Г.Араслы

Великий азербайджанский поэт, гениальный мастер слова Физули является одним из выдающихся корифеев мировой лирики. Современники Физули почитали его как зрелого ученого и мастера поэзии той эпохи.

Когда Физули обрел славу мастера поэзии, его произведения стали читаться и изучаться далеко за пределами места его проживания. Конечно же творчеством Физули интересовались западноевропейские и русские востоковеды.

Творчеством Физули интересовались также западноевропейские и русские востоковеды. Крупнейшим ученым, сообщившим впервые в Западной Европе о Физули был Йозеф Фрайер фон Хаммер-Пургшталь (1774- 1856).

Во втором томе своего объемистого труда «Gieschichfe der Osmanischen Dichtkunst» он отводит Физули 14 страниц. Используя старые османские тезкире, он сообщает о том, что Физули писал «Хамсе». Перечислив названия основных произведений поэта («Лейли и Меджнун». «Хадикат-ус-суада» и др.), он почему-то подробно останавливается лишь на его поэме «Гашиш и вино», излагает и разбирает ее содержание.

Хаммер ошибочно заключает, что поэма «Гашиш и вино» и прославила Физули». Он делает из этой поэмы вывод, что «Физули — один из любителей вина, запрещенного кораном, и он предпочитает вино гашишу, тоже запрещенному кораном».

Касаясь этого труда Хаммера, проф. Е.Бертельс справедливо отмечает, что Хаммер недостаточно понимал язык Физули и некритически отнесся к тезкире, в силу чего его статья не может иметь серьезного научного значения.

В своей работе Хаммер в собственном переводе на немецкий язык приводит ряд газелей Физули. Но эти переводы настолько слабы, что вовсе не подкрепляют его восторженные высказывания о высокой поэзии Физули.

Тот факт, что такой известный ориенталист, как Хаммер, неправильно популяризировал Физули в Европе, ошибочно и неумело переводил на немецкий язык образцы его произведений, безусловно, послужил серьезной помехой в деле успешного изучения наследия Физули на европейской почве.

Большинство востоковедов, появившихся в Европе после Хаммера, в своих суждениях о Физули повторяли, по существу, его работу.

Можно сказать, что до появления английского (Шотландского) тюрколога, востоковеда Элиаса Джона Уилкинсона Гибба (1857-1901 гг.), изучение литературного наследия Физули в Европе протекало неудовлетворительно.

Впервые Гиббу удалось дать со своей «Истории оттоманской поэзии» сравнительно правильные и обстоятельные сведения об этом выдающемся мастере слова. Прежде всего, наперекор всем другим востоковедам, он рассматривает Физули как азербайджанского поэта. Эту истину впервые высказал он, стремясь в то же время определить главные особенности творчества Физули.

В своей работе Гибб в основном правильно освещает ряд вопросов, связанных с наследием поэта. Он показал Физули как поэта человеческой души. Гибб уподобляет его творчество восходящему с Востока солнцу, а поэтов, вдохновляющихся наследием Физули, сравнивает с планетами, воссиявшими благодаря отражению солнца. Он критически подошел к восточным тезкире и определил свои взгляды относительно Физули, опираясь, преимущественно, на собственные исследования.

Он стремится выявить и показать главные особенности, отличавшие Физули от его современников. Говоря о наиболее важных моментах, сыгравших доминирующую роль в поэзии Ближнего Востока в эпоху Физули, он делает попытку оценить по достоинству его поэтический гений в развитии этой поэзии.

Творчеством Физули интересовалась и выдающиеся представители старого русского востоковедения.

Известный исследователь османского периода, профессор В.Д.Смирнов (1846-1922) дает первые сведения о творчестве Физули в своих «Очерках истории турецкой литературы». Вслед за ним сообщает о Физули крупнейший русский востоковед академик А.Крымский (1871-1942). Его сообщения отличаются большой подробностью.

В своем капитальном труде «История Турции и ее литературы», а также в некоторых других специальных статьях, помещенных в различных энциклопедиях, он обстоятельно рассказывает о творчестве Физули. Однако, касаясь вопроса национального происхождения Физули, во всех своих работах он ошибочно причисляет его к курдской народности…

Из сообщения акад. А.Крымского становится ясным, что еще в XIX веке в русском востоковедении были созданы ценные научные исследования о Физули. Как он отмечает, в Казанском университете была разработана поэма Физули «Лейли и Меджнун», послужившая впоследствии темой магистерской диссертации, но, к сожалению, этот ценнейший труд был утерян, так и не появившись на свет.

