «Тетради».
Алиев рассказывал, что ходить он начал рано, в год, и родителям приходилось сторожиьт его, чтобы он не свалился в подвал дома, куда ребенку стремительно хотелось попасть.
«В нашем дворе жил баран, его подарили отцу. Баран был крупный с мощными, загнутыми рогами и скверным характером. Кидался на всех, домочадцы его боялись. Но меня любил, ходил за мной по всему дому. Когда я играл в мяч, он тоже пытался боднуть мяч. И никого ко мне не подпускал. Однажды садовник Гулам решил помыть мне руки в бассейне. Вдруг, нервно заблеяв, баран ринулся к Гуламу и со всего маху подбросил его рогами; тот через голову полетел в воду. Все хохотали, все, кроме садовника. Мокрый и жалкий, он еле выбирался из бассейна, а мне было жаль его до слёз. Еще я помню чудесных голубей, которых держал Гулам на крыше. Он был человеком угрюмым, замкнутым, но голубей любил азартно. Тогда в Ашхабаде почти в каждом доме разводили голубей,» — писал ученый.
В то время, когда Муса Алиев ребенком жил в Ашхабаде, город состоял из глиняных домиков, окружённых фруктовыми садами. Улицы проектировались прямыми, и по большей части, с одноэтажными строениями, так как после нескольких землетрясений было принято решение не возводить многоэтажных зданий, если они были глинобитные. Население города составляло около сорока тысяч человек, в основном персов, русских и армян. Туркмены обитали вне города в своих кочевьях.
Основными занятиями населения были земледелие, бахчеводство, садоводство, хлопководство, скотоводство, рыбный промысел. Кустарные и полукустарные предприятия по переработке сельскохозяйственного сырья, в основном занимались хлопком и хлопчатой бумагой, шерстью, чаем.
Ашхабад был одним из центров торговли с Афганистаном, Персией, Хивой, Бухарой, что и привлекало сюда купцов со всех концов света, и Мирзу Махмуда Алиева, отца ученого, в том числе. Здесь он женился на шушинке Набат ханум.
«Отец любил мать, окружал ее роскошью, ни в чем ей не отказывал. И нам, детям, тоже покупал много всего, особенно, игрушек. У меня был прекрасный трехколесный велосипед, строй оловянных солдатиков, пушки. Мы с братом устраивали настоящие сражения. Но что сегодня удивляет, отец покупал мне книжки. Эти хорошо иллюстрированные «Сказки» Пушкина в мягких переплетах из нежного зеленого сафьяна (кажется, издания Сытина) я до сих пор помню. Вечерами мы с мамой забирались в мою уютную комнату. Мама читала, вдумчиво останавливаясь на каждой странице и объясняя каждую фразу. Я просто рассматривал картинки, потом мы начали читать вместе, и я заучивал стихи, повторяя их наизусть,» — писал Муса Алиев.
«Современному человеку это трудно понять, потому что сегодня образованная женщина — обычное дело. Но в начале XX века это было редчайшим явлением. Представляю, что она вынесла, что преодолела. Конечно, ей очень помогал отец с его устремлениями к новым веяниям, которые культивировались в его семье,» — отмечал он.
Алиев вспоминал, что в детстве он много ездил с семьей, отдыхали обычно в Фирюзе — живописный край, райский утолок, в восьми часах езды от Ашхабада. Здесь в 1913 г. родился его младший брат, Иса. И в этом же году заболела мать, врачи диагностировали туберкулез легких. Это стало началом всех бед…
«Отец делал все, чтобы вылечить мать. Купил новый дом, более обширный, комфортный, богатый. По совету врачей перенес спальню в просторную гостиную, где воздуха было больше. Дом стоял в зеленом центре города. Приглашал лучших врачей того времени, даже из Петербурга, выписывал редкие дорогущие лекарства из-за границы, выяснял, куда ее вывезти на лечение. По возможности, больные туберкулезом старались уезжать в рекомендованные «полуденные страны» — Италию, Испанию, южную Францию, Крым. В горные санатории, на воды. По качеству атмосферы деревня считалась лучше города, юг — лучше севера, высокая хорошо проветриваемая местность лучше низин. Особой популярностью среди российских и европейских аристократов в те годы пользовалась кумысолечебница, которая находилась в окрестностях Самары. Здесь народное лечение кумысом было поставлено на научную основу…,» — вспоминал ученый.
