К 1960-м годам литературоведение Азербайджана накопило уже достаточный опыт в изучении и освоении наследия Льва Толстого. К этому периоду была, наконец, обозначена методологическая база освоения этого наследия, достаточно широко исследованы как творческие, так и личные связи писателя с его азербайджанскими современниками; переведены на азербайджанский язык практически все основные произведения писателя.

Однако, в силу объективных причин весь названный опыт был научно обобщен лишь с середины 1960-х годов, когда был написан практически первый развернутый труд по истории азербайджанско-толстовских связей, принадлежащий перу исследователя А.Багирова.

Говоря непосредственно о тематических аспектах, основным из них, с точки зрения толстоведения, явился — «Толстой и азербайджанская литература». Со статьями на данную тему в этот период, в частности, выступил литературовед К.Талыбзаде. Важнейшей из них следует признать его исследование «Азербайджанская критика XX века о Л.Н.Толстом».

Именно Талыбзаде впервые была выдвинута мысль, что постоянство интереса к Толстому в Азербайджане было подготовлено всем ходом развития азербайджанско-русских литературных связей.

Критик писал, что «в конце XIX – начале XX веков Толстой был одним из наиболее читаемых авторов в Азербайджане. Чтобы уяснить себе, насколько в то время был велик в Азербайджане интерес к писателю, достаточно беглого взгляда на бакинскую прессу начала XX века. На страницах таких большевистских органов, как «Гоч-Дэвет», «Бакинский рабочий», «Современная жизнь», таких прогрессивных газет и журналов, как «Молла Насреддин», «Мектэб», «Дэбистан» и «Иршад», а также в газетах и журналах других направлений, таких, как «Шэрги-рус», «Хэят», «Фиюзат», «Каспий», «Баку», «Бакинские известия», «Гюнеш», «Игбал» и др., печатаются произведения писателя, его статьи, письма и телеграммы и, таким образом, делаются предметом обсуждения его творчество, мировоззрение и общественная жизнь».

В другой своей статье — «Великий реалист», напечатанной в апрельском номере газеты «Бакы», Талыбзаде основной акцент делает на выяснении разносторонности того влияния, что оказал Толстой на своих современников – писателей- азербайджанцев.

В статье «Гениальный художник» выдающийся азербайджанский писатель М.Гусейн рассуждает уже о творческом влиянии толстовской прозы на советскую азербайджанскую прозу, а также о значении произведений писателя с точки зрения пропаганды в Азербайджане русского языка.

Он отмечал: «Толстой, как художник, стал подлинным учителем многих современных писателей. Нередки случаи, когда молодые писатели, читая Толстого в переводах, проникались желанием еще больше понять особенности толстовского творчества и решительно брались за изучение русского языка. Так было, кстати сказать, и со мной, что, безусловно пошло мне, как писателю, на пользу…»

Необходимо также отметить работу Мир Джалала в статье «Гениальный мастер слова». В ней Мир Джалал подробно останавливается на особенностях мастерства художника, много сделавшего для народного просвещения.

В качестве примера он приводит Дж. Мамедкулизаде —  «Представители демократической интеллигенции Азербайджана, во главе с писателем-реалистом Джалилом Мамедкулизаде прослеживают и пропагандируют главным образом, мотивы народности, правдолюбия, сатиры и социальной критики в произведениях Толстого. Джалил Мамедкулизаде переводит некоторые из рассказов Толстого доступным, народным языком. Рекомендации Толстого к издателям на журналов (писать на доступном, разговорном языке) Мирза Джалил смело пропагандирует в своем журнале и даже признает их за основополагающие, программные…».

