Такие личности, как Джалил Мамедгулузаде не жили лишь узконациональными вопросами, им были близки и понятны проблемы всех народов.
Интерес к лучшим творениям мировой классики у Мамедгулузаде проявился довольно рано и продолжался всю жизнь. Азербайджанский ученый А.Мирахмедов высказывает предположение, что «имена Геродота, Зардушта, Мольера, Шекспира, Гольбаха, Руссо, Гельвеция, Вольтера, Гобса, Канта, Островского, Писарева, Дарвина, Толстого, Шопенгауэра и др., упоминаемые в произведениях Мамедгулузаде в ХХ веке, ему были уже знакомы еще в XIX, можно сказать, в юности».
Несомненно, одной из причин огромной популярности издаваемого Мамедгулузаде сатирического журнала «Молла Насреддин» как в Азербайджане, так и за его пределами было богатое идейно-образное содержание публикуемых здесь сатирических материалов, а также активное обращение его как к восточной, так и западной действительности. Как известно, Мамедгулузаде привлек к работе в журнале лучших представителей азербайджанской интеллигенции, обладавших энциклопедическими знаниями в области естественных наук и философии, истории и литературы, политики и религии.
В трудах английских, французских, немецких, иранских, турецких ученых отмечалось огромное воздействие журнала «Молла Насреддин» на общественно-политическую жизнь Ближнего и Среднего Востока.
Для того чтобы еще более воздействовать на читателей сатирическим словом, Мамедгулузаде нередко обращался к известным личностям, олицетворяющим в одних случаях цвет и гордость человечества, в других – к их антиподам. Так, эпиграфом к своей знаменитой повести «События в селении Данабаш» он взял следующее высказывание Сократа, как нельзя лучше передающее авторскую мысль: «Идущий из груди моей голос многому меня учит. Это голос чистой совести, которая имеется у каждого. Всякий, кто внимательно прислушивается к ее велениям и исполняет их, откроет много тайн и многому научится.»
Супруга Мамедгулузаде, Гамида-ханым, писала: «Мирза Джалил серьезно изучал произведения древних и европейских ученых, писателей: Джона Стюарта Милля, Дарвина, Сократа, Маркса и др.»
Прочитанное и усвоенное писатель-просветитель впоследствии успешно применял в педагогической практике, знакомя детей бедняков с достижениями мировой культуры. Народ для азербайджанского демократа был самой большой святыней. Ему было близко высказывание древнегреческого философа-материалиста Демокрита, утверждавшего, что у каждого государства есть только один хозяин, и имя его – народ. Это мнение древнегреческого философа о народовластии азербайджанский демократ использовал в фельетоне «Народ», написанном в остросатирическом стиле.
В этой публикации автор характеризует французскую революцию 1793 года как незабываемое историческое событие, когда знамя свободы взметнулось в освобожденных от ига деспотии странах и воспитало много наций на земле. Но, по собственному горькому признанию автора, и его народ легонько зашевелился, но, увы, с той лишь небольшой разницей, что, «не желая никому подражать, мы построили для себя особенные фабрики свободы, причем такие, чтобы их продукция ничем не была похожа на европейское свободолюбие, как, например, стекольная мастерская или же фабрика одежды».
Вот так и продолжал жить погруженный в горестные заботы народ! О какой свободе оставалось думать? Дай Бог заработать на хлеб насущный. Автор считал, что фундамент здания свободы построили не на воле самого народа: «И это мы называем свободой. А что же народ? Увы, он глядит на происходящее со стороны, потому что так он привык делать тысячелетиями».
Прогрессивные взгляды Мамедгулгзаде особенно проявили себя в женском вопросе. На страницах «Моллы Насреддина» часто помещались обличительные материалы, показывающие беспросветную долю женщины-азербайджанки. Живя в стране, где участь женщины была столь тяжелой, Джалил Мамедгулузаде не мог не интересоваться их положением в других странах и отношением к этому вопросу представителей европейской культуры.