В 1914 г. отец Алиева отвез больную жену и остальных членов семьи в Самару. Лечение проходило успешно, матери Алиева становилось все лучше, но потом произошло непредвиденное.
«… вдруг бабушка заявила, что она не может жить среди русских-христиан, ей здесь плохо, она хочет домой. Она сорвала лечение, мы приехали в Ашхабад, и я помню, как возмущался отец. Он даже отлучил ее из нашего дома. А мама плакала, потому что любила свою мать,» — рассказывал Алиев.
Его матери становилось все хуже. Когда отец Алиева вышел встречать семью, когда они вернулись домой, мать Алиева была настолько слаба, что не могла сама спуститься с фаэтона.
К началу XX века чахотка уже не считалась благородной, романтической болезнью, которая поражает тонко чувствующих натур. Ученые доказали, что она опасна и заразна. Лечащий врач мамы Алиева предупредил отца: «Спасите хотя бы старшего сына, он заразится от матери чахоткой». И перепуганный отец отдал Мусу на пансион, якобы для подготовки поступления в гимназию, естественно, скрыв истинный мотив ситуации.
Будущему ученому пришлось пережить настоящий шок. В пансионе он жил в семье учителя младших классов Ашхабадской мужской гимназии Смирнова — человека молчаливого, неприветливого, но спокойного и уравновешенного педагога. По субботам Алиев возвращался домой, навещал больную мать. Он вспоминал, что разлука с матерью «достигла такого эмоционального накала, что отец забрал меня домой, отпустив ситуацию на волю судьбы».
В гимназию Алиева не приняли, хотя он успешно сдал экзамены: «Причина? Я — тюрок, иноверец и не дворянского происхождения. Отец был возмущен до глубины души. Смирнов тоже возмутился, и, как мой педагог-репетитор, написал представление директору гимназии, за что получил строгое внушение».
В 1916 году в Ашхабаде открылось коммерческое училище, куда принимали детей иноверцев и разночинцев. В школе были младший и старший классы, и Муса Алиев поступил в младший класс. Учился хорошо, хотя был ленив и прилежанием не отличался, видимо, спасали хорошая память и «смирновский» багаж знаний.
Матери ученого становилось все хуже и хуже, она уже харкала кровью. Врач посоветовал отцу отвезти ее в Шушу, может, воздух родины поможет. Не помог. Потом она поехала в Мехшед, но тяжелое путешествие усугубило ее состояние, и в сентябре 1917 года, она скончалась. Мусе Алиеву на тот момент было 9 лет.
Горе на этом не кончилось. Муса взял на себя обязанность ухаживать за младшим братом. Вдруг он заболел корью, а за ним и брат. Мусе удалось выжить, а младший брат скоро скончался от осложнения — воспаления легких. Это было последним ударом. Муса Алиев стал нервным, неуравновешенным, вспыльчивым, очень ранимым, реагировал на каждое обидное слово, затевал драки.
«В то время в ашхабадских школах нас, тюрков, было мало или почти не было, и первая реакция на нас была негативная, нас дразнили, давали обидные прозвища — «татарчонок» и др. Помню случай, который произошел еще при жизни мамы, когда я учился в коммерческом училище. Однажды на уроке я сделал что-то не то, и наша классная наставница Дедарида Гавриловна, дама красивая и высокомерная, сказала презрительно: «Перестань баловаться, гололобый!». Я не знал тогда значения слова «гололобый». У меня были густые черные с блеском волосы. Но смех детей и чутье подсказывали, что она намеренно оскорбляла, задевая мою национальную принадлежность. Схватив свои книги, я со слезами выбежал из класса. Дома на вопрос мамы, почему так быстро вернулся из школы, рассказал об инциденте. Мама рассказала отцу. Отец пошел объясняться с директором училища. Дедариде дали выговор. Директор извинился. Я вернулся в класс Но прозвище «гололобый» приклеили мне навсегда. И когда не стало мамы и брата, я не выдержал, категорически отказался ходить в любую школу», — писал Алиев в воспоминаниях.