В 1964-м году, был завершен фундаментальный исследовательский труд А.Багирова «Л.Н.Толстой и Азербайджан», десятилетие спустя изданный в виде отдельной книги. Основу этой работы составили ранее опубликованные на страницах национальной печати статьи — «Произведения Л.Н.Толстого на азербайджанском языке», «Первые переводы детских произведений Л.Н.Толстого на азербайджанском языке», «Л.Н.Толстой и большевистская печать Азербайджана XX века», а также «Пьесы Л.Н.Толстого на азербайджанской сцене». Работа была посвящена 40 годам освоения в Азербайджане творчества Толстого и, как видно из названий перечисленных выше статей, в самом широком тематическом спектре.

Кроме того, Багировым были прослежены и основные сферы культурной жизни Азербайджана того периода, испытавшие на себе мощное творческое воздействие толстовского гения, начиная педагогикой и кончая художественной литературой и публицистикой. Особенно пристaльное внимание уделяется Багировым литературному влиянию Толстого на творчество таких выдающихся азербайджанских писателей, как А.Шаиг, С.С.Ахундов, А. Ахвердиев и др.

Исследователь отмечает, что «Лев Толстой является подлинной школой для каждого писателя… Ю.В.Чеменземенли, М.С.Ордубади, С.Рагимов, М.Гусейн, Мир Джалал и другие наши прозаики, с детства полюбившие Толстого, всегда ощущали на себе его воздействие как художника».

Другой объект внимания национальной критики 1960-х — особенности творческого метода Толстого. И в этом отношении интересна работа Мир Джалала. В частности, одним из предметов его исследования становится «баталистика».

Так, в статье «Великий мастер слова» Мир Джалал пишет: «Глубоко и правдиво написаны Толстым батальные сцены. Суров и беспощаден ратный труд, страдания и смерть предстают перед нами во всей их неприкрытой наготе, такими, какими они есть. И, вместе с тем, великий художник, отличающийся завидным духовным здоровьем, никогда не сгущает красок. Толстой, как другой художник, умел показать, как умирали люди войны, как они во имя великой цели, презирая смерть, шли на подвиг».

Толстовское мастерство описания, отмечает Мир Джалал, проявляет себя и при создании психологических портретов персонажей, и в пейзаже.

Мир Джалал обращается не только к Толстому-реалисту, но и к Толстому-философу, отмечая, что «насколько конкретен, точен и ясен Толстой в своих наблюдениях, в своей критике и в своем изобразительном мастерстве, настолько он абстрактен и расплывает в своих теоретических размышлениях, взглядах и выводах».

Значительное место в азербайджанском литературоведении 1960-х годов занимает статья Акпера Агаева «50-летие со дня смерти Л.Толстого», состоящая из трех частей. А.Агаев дает глубокий анализ творчества писателя, пишет о мировом значении его наследия. Прослеживая традиции преемственности в художественной прозе и рассматривая трилогию «Детство», «Отрочество», «Юность», А.Агаев констатирует, что проблема воспитания в дворянской семье занимала особое место в русской литературе. Так, еще задолго до Л.Н.Толстого этот вопрос поставил в своей повести «Капитанская дочка» А.С.Пушкин, этой же теме посвящен роман И.Гончарова «Обломов». Толстой продолжил эту тему семьи и воспитания на трех этапах жизни человека — детстве, отрочестве и юности, подчеркивая тем самым, что характер человека закладывается именно в детские годы, что от правильного воспитания в детстве зависит то, каким будет человек.

Обращаясь к роману «Война и мир», А.Агаев проводит параллель между написанными ранее «Севастопольскими рассказами» и романом-эпопеей: «В принципе «Севастопольские рассказы» можно считать своеобразным прологом романа «Война и мир», «потому что патриотизм русского народа был изображен в этих рассказах с большим мастерством». Исследователь дает подробный анализ образов, сцен произведения, обращается к истории его создания.