Он тщательно проштудировал имеющиеся по этому вопросу труды сторонников и противников женской эмансипации. Его внимание привлекли работы Дж.Стюарта Милля, И.Канта, А.Стриндберга. Первый являлся известным английским философом, общественным деятелем и считался активным борцом за женские права. В 1882 году в Петербурге на русском языке вышла его книга «О подчинении женщин». Он считал, что они имеют полное право выбора между ролью матери и служебной карьерой.
Его оппонент Кант, как и некоторые другие европейские философы, открыто объявлял женщин существами качественно несовершенными по сравнению с мужчинами (Г.А.Брандт). Философ считал, что если женщина в сфере чувств превосходит мужчину, то уступает ему в сфере ума: «Я не думаю, что прекрасный пол способен постигать основоположения науки». Такого же мнения придерживались А.Шопенгауэр, Ф.Ницше, А.Стриндберг и др.
Конечно, азербайджанский мыслитель не мог не уловить сходства в отношении к женщинам и местных ретроградов. Мамедгулузаде, благодаря своему другу Эйнели Султану, познакомился с трудами Джона Стюарта Милля. Английский ученый вступил в полемику о свободе женщины и утверждал, что все преграды, чинимые до сих пор свободе женщин, должны быть устранены. Мнение английского философа полностью разделял и Мамедгулузаде, для которого судьба женщины на его родине была глубоко не безразлична. Повсеместно ее жизнь была тяжела и безотрадна. Вместе со своими идейными собратьями Мамедгулузаде клеймил на страницах своего журнала всех, кто лишал женщин всяческих прав, отказывая им в простом человеческом счастье.
На женскую тему Мамедгулузаде написал замечательный фельетон «Философы». Наряду с мыслителями, которые объективно и с полным пониманием относились к решению женского вопроса о равноправии, он в своеобразной манере высмеивает местных горе-философов, которые в недопустимой форме характеризуют женщин других наций. С подкупающей простотой, с какой-то нарочитой наивностью автор сообщает о том, что в последнее время в некоторых местных газетах утверждается, что женщины Запада, все до одной, развратны и порочны, а значит, что все они блудницы.
В этом произведении в одном образе будто соединились два персонажа – местный обыватель и сам автор, уверенно стоящий на позиции истины. Первый простодушно изумляется и по-детски радуется тому, что наконец-то, благодаря мудрым философам, у него открылись глаза на правду. Теперь-то он наконец узнал, что представляют собой все без исключения женщины Запада и Америки. Однако автору есть что на это возразить. А как же тогда французская девушка Жанна д‘ Арк, которая с мечом в руке выступила против врагов и защитила свою родину? И все же его недалекого оппонента еще мучают сомнения. Все смешалось в его заскорузлом уме. Вспомнив еще что-то, эта жертва несусветной клеветы с изумлением говорит, что до сих пор он и не знал, что и русские женщины, жены декабристов, все до одной порочные. Автор продолжает доказывать, что есть и такие, как Волконская, Трубецкая и другие, которые в самую трудную минуту остались верными по отношению к своим мужьям.
В фельетоне отмечается, что этих отважных женщин из знатных и богатых родов не испугали никакие испытания.
Некоторые исследователи творчества Дж.Мамедгулузаде считают, что на него, несомненно, оказала влияние поэма Н.Некрасова «Русские женщины». Благородство и самоотверженность русских женщин не могли не произвести впечатления на Мамедгулузаде. Известно, что в годы учебы в Горийской семинарии он, благодаря хорошему знанию русского языка, ознакомился с произведениями многих русских классиков.
Мамедгулузаде категорически заявлял, что нельзя утверждать, что женщины одной нации лишены всяческого доверия и все они бесстыжие, а другой – преданные и целомудренные. Ведь после появления на свет человек приобщается к воспитанию. Автор совершенно справедливо полагает, что в каждой семье кто какое воспитание получает, тем и становится. Противопоставляя западноевропейских мыслителей местным доморощенным философам, Мамедгулузаде подчеркивает, что в трудах таких ученых, как И.Кант, Дж. Стюарт Милль, переведенных на все европейские языки, много сказано о правах женщин. Их имена хорошо известны на Западе и в Америке, «тогда как наших писак не знают даже в их округе».