В изучении наследия Физули определенные заслуги имеют турецкие исследователи.

Профессор Мехмед Фуад Кепрюлюзаде, например, удалось положить конец работам тех исследователей, которые зачастую не умели подойти критически к восточным тезкире и пытались изучать Физули как османского поэта.

В предисловии которое написал проф. Кепрюлюзаде в 1924 г. к «Сочинениям» Физули, имеется ряд ценных замечаний по поводу биографии поэта. Он указал на беспочвенность многих преданий, вроде тех, по которым отец поэта будто был муфтием и сам поэт был влюблен в дочь своего учителя Рахматуллы. Его заслугой является научная разработка академического перечня произведений Физули.

Кепрюлюзаде ов своем предисловии пытался уяснить исторический путь, пройденный азербайджанской литературой до Физули; рассказал о таких поэтах, творивших ранее, как Гасан оглу, Несими, Хатаи, Хабиби. Но говоря о шиитстве Физули, придал этому вопросу особое значение и высказал ошибочное мнение о том, что с точки зрения философских воззрений Физули был суфийским поэтом, а сила его произведений — в воспевании божественной любви.

В дальнейших своих статьях о Физули, опубликованных в 1934 году в «Антологии классической литературы», «Энциклопедии ислама», «Энциклопедии жизни», Кепрюлюзаде в основном оставался на своих прежних позициях. Однако в 1928 году Кепрюлюзаде выдвинул ошибочное утверждение о том, что «Сехбет-ул-эсмар» не принадлежит Физули.

И все же работы Кепрюлюзаде, первоначально встретившие сильное сопротивление, сыграли важную роль в том, что в дальнейшем все турецкие исследователи признали в Физули азербайджанского поэта. Когда один из турецких исследователей, Сулейман Назиф, захотел было продолжить старую тенденцию в изучении Физули как именно османского поэта, то новые турецкие исследователи не поддержали его и пошли по стопам Кепрюлюзаде.

Турецкий исследователь Исмаил Хикмет, работая в Азербайджане в 1920-х годах, в связи с 400-летием литературной деятельности Физули опубликовал большую статью, в которой ой касается предисловия Физули к персидскому дивану; он написал еще ряд статей о Физули и об исследователях о нем.

Исмаил Хикмет во второй части своей «Историй азербайджанской литературы», используя работы Кепрюлюзаде о Физули, несколько расширил и углубил свои суждения о нем и тоже коснулся его произведения «Сехбет-ул-эсмар».

В последствии, в Турции были изданы серьезные исследования о Физули. Все исследователи в своих работах, посвященных истории турецкой литературы, затрагивали и творчество Физули; посвящены ему были также докторские дисертации и много работ 0 его жизни и личности.

В ряде работ о Физули даты его рождения и смерти вызвали горячую полемику.

Турецкий исследователь Кемаль Эдиб проделал важную работу по исследованию и изданию произведений Физули. Заслуживает внимания и деятельность проф. Али Нихата Тарлана и Абдуль Баки Гельпы-нарлы, проделавших огромную работу по подготовке и изданию произведений Физули.

Из исследований, опубликованных в Турции, необходимо выделить два, одно из которых — докторская диссертация Абдуль Кадира Карахана «Среда, жизнь и личность Физули», опубликованная в 1949 году в Стамбуле. В этом исследовании автор обстоятельно говорит о личности Физули, историко-географическом положении Ирака и Багдада (где жил поэт), об их исторической, политической, религиозной, социально-экономической и культурной жизни, уделяет много страниц личной жизни, национальному происхождению, религиозной принадлежности и характеру Физули. Исследование завершается рядом исторических документов и обширной библиографией.

Абдуль Кадир написал и ряд статей об отдельных произведения Физули, но его объемистый труд, в основном, обобщает исследования, проведенные в области изучения жизни поэта.

Однако как видно из работ автора, он не был знаком с рядом работ Физули. В частности он не знает произведения поэта «Метле-ул-этв-кад», не осведомлен также относительно предисловия Физули к дивану своих персидских касыд, большинства его хвалебных од, наставления своему сыну Фазли и ряда других его произведений. К тому же Карахан построил свое исследование на совершенно дефектных рукописях, он не сумел использовать старинные рукописи.

