Во времена «оттепели» во многих госструктурах происходили радикальные перемены. Наряду с другими силовыми ведомствами появилась необходимость обновить состав КГБ, в сталинские времена специализировавшегося на репрессиях. Необходимы были профессионально подготовленные интеллектуалы.

Ряды оперативников КГБ СССР и союзных республик, в том числе и Азербайджана, стали пополняться в основном за счет сотрудников с высшим техническим и гуманитарным образованием, прошедшими спецподготовку в закрытых средних и высших учебных заведениях КГБ.

КГБ – организация, безусловно, серьёзная, однако и здесь происходили порой забавные случаи, определенные их них можно было бы назвать «системными курьёзами». Некоторые из них изложил в своей книге Ш.Сулейманов, долгие годы проработавший в КГБ Азербайджанской ССР.

Один такой «системный курьёз» произошёл в Баку в середине 1960-х гг:

После шести вечера сотрудник 2-го отдела направлялся на явочную квартиру для встречи с агентом. Явка находилась в доме по улице Ага Нейматулла в квартире на последнем этаже 5- этажного дома. Жила здесь благообразная дама, некогда работавшая в школе педагогом, а после выхода на пенсию «переквалифицировавшаяся» в содержательницу явочной квартиры КГБ. На явку направлялся и агент 2-го отдела – молодая дама, сотрудница одного из бакинских научно-исследовательских институтов (необходимостью трудиться днём в НИИ объяснялось и вечернее время встречи опера 2-го отдела с «нештатным сотрудником» Комитета).

По стечению обстоятельств, мимо «явочного» дома по улице Ага Нейматулла в это же время шествовал по делам и старший брат супруги оперативника 2-го отдела – мужчина степенный, приверженный семье и восточным традициям. И увидел вдруг (чисто случайно, такое бывает) мужчина степенный, как в подъезд дома (в котором, традиционалист знал это наверняка, родственники семьи не обитают), оглядываясь воровато по сторонам (на языке контрразведки это действие называется «проверочное мероприятие по выявлению наружного наблюдения»), скользнул супруг его родной сестры.

Пока хранитель семейных устоев пребывал в задумчивости, анализируя мотивы странного поведения родственника, в подъезд столь же воровато, как пятью минутами ранее гайын, оглядываясь по сторонам, юркнула молодая эффектная дама – агент КГБ, спешивший на встречу с «представителем Комитета».

Где работает гайын, традиционалист, в общем-то, знал, но откровение, посетившее его на улице Ага Нейматулла, эффектную даму и сотрудника КГБ – супруга сестры, связало интересами не государственной безопасности, а иными.

«Жене сказал, что пошёл с врагами бороться, а у самого интим с любовницей!» – примерно так можно описать квинтэссенцию бурного потока чувств и мыслей, нахлынувших на традиционалиста. Недолго думая, кинулся он следом за гайыном (деверь) и эффектной дамой в подъезд и успел-таки уловить чутким ухом, как к пятому этажу поднимается цокот женских каблучков, затем открывается дверь и – вне всякого сомнения! – голос гайына нежно приветствует молодую любовницу! Сомнений больше нет – гайын, заведя любовницу и тайно встречаясь с ней в приватном месте, оскорбил сестру традиционалиста, оскорбил честь семьи! Позор, который можно смыть… ну, для начала чернилами.

Записав адрес квартиры, в которой гайын тайно встречается с любовницей, традиционалист отправился к сестре и, пылая праведным гневом, нарисовал обманутой и оскорблённой живописную картину Содома и Гоморры, открывших на улице Ага Нейматулла апшеронский филиал.

«Не веришь мне – убедись сама!» – воскликнул в апофеозе прокурорской речи традиционалист и сообщил «оскорблённой и убитой горем измены» бакинский адрес Содома и Гоморры. «Убитая горем» оказалась достойна супруга-контрразведчика – старший брат, конечно, авторитет, но ориентироваться лучше не на эмоции близкого родственника, а на мудрость народную, гласящую: «Доверяй, но проверяй».

С мастерством, достойным асов наружного наблюдения, «убитая горем» спустя две недели, когда муж телефонным звонком предупредил её, что задержится на работе, быстро отправилась на улицу Ага Нейматулла. Здесь «униженная и оскорблённая» ловко проследила (пункт наружного наблюдения – подъезд в доме на противоположной стороне улицы) за супругом, вышедшим в сумерки «защищать интересы государственной безопасности».

Петляя и воровато оглядываясь, супруг нырнул в подъезд. Дама стремительно пересекла улицу, влетела в парадное, затем, сняв туфли, на цыпочках поднялась следом за «неверным» и отметила квартиру, за дверью которой скрылся супруг. После этого спустилась двумя этажами ниже и, словно охотник, выслеживающий дичь, замерла в ожидании.