Придавая большое значение действенному слову, азербайджанский сатирик утверждал, что великая задача литературы – служить народу, указывать ему верный путь, а не дезинформировать его. Известному американскому писателю Джозефу Норту Мамедгулузаде напоминал Марка Твена, который так же, как и последний, сорвал с общества завесы подлости, низости и лицемерия.
Мастерски владея художественным словом, тончайшим, действенным юмором, сатирик Мамедгулузаде смело вскрывал уродливые общественные явления. Создавая истинные шедевры, сопоставляя великое и ничтожное, далекое и близкое, вероятное и фантастическое, он легко и виртуозно добивался своей идейно-художественной цели. Известно его крайне негативное отношение к тем духовным отцам, которые больше думали о своем кармане, нежели о голодающих.
В фельетоне Мамедгулузаде «Таджул-хадж» тонко и остроумно проводится параллель между испанской инквизицией и азербайджанской реальностью. Сначала автор повествует о всесилии папского господства в былые времена и ослаблении его в ХХ веке. Он поражается тем колоссальным изменениям, которые произошли в Испании в указанном столетии.
Он пишет: «Было время, когда от голоса римского папы сотрясались горы Франции и Испании. Цари платили ему дань, а простые христиане, лишая своих детей самого необходимого, везли ему со всех сторон дары. А сейчас все изменилось».
Сатирик отмечает, что героизм не в том, чтобы создать беспроволочный телеграф, и не в том, чтобы подняться в воздух. Истинный героизм состоял в том, чтобы ослабить влияние римского папы, снять ярмо гнета с шеи несчастных и вспоминать с тысячами проклятий страшные дни инквизиции. Автор просит читателя найти и прочитать книгу «Рим» известного французского писателя Эмиля Золя. Именно этот бесстрашный художник слова нанес несокрушимый удар по папству. Известно, что роман Золя, сыгравший значительную роль в общественной жизни Франции, пользовался огромным успехом у широких кругов французских читателей.
Высоко оценивая произведения Золя, их научный характер, Мамедгулузаде замечает, что с их распространением французы будто прозрели. Но в то же время он сокрушается, что этого, к сожалению, нельзя сказать о соседней Испании, которая находится в темноте, так как печать там в упадке.
«Однако не стоит отчаиваться, – утешает автор, – помощь близка». Она пришла оттуда, откуда ее вовсе не ждали. Удивительным образом, по воле автора, в Испании оказывается некая книга с волшебными магическими свойствами, написанная его земляком, никчемным сочинителем Мир Мохсуном.
Опубликованная большим тиражом в местной типографии, она может чудодейственным образом помочь всем желающим в самых безвыходных обстоятельствах. Лукавый сатирик характеризует ее как одну из благодатей XX века. И вот читатель уносится в далекую Испанию, где шествует демонстрация, состоящая из юношей и девушек. У каждого в руках по книжке Мир Мохсуна. Напевая национальный гимн, все они восклицают: «Да здравствует автор этой книги, личность самая видная, самая достойная в ученом мире!»
Что же собой представляет этот труд, якобы прославляемый всей Испанией? Автор характеризует его как образец самого примитивного колдовства, который содержит всевозможные заговоры от любых несчастий, напастей, словом, является своего рода панацеей от всех бед. Нетрудно понять авторскую мысль. В то время как Золя подвергался у себя на родине злобным преследованиям, Мир Мохсун, не испытывая каких-либо трудностей, публиковал свои нелепые сочинения. По мнению автора, если читатель полюбопытствует, что может быть страшнее испанской инквизиции, столетиями державшей многие народы в страхе, то ответ всплывет сам собой – ужасающая косность местных ретроградов, которые своими бессмысленными поучениями растлевают сознание покорной паствы, превращая ее в бессловесное стадо.