Язык и стиль повести Толстого «Хаджи-Мурат» рассматриваются исследователем М.Тагиевым. Его работа привлекает внимание, прежде всего, потому, что, как отмечает он сам, повесть Толстого впервые становится объектом подобного специального изучения и, в отличие от прежних работ, косвенно затрагивающих лингвистику в ней и в связи с этим обращавшихся к элементам дагестанской лексики и фразеологии, здесь ставится вопрос о лексике азербайджанской. Между тем, указывает автор, необходимость такого рода исследования сама собой очевидна, поскольку «будучи последним и завершающим произведением в творчестве Л.Н.Толстого, повесть явилась последним и как бы итоговым произведением русской классической литературы, посвященным теме присоединения Кавказа к России».

Анализируя произведения с точки зрения вообще закономерностей процесса проникновения тюркизмов в русский язык, Тагиев активно отрицает мнение, будто бы в повести нашли свое отражение лишь элементы кумыкского языка. Толстой обучался тюркскому у выдающегося азербайджанского ученого-филолога Мирзы Казембека, и по Тагиеву, весьма тонко его чувствовал, что, в частности, нашло свое отражение в синтаксисе «Хаджи-Мурата», и особенно в диалогах, где речь персонажей дается зачастую в длинных фразах, со множеством уточнений.

Горцы Кавказа, отмечает Тагиев, изъясняются со своими иноязычными земляками, по преимуществу, на азербайджанском языке, вследствие многие тюркизмы у Толстого «служат средством локализации предметов и явлений», обуславливая принадлежность к конкретной местности и конкретной среде.

Статья А.Керима «Заметки о некоторых особенностях творчества Льва Толстого» рассматривает историю становления художественного метода Толстого, определяет его «творческое кредо». Так, говоря о духовных учителях Толстого, автор пытается дать объяснение, почему и каким образом был избран писателем его «собственный литературный» путь.

Тема толстовского эпистолярного наследия также была представлена в азербайджанской печати тех лет. В ноябре 1960-го года в газете «Вышка» публикуется материал «Наша гордость», составленный С.Гусейновым из найденных им новых материалов по переписке Толстого с его азербайджанскими современниками. Среди этих материалов — текст письма к писателю С.М.Ганизаде, а также простых жителей Азербайджана — учеников старших классов национальных гимназий, учащихся школ нефтепромышенников, служащих конторы Нобеля и др.

Кроме того, в той же газете, но несколько ранее помещается З.Геюшева, в которой автором устанавливается подлинное имя автора письма к Толстому, ранее приписываемого Г.Зардаби и с самого начала вызвавшего в том сомнения вследствие религиозности его содержания. Связавшись с домом-музеем Толстого, Геюшев выясняет, что письмо это принадлежало перу некоего Исфендияра Зиянетдиновича Войнова – русского, принявшего мусульманство. Тот факт, что письмо это оказалось среди рукописей Зардаби, Геюшев объясняет тем, что оно было направлено очевидно, к Зардаби для опубликования, чего последний не счел нужным сделать. К сказанному следует добавить известное ответное письмо Толстого к Гаибову в книге «Великая дружба азербайджанского и русского народов», выпущенной в 1964-м году издательством Академии Наук республики.

Пример глубокого и развернутого рассмотрения темы «Ленин и Толстой» дает статья А.Рошаль «Зеркало революции». Автором подробно комментируются положения известных ленинских статей o Толстом параллельно с высказываниями о писателе Чернышевского и веско обосновывает мысль, что «только Ленин сумел объяснить Толстого всего целиком, раскрыть сущность учения и творчества, установить связь Толстого с основным движением многомиллионных масс». Характерной особенностью статьи является то, что автор широко использует также материалы из зарубежного «толстовского» литературоведения той поры. Так, Рошаль говорит о широкопризнанной в Европе точке зрения югослава Видмара, сводившейся к тому, что вся ценность толстовского творчества по Ленину заключается в умении писателя «давать несравненные картины жизни».

Нужно отметить, что «вождь мирового пролетариата» очень умело использовал имя и авторитет великого русского писателя, «адвоката 100-миллионного русского крестьянства» в своих идеологических целях.