Вскоре внизу зацокали каблучки, и дама, играя роль «проживающей в доме», двинулась навстречу «разлучнице». Встретились они на лестничной площадке, и «обманутая» убедилась, что приметы «любовницы мужа» (их сообщил бдительный старший брат) совпадают с внешностью «цокающей мимо» эффектной дамы.

Мужество не изменило супруге контрразведчика – само равнодушие, она продолжила неторопливый спуск по лестнице. Пролёт, ещё один, затем разворот и осторожный тигриный взлёт на пятый этаж. К входной двери явочной квартиры «обманутая» примчалась вовремя – «голубки» как раз обменивались на пороге «нежными приветствиями». Доказательства супружеской измены были налицо, и «обманутая и оскорблённая» могла дать волю «праведному гневу».

Ворвавшись «на плечах любовницы неверного мужа» в явочную квартиру КГБ, дама обрушила на сотрудника госбезопасности и агента спецслужбы речи гневные, местами ненормативные. Слова растерянного супруга (их потом станут часто использовать в телевизионных сериалах, но родились они в тот роковой вечер в Баку на улице Ага Нейматулла): «Дорогая, это не то, что ты думаешь!», только «катализировали реакцию». Распаляясь всё более и более, «обманутая» попыталась отпихнуть «неверного», чтобы «испортить причёску» и «снять ноготками» макияж с лица прятавшейся за его спиной «проститутки».

На шум и крики подтянулись жильцы дома – зрелище, достойное Колизея Древнего Рима, да ещё бесплатное, как такое пропустишь! Оценив ситуацию и проявляя гендерную солидарность, «соседки» охали, ахали и вовсю честили «проститутку». Досталось и заслуженному ветерану труда, уважаемому педагогу (она же содержательница явочной квартиры КГБ, то есть лицо, приобщённое к защите интересов государственной безопасности), выглянувшей из кухни в прихожую, в которой разворачивалось действо. «Обманутая» гневно бросила в лицо уважаемому педагогу: «Старая сводня!», соседи шептались: «Мы думали – приличная женщина, а она притон держит!»

Грандиозный, одним словом, получился скандал. Агент, вся в слезах, смывающих макияж, «с боем прорвалась» через заслоны «праведной, но обманутой» и товарок по гендеру, расстроенных скоротечностью зрелища. Оперу не оставалось ничего иного, как последовать за агентом, а содержательнице явочной квартиры громко хлопнуть дверью перед «длинным носом массовки».

Опер, проведя тяжкую ночь у родственников (возвращаться к родному очагу было преждевременно), утром явился в Серый дом и доложил руководителю отделения о «казусе» на явочной квартире. Во 2-м отделе, конечно, посмеялись, однако последствия «казуса» были отнюдь не анекдотические.

Во-первых, оказалась «засвечена» явочная квартира, а её содержательница получила психологическую травму. Во-вторых, был раскрыт агент КГБ (хорошо, что в начале 1960-х годов не было ни смартфонов, ни Интернета, ни социальных сетей). В-третьих, семейная жизнь сотрудника КГБ оказалась в «глубоком кризисе». Проблему с явочной квартирой решили просто – её закрыли, перед содержательницей извинились и дали прощальную премию. Перед агентом тоже извинились, дали премию и сменили куратора. Оперу объявили выговор за непрофессионализм и премии не дали.

Ну, а чтобы решить «семейный кризис», руководитель отделения отправил за «униженной и оскорблённой супружеской изменой» оперативную машину. Мотив «приглашения» в Серый дом был «убойный» – интересы государственной безопасности, так что встреча и беседа состоялись. Руководитель отделения 2-го отдела с «женщиной, которая подаёт на развод», был сух, строг и категоричен. Даме было заявлено, что своими экспрессивными действиями она «засветила» явочную квартиру КГБ и «раскрыла особо ценного секретного агента». В общем, нанесла непоправимый ущерб интересам государственной безопасности.

«В сталинское время вас расстреляли бы как врага народа!» – вынес суровый вердикт руководитель отделения (смех при этом он сдерживал с трудом). После того, как женщина всласть порыдала и покаялась, ей дали подписать «бумагу о неразглашении», посоветовали «сдувать пылинки с мужа, взявшего её на поруки» (только это, дескать, и спасло её «от каземата»), и отправили восвояси.

Над опером, которого выследила ревнивая супруга, коллеги потом долго потешались, а руководители отделений стали требовать от подчинённых «соответствовать профессиональным требованиям». Проще говоря, если идёшь на явочную квартиру, проверяй, нет ли за тобой «наружного наблюдения», не крадётся ли по пятам ревнивая жена.

Казусы, аналогичные произошедшему в доме по улице Ага Нейматулла, с операми КГБ Азербайджана продолжали случаться и дальше (в среднем раз в семь-восемь лет).

По материалам журнала «Литературный Азербайджан». Из серии «Курьёзы КГБ АзССР»