Народный писатель Азербайджана Мирза Ибрагимов в своей монографии «Великий демократ», посвященной Дж.Мамедгулузаде, писал: «Враг застоя, ограниченности, отсталости в любой области жизни и человеческих знаний, Дж.Мамедгулузаде требовал от искусства, чтобы оно было зеркалом передовых идей и, обращаясь к людям, зараженным национальным чванством, призывал окинуть взглядом историю человечества, посмотреть, каких высот достигли другие народы».
В одном из фельетонов Моллы Насреддина есть я следующие строки: «…если обратимся к истории… мы узнаем, что в Германии музыкальная культура была поднята на небывалую высоту Бетховенами, Моцартами, Гайднами, Шуманами, Мендельсонами и другими; узнаем, что в России такие композиторы, как Глинка, столь мастерски преобразили национальные мелодии русских мужиков, что на всем земном шаре, едва заходит разговор о музыке, ему воздают хвалу».
Глубоко уважая достижения музыкальной культуры других народов, сатирик призывал ценить, беречь и свою, национальную. Сам Мамедгулузаде очень любил музыку, особенно народную, и так виртуозно и вдохновенно играл на кяманче, что у растроганных слушателей на глазах выступали слезы.
С особым уважением Мамедгулузаде относился к замечательным художникам слова, идейные воззрения которых были ему очень близки. Кого может оставить равнодушным его фельетон «Гоголь», в котором русский сатирик разоблачал носителей порока в российской действительности.
«Молла Насреддин» справедливо полагал, что пороки носят общечеловеческий характер и с ними можно столкнуться в любой части земного шара: «Эй, братья-мусульмане, сто лет назад на Руси родилась личность и написала о русских чиновниках такую комедию, что и сейчас, когда человек читает ее, думает, что в Нахчыван, Шушу и во все кавказские села и маленькие города от имени правительства прибыл «ревизор».
Пожалуй, больше всего Мамедгулузаде и его единомышленники обращались к творчеству И.Крылова. Известно, что писатель-патриот всегда выступал за чистоту родного языка, против неуместного использования в нем иноязычных слов. Тюркский (азербайджанский) перевод басни Крылова «Прохожие и собаки», в свойственном ему сатирическом стиле, блестяще был использован в фельетоне Мамедгулузаде «Абирин и гилаб».
Автор заинтересовался столь необычным названием. Но сколько он ни листал сборник с баснями Крылова, произведения русского писателя с таким названием так и не нашел. Долго он думал над тем, что могли бы означать эти слова. Наконец, кто-то из знающих арабский язык объяснил ему, что абирин означает прохожие, а гилаб – собаки.
Достойное место в журнале и в самом художественном наследии Мамедгулузаде занимает творчество Л.Н.Толстого. Личность Толстого, как и некоторых других незаурядных представителей мировой культуры, заставляла Мамедгулузаде задуматься над судьбой великих людей на Западе и Востоке. Он предлагал своим читателям поразмыслить над тем, почему на Западе подобные личности имеют вес и популярность. В то время как европейцы отдают должное своим гениям, способствуют естественному развитию их таланта на пользу человечества, на Востоке им создают всяческие препятствия.
Размышляя об этом гиганте художественной мысли, азербайджанский писатель рассматривает условия, в которых формировался и развивался его творческий гений. С болью в сердце он писал о кончине этого гения, весть о которой с содроганием встретили во всем мире – от Америки до Азии и Африки.
Среди рассказов и статей, опубликованных в журнале «Молла Насреддин», внимание привлекает произведение Толстого «Труд, смерть и болезнь», в котором русский писатель использовал легенду американских индейцев. Чем же оно привлекло азербайджанского писателя, интерпретировавшего его на родной язык? Здесь рассматриваются извечные вопросы: почему Всевышний, создав людей, допускает, чтобы они страдали от множества несчастий, произвола сильных, обрекающих слабых на тяжкие страдания.
