Азербайджанский дирижер и композитор Ниязи (1912-1984) является одним из бессмертных символов азербайджанской музыкальной культуры. Надо отметить, что и сквозь взлеты и падения за Ниязи горой стояла его супруга — Хаджар Гаджибекова.
Когда маэстро не стало, Х.Гаджибекова поделилась воспоминаниями о своем знаменитом супруге. В частности, она рассказала о том, как она и друзья Ниязи помогали маэстро бороться с туберкулезом.
Согласно воспоминаниям Х.Гаджибековой, где-то к 1935 г. семье Ниязи удалось переехать на новое место жительства, «на углу улиц Курганова и Шаумяна, раньше он назывался домом печатников».
Ниязи стал подрабатывать своими сочинениями, появились новые друзья, хотя характер у маэстро был непростой.
Что касается туберкулеза, то супруга Ниязи даже годы спустя после его кончины с содроганием вспоминала эти тяжелые моменты.
«Как-то за Ниязи зашел композитор Чебоненко: в Доме Красной Армии (позднее гарнизонный Дом офицеров) шла репетиция небольшого сборного оркестра, у них что-то не получалось, они попросили Ниязи зайти помочь. Ниязи согласился и стал собираться, зашел в ванную. И вдруг оттуда раздается его тревожный голос. Побежала к нему и смотрю: он выплевывает кровь. Я позвала Чебоненко, тот тоже заволновался, сказал, что у него есть знакомый врач в туберкулезном диспансере и предложил поехать к нему. Поехали к этому врачу, его звали Арменак Тер-Газаров. Врач взял мокроту на анализ. Вывод был ужасным — самый что ни на есть туберкулез,» — рассказывала Х.Гаджибекова.
Она благодарила себя спустя года, что в тот момент не растерялась. У семьи на тот момент не было ни серьезных связей, ни больших денег, ни хороших знакомых врачей.
«Однако все же нашла в себе силы и, конечно, мне очень помогли. Прежде всего отец Ниязи отдал мне весь гонорар за возобновленную постановку его оперы ‘Ашыг Гариб’. Наскребли денег и у других родственников. Известный ныне поэт Сулейман Рустам, работавший тогда в Союзе писателей Азербайджана, дал мне рекомендательное письмо, и мы поехали в Киев, в санаторий ‘Пущая водица’. В связи с тем, что этот санаторий был только для больных туберкулезом, мне пришлось устроиться в другом доме отдыха, находящемся в 15 километрах от санатория. Каждое утро мне приходилось вставать рано, добираться до санатория на трамвае, т. к. Ниязи был очень капризным и до моего прихода ничего не мог есть,» — вспоминала супруга маэстро.
Так дальше продолжаться не могло, и скоро супруга маэстро обратилась к главврачу санатория Петру Андреевичу Таркановскому с просьбой разрешить ей поселиться в санатории. Это было рисковано, но другого выхода не было.
«Таркановский долго не соглашался, утверждал, что это дело подсудное, да и вообще он не имеет право рисковать моим здоровьем. Но потом этот прекрасный врач и милейшей души человек все же согласился, и меня оформили в санаторий, как заболевшего туберкулезом…,» — вспоминала Хаджар Гаджибекова.
Ниязи немного подлечили, и семья вскоре выехала в Баку. Однако, через некоторое время началось ухудшение, в связи с чем Ниязи повезли в Москву на операцию. Операцию сделал профессор Стойко и очень удачно: Ниязи пошел на поправку.
«В 1938 году Ниязи получил приглашение для участия в съезде Союза композиторов Украины, я поехала вместе с ним. В Киеве мы позвонили к Таркановскому, он очень хотел посмотреть в каком состоянии находятся легкие после лечения и операции. Он повез нас в институт и после долгого осмотра повел к своим студентам. Рассказав им о ходе «болезни и проведенном лечении, он обнял меня за плечи и сказал: «Я был первый лечащий врач Ниязи, потом его лечили другие, но вот его настоящий врач. Только она смогла вынести все его капризы, только она его выходила,» — рассказывала супруга Ниязи.
После того как маэстро успешно выступил на Декаде азербайджанского искусства в Москве (1938 г.), его с супругой послали в санаторий, а по возвращении через месяц — еще в один, сказали, что Ниязи еще не окончательно оправился. Но постепенно с туберкулезом было покончено. Но болезнь конечно подорвала общее состояние здоровья Ниязи.
По воспоминаниям Х.Гаджибековой, записям А.Гусейнова