Невропатолог, к которому отец обратился за помощью, посоветовал забрать Мусу из школы, перейти на домашнее обучение, чередуя занятия с прогулками на природе и общением со сверстниками. Вскоре у Алиева появился учитель — Сергей Сергеевич. Он много путешествовал и рассказывал мальчику о странах в которых бывал — Франция, Испания, Англия, Германия. Он с упоением рассказывал о мавританской архитектуре юга Испании, приводил курьезные примеры чопорности англичан и расчетливости немцев. Живые детали, искусно подданные учителем, разнообразили самые скучные и серьезные темы. Затем они перешли к истории, русскому языку, арифметике, химии.
Когда Муса Алиев переживал свое драматическое взросление, он не подозревал, какие масштабные изменения происходят вокруг него в общественной жизни Ашхабада, и как эти обстоятельства очень скоро повлияют на его дальнейшую судьбу. В 1914 году, началась первая мировая война, в России грянула революция, Гражданская война, эхо которой докатилось до Закаспийской области. В 1916 году здесь произошло Среднеазиатское восстание. Началась смута, череда смены режимов, межнациональные разборки. Все это не прошло мимо семьи Мусы Алиева.
«Естественно, нас, детей, оберегали от негативной информации, но мы чувствовали напряжение в доме, особенно, когда назревала кровавая схватка между азербайджанцами и армянами Ашхабада. Отец входил в Комитет, состоящий из почетных представителей азербайджанской и армянской стороны, они пытались сдерживать оголтелых националистов. В результате кто-то распространил нелепый слух, что папа продался армянам. Армяне пустили слух, что он продался туркам. К нам пришли с обыском какие-то «меньшевички», но ничего не нашли. Многое было всякого подлого…,» — рассказывал Алиев.
В своих воспоминаниях, Алиев рассказал один скандальный эпизод, который тем не менее, оказался довольно значительным.
«Это было в 1916 году. Группа прогрессивных азербайджанцев и иранцев решила открыть в Ашхабаде четырехклассную школу для девочек-азербайджанок. Инициатором идеи был мой отец. Сейчас это вызвало бы улыбку. Великое дело организовать школу. Но тогда это было, действительно, великое дело. Они нашли подходящее здание, купили за свой счет оборудование, школьную мебель, но когда в утро открытия дети и педагоги пришли в школу, ее не было. Все было изрублено — доски, столы, парты, окна, — всё в щепках. Ночной погром устроили религиозные фанаты из мусульманской общины. Отец обратился к губернатору. Помочь тот не помог, не смог, но обещал, что если заново восстановят шкоду, он выделит охрану. И отец с друзьями снова собрали деньги и все восстановили. Забегая вперед, скажу, что школа выжила, больше того, впоследствии она стала первой женской азербайджанской школой-девятилеткой. И самое удивительное: у отца не было даже среднего образования, он был просто купец. Умный, серьезный предприниматель. Но именно его в советские годы (1922-1924 гг.) назначили директором школы. Правда, потом он отказался от должности; почувствовал, что ему не хватает образования. Однако все равно, в школе его любили, он часто наведывался туда и после своего ухода. Иногда со мной, и я видел, с каким уважением и как торжественно его принимали, и как ему это нравилось. Но это были краткие мгновения в его печальной судьбе,» — писал Алиев.
Ученый вспоминал, что никого, наверное, так не преследовали неудачи как его отца. В 1917 г. умерла жена, в 1918 г. умер младший сын. В том же году пришла весть о смерти двух его братьев — Мамеда Таги и Искендера.