Толстой неустанно утверждал, что труд не должен быть пугалом для одних, принуждением для других, а должен быть общим радостным делом, соединяющим всех людей, «что ввиду ежечасно угрожающей каждому смерти, единственно разумное дело всякого человека в том, чтобы в согласии и любви радостно провести каждому года, месяцы, часы или минуты». Так жил и сам Мамедгулузаде, для которого труд был источником душевного здоровья, главным содержанием человеческой жизни. Неудивительно, что эти идеи полно и выразительно прозвучали и в его переводе указанного произведения Толстого.
Известно, какое место занимал в жизни азербайджанского сатирика театр, с каким трепетным чувством он относился к огромной воспитательной роли этого жанра. С именами многих великих драматургов мира можно встретиться и в его произведениях.
Своеобразно и остроумно он использовал их и в запоминающемся фельетоне «Театральная конференция». Перед нами персонаж – один из тех ограниченных театралов, почитателей дешевых зрелищ, у которого в прошлые времена даже творения известных классиков-драматургов не вызывали особого восторга. Но то ли дело сейчас. Он убежден, что человек должен прожить свою короткую жизнь в развлечениях. Но, как он слышал, Шекспиры и Шиллеры, Гоголи и Ахундовы над этим обстоятельством не задумывались.
Далее он говорит: «Веским доказательством, подтверждающим мою мысль, может служить то, что и «Гамлет», и «Разбойники», и «Ревизор», и «Гаджи-Гара» или, скажем, Мастали-шах и «Алхимик» не производили такого впечатления, не доставляли такого удовольствия, как пьесы и представления нашего века».
Но порой даже этот отсталый старик, примкнувший к легкомысленной молодежи, испытывая неописуемый восторг от увиденного на сцене, где кружились в непристойном танце соблазнительные красотки, испытывал нечто похожее на моральные угрызения. Этот скудоумный зритель в какие-то очень редкие минуты осознавал, что перед ними предстают «всякие неподобающие вещи». «Но ведь, – думает он, – считается, что эти ужимки и телодвижения отвечают требованиям высокого искусства. А разные там Мирза Фатали Ахундовы, Мольеры, Шекспиры, Островские упустили этот ценный пункт».
Далее этот рассудительный персонаж оправдывает качество современных легкомысленных зрелищ, аргументируя это тем, что сочинители пьес вынуждены к месту или не к месту заполнять свои творения всякого рода завлекающими балетными номерами и танцевальными трюками. А то как же иначе затащишь в театр молодежь и стариков вроде него?
Мамедгулузаде с его глубоким знанием мировой культуры нередко обращался для воплощения своего идейного замысла к образам, мыслям и поступкам известных исторических личностей ряда европейских народов. Довольно часто он использует прием их образного сопоставления с местными реалиями. И чем более они представляются несопоставимыми, тем большего комического эффекта достигает автор. Западную действительность представляют цари, короли, императоры (Петр I, Людовик XIX, Наполеон Бонапарт), государственные деятели и министры (О.Бисмарк, В.Плеве), известные философы, мыслители и историки (Сократ, Геродот, Демокрит, Декарт, Ж.Руссо, А.Шопенгауэр), поэты и писатели (Петрарка, Шекспир, Шиллер, Золя, Державин, Толстой, Гоголь, Крылов), ученые (Дарвин, Эдисон, Лейбниц).
Азербайджанский сатирик противопоставляет их всякого рода местным ретроградам, духовным убожествам, идейно разлагающим народ (фельетоны «Английская культура», «Новые партии», «Латинский алфавит и англичане», «Кривое ребро», «Голова», «Забытые науки»). В последнем произведении перед читателем предстает пронизанный скрытым и явным юмором своеобразный калейдоскоп, состоящий, с одной стороны, из ярких мировых имен и местных претенциозных убожеств, с другой.