Исследование — «Физули—Хафиз» Хасибе Мазиоглу также является ценной работой турецких исследователей Физули. Поставив перед собой задачу провести сравнение между Физули и Хафизом, автор использовал для этой цели многие работы, написанные в области изучения этих двух поэтов, и создал большую монографию.

Первая глава посвящена анализу. Во вступительной части своего исследования автор затрагивает процесс развития жанра газели в персидской и турецкой литературах до Хафиза и Физули, и посвящает первую главу анализу и разбору дивана газелей Физули.

Рассказав о рукописных, литографированных и новейших изданиях дивана Физули и о сущности самого дивана, автор переходит к изложению сведений и данных о жизни поэта, содержащихся в его же диване; касается взгляда самого поэта на жизнь, его миросозерцания, этических воззрений.

Автор уделяет немало внимания и его языку, влиянию восточнотюркского и персидского языков на язык Физули, метрике, системе рифмов, мастерству и суждениям Физули о поэзии и поэтах, а в конце главы дает анализ его лирических газелей.

Вторая глава этого исследования посвящена анализу дивана Хафиза. Сообщая вначале краткие сведения о его диване, автор и здесь, пользуясь данными самого дивана, рассказывает о жизни Хафиза, о его личности, смерти, излагает сущность жизненной философии и любви поэта, его этические и прочие суждения. Мазиоглу останавливается и на вопросах языка, средств выражения, метрики, рифмы, а также поэтического мастерства. Эта глава заканчивается суждениями поэта о своих же стихах.

В третьей главе дано сопоставление диванов Хафиза и Физули. Учитывая своеобразие жизни и эпохи каждого поэта, пользуясь сведениями, содержащимися в их диванах, автор рассматривает их религиозные убеждения, философские воззрения, отношения обоих поэтов к проблемам любви, сравнивает художественное достоинство газелей Физули и Хафиза и выявлякт наконец, влияние Хафиза на Физули.

Этот труд привлекает прежде всего богатством к обширностью использованного материала. Но вместе с тем, он не свободен и от недостатков, главный из которых заключается в повторении без комментариев тех мыслей суждений, которые не раз высказывались в мировой и турецкой литературе о Физули.

Автор, будучи знакомым с западно-европейской и турецкой печатью, затронул весьма незначительную часть научных исследований о Физули проводимых в советском Азербайджане. Говоря о языковых особенностях Физули и признавая, что он писал именно на азербайджанском языке, автор ошибочно называет азербайджанский язык диалектом.

В же время автор неверно осмысливает значение целого ряда слов, употребляемых в поэтической лексике Физули. Например, слово тэрпэнмэк (шевелиться, трястись и пр.) автор объясняет в значении галхмаг (вставать, подыматься, восставать и пр.) и давранмаг (действовать, поступать, держаться и пр); а слово тэрпэтмэк (колебать, шевелить, трясти и пр.) он понимает как галдырмаг (поднимать, убрать, поднять на ноги).

Между тем примеры, которые автор автор приводит из газелей Физули, доказывают, что выражения для него неясны:

В ее обществе мое время проходит с усладой.
Я погиб бы, если б она пошевелилась,
чтобы встать и уйти от меня!

Или:

Когда ж беспечность воссоединила сердца благородных,
Не колебли ради бога, о зефир, ту,
что с рассыпанными косами.

Автор, много потрудившись над произведениями Физули, изучивший их и создавший большой труд, недостаточно был знаком с особенностями азербайджанского языка; и исключительно поэтому он во многих местах читает текст неверно приходит даже к ошибочным выводам при определении особенностей языка Физули.

Безусловно, тут имеет большое значение рукопись, которой автор пользовался для своего труда. Как известно, он построил свое исследование не на базе научно-критических текстов.

Трудно согласиться и с целым рядом положений автора, которые он выдвигает при сопоставлениях и сравнениях между Физули и Хазифом. В частности, автор строит свои доводы на некоторых формальных выражениях, свойственных не только одному Хафизу; эти выражения имеются вообще в произведениях азербайджанских поэтов, как современных Хафизу, так и творивших задолго до него.

Тем не менее нельзя не одобрить позицию, которую автор занимает в вопросе о любви в понимании Физули. Он правильно определяет жизненные истоки темы любви у Физули и подчеркивает реальный характер человеческих переживаний в его поэзии.

По материалам книги автора “Великий азербайджанский поэт Физули”

По материалам книги автора “Великий азербайджанский поэт Физули”