М.Алиев рассказывал: «Мой дядя, старший брат отца Мамед Таги Алиев был знаменитым просветителем. Он получил образование в Петровско-Разумовской академии Санкт-Петербурга, жил в Германии и Финляндии, избирался депутатом 1 Государственной Думы Российской империи. После ее разгона вернулся в Шемаху. Во время кровавых погромов 1918 года армяне сожгли город, устроили настоящий геноцид. Тысячи жителей покинули родные очаги. Мамед Таги тоже мог бежать. Но остался мужественно защищать дом. Несколько слов о ценности его библиотеки. Он собирал ее всю жизнь, тратя огромные деньги. В ней было много книг на разных языках, в области экономики, сельского хозяйства России, Германии, Франции и других стран, где он жил, работал, бывал. Моя жена Сона, дочь Мамеда Таги, рассказывала, что в библиотеке были средневековые рукописи азербайджанских поэтов и писателей. Одна из них или несколько принадлежали поэту Низами. Они были настолько ветхи, что дядя переворачивал страницы специальными щипцами. И никого к ним не подпускал. Мог ли он оставить на поругание такую драгоценность. Конечно, нет. И был убит на пороге дома, который сожгли армяне вместе с его уникальной библиотекой. Семья бежала в Баку. По дороге скончался другой мой дядя Искендер. Умер от туберкулеза сын Мамеда Таги Абдул Гусейн. С ними ушли все мужчины нашего рода, остался только мой отец».
О трагедии отец Алиева узнал спустя полтора месяца, так как связи у семьи с внешним миром не было никакой. Он срочно помчался спасать оставшихся в живых родственников. Их было шестнадцать человек, в основном женщин и детей. Беженцы без кормильцев и крыши над головой. Он привез их в Ашхабад. Семьи Искендера и Абдул-Гусейна поселились в доме семьи Алиевых. А жену Мамеда Таги Сафуру ханум с дочерью приютила ее сестра Лейла, она жила в Ашхабаде. Ее муж Абдулрагим Азизбеков служил здесь в чине капитана царской армии.
История Ашхабада 1918-1919 гг. полна драматических событий. Мятежи, восстания. Лидерами протеста были в основном эсеры и меньшевики, а также примкнувшие к ним кадеты и дашнаки. Город заняли британские войска. Советы пали, уступив власть Закаспийскому временному правительству под председательством эсера Ф.А.Фунтикова. В степях Красноводска были убиты 26 руководителей Бакинской коммуны. В январе 1919 года временное правительство сменил образованный британской миссией Комитет общественного спасения. В мае снова смена правительства.
«Ашхабад 1918 года оказался для нас тяжелым. Сразу после приезда родных в городе вспыхнул мятеж. Потом — забастовка железнодорожников. Появились бандитские группы, пошли грабежи и убийства. Несколько раз стреляли по нашим окнам, утром мы находили пули, застрявшие в деревянных ставнях, и дырки в стеклянных рамах. Опять отцу угрожали, теперь уже за связи с турками, к которым он не имел никакого отношения. Просто с ним сводили счеты завистливые конкуренты. Обстановка накалялась, отцу посоветовали, пока жив, хотя бы на время, уехать из города. В конце 1918 года, собрав всех нас, девятнадцать человек, с большой и никогда не забытой трудностью, отец вырвался из Ашхабада в неизвестность. На дорогах бывшей империи царили анархия, грабежи, голод. На каждом углу нас подстерегала бессмысленная гибель», — вспоминал Алиев.
Но на этот раз, удача улыбнулась семье — им удалось добраться до Баку. Для семьи Мамеда Таги отец Мусы снял квартиру на Колодезной улице. Семью Искендера поселил рядом с ними, в одном дворе. А Муса с отцом и бабушкой Гюляр обосновались в доме на Каменистой улице.
По материалам книги «Своим почерком»