В фельетоне « Новые партии» Мамедгулузаде со свойственным ему саркастическим юмором повествует о создании в городе Хой (Южный Азербайджан), якобы по американскому способу, четырех партий. Эти партии, по словам лукавого Моллы Насреддина, утвердила даже Парижская конференция. Особенно интересна характеристика партии жандармов. Автор замечает, что это та самая партия, которая по-спартански вступала в сражения.
Знакомясь с древнегреческой культурой, Мамедгулузаде не мог пройти мимо доблестного древнегреческого государства Спарты. Секрет немыслимого мужества спартанцев заключался в их суровом обучении, начиная с семи лет, военному искусству. Среди прочих жестоких испытаний их подвергали закалке. И зимой, и летом они ходили босиком, жили впроголодь. И вот с этими-то самоотверженными героями, с их беспримерным героизмом юморист сравнивает «боевые подвиги» неорганизованной и бездеятельной, занятой корыстными интересами жандармской партии. Далее автор упоминает имя легендарного Гарибальди. Сатирик замечает, что и в прошлом было замечено, что, когда он сражался с ненавистной царской властью, его воины голодали три дня и по этой причине пришли в такое неистовство, что в течение двух дней сбросили войско противника в воды Венеции.
Уместное использование всемирно известных имен и образов западных деятелей, сопоставляемых с наделенными воинствующей тупостью местными рутинерами, создает неожиданный эффект. Этот эффект разорвавшейся бомбы, начиненной едким юмором, неизменно получал в произведениях публициста неожиданное комическое звучание. Неудивительно, что его сатирические стрелы вызывали неожиданную юмористическую реакцию и попадали прямо в цель.
Наряду с такими фельетонами, в которых доминирует мягкий и очищающий от всякой скверны юмор, где его использование достаточно для исчерпывающего разоблачения носителей социальных пороков, в творчестве Мамедгулузаде есть и такие, в которых общественные противоречия носят более вопиющий характер, и тогда на смену юмору приходит беспощадная сатира, звучат слова, «облитые горечью и злостью».
Таковы фельетоны «Алфавит», «Бесчестье», «Четыреста девушек» и др. В первом автор, обеспокоенный судьбой родного языка, выступает против неуместного использования иноязычных слов, засоряющих азербайджанский язык. Ведь совсем иную картину он видит у других народов, с уважением относящихся к своему языку, олицетворяющему культуру в целом. Он ратует за введение более совершенного алфавита, способствующего широкому развитию образования.
Известные западные ученые и исследователи культуры Востока – Александр Беннигсен, Эдвард Браун, Люсьен Бува, Ш.Кейкейе и др. – высоко оценивали культурную и прогрессивную роль журнала «Молла Насреддин», отличающегося своей актуальностью, политической злободневностью и выразительностью карикатурных рисунков.
В своей книге «Расцвет национальной прессы» французский ученый А.Беннигсен отмечал, что еженедельник «Молла Насреддин» – наиболее известный и в течение долгого времени единственный журнал, выходящий на мусульманском Востоке. Этот исследователь объясняет необычайный успех «Моллы Насреддина» высоким идейным уровнем его авторов, привлеченных на службу народу их бесстрашным лидером Джалилом Мамедгулузаде. В связи с этим он называл имена М.А.Сабира, А.Назми, Г.Ахвердиева, О.Ф.Неманзаде, М.С.Ордубади, Гамгюсара. Ученый упомянул также Шмерлинга и Роттера, забавные и едкие карикатуры которых занимали значительное место в журнале.
По мнению английского востоковеда Э. Брауна, этот журнал являлся примером для юмористических журналов, печатавшихся в России в послеконституционное время (1911 г.). А французский ученый Л.Бува печатал статьи, помещал рисунки, пропагандирующие достижения азербайджанской духовной культуры, в журналах «Ревю дю Монд мусульман» и «Азиатик». И конечно же, достойное место здесь было уделено Дж.Мамедгулузаде и его титанической просветительской деятельности.
По материалам Г.Султановой («Литературный Азербайджан»)