Драматургия Толстого в печати Азербайджана тех лет рассматривается в связи с постановками на бакинской сцене толстовских пьес. Вследствие этого материал по данной теме носит не специальный, а, так сказать, характер рецензий. Особенно активно с критикой толстовских спектаклей выступают И.Дубинский и С.Садырханлы.

В 1960-м году в бакинском Русском драматическом театре им. С.Вургуна ставится пьеса «Живой труп», которой и посвящена одноименная статья И.Дубинского. В статье этой, взяв за основу режиссерскую концепцию пьесы, автор, в частности, останавливается на «первичности» и «вторичности» Толстого.

Спустя четыре года московский Малый театр привозит в Баку спектакль «Власть тьмы», которой посвящена вторая — также одноименная — статья этого автора. Через восемь лет постановка «Живого трупа» осуществляется другим Бакинским театром — им. М.Азизбекова, причем примечательно постановка эта явилась вторым по счету по счету после 1903-го года сценическим воплощением пьесы на азербайджанском языке.

Спектакль, авторами которого явились режиссер- постановщик М.Мамедов (он также один из и роли Протасова), переводчик Э.Мамедханлы и композитор Т.Кулиев, стал весьма значительным событием культурной жизни республики, вызвавшим оживленную прессу.

Из общих публикаций о Толстом, появившихся в печати республики 1960-х, следует особо отметить — «Титан литературы» Р.Рзы, «Человек человечества» Дж.Хандана, а также брошюру М.Арифа «Лев Толстой», являющуюся развернутым биографическим очерком жизни и творчества писателя. В публикациях этих подчеркивается, главным образом, мировое значение Толстого, внесшего в золотой фонд мировой литературы всегда живые произведения, героем которых была правда.

В эти же годы на экранах Азербайджана появляются фильмы, созданные по произведениям писателя. Один из них – 1-й фильм киносериала «Война и мир», вызвал особо обильную прессу в республике. С рецензиями на фильм выступили, в частности, К.Мориак, С.Соложенкина, Дж.Мамедов и др. Среди этих критических материалов особенно примечателен – «Начало киноэпопеи» известного бакинского поэта и переводчика В.Портного. Так, соотнося литературных толстовских персонажей (Пьера Безухова, Андрея Болконского и др.) с их киноаналогами, «подчас как бы механически вставленных в фильм», Портнов, в итоге, приходит к выводу, что толстовская «диалектика души» едва ли не полностью утратила себя на экране.

Среди толстовских» материалов тех лет значительное занимают публикации, имеющие чисто познавательное значение. Так в статье М.Бабаева приводятся любопытные факты о личном знакомстве с великим писателем, одного из зачинателей отечественной кинематографии, бакинца И.Фролова, коему принадлежит авторство первых киосъемок толстого и чьи отснятые материалы, ранее запрещенные царской цензурой, позже были использованы режиссером Прoтaзaнoвым в его ленте «Уход великого старца».

Не менее интересен другой материал – «Ремингтонист Льва Толстого», в котором рассказывается о переписчике Толстого Самуиле Беленьком, хранящего в памяти многие эпизоды из творческой жизни писателя, характеризующие его отношение, в частности, к труду, к событиям, воспоследовавшим за революцией 1905-1907 годов и т.д.

Примечательно, что мотив Ясной Поляны в эти годы обогащается еще одним «жанром» — стихотворным. Так, в «Бакинском рабочем» за 1960-й год есть стихи известного азербайджанского поэта Х.Рзы Улутюрка, специально посвященные знаменитому толстовскому имению. К теме «Толстой и спорт», обозначенной еще в 1940-е годы Мир Джаббаром обращается публицист Э.Бабаев, сообщая читателям информацию о пеших походах Толстого от Москвы до Тулы, о посещении писателем московского гимнастичекого зала, о пристрастии его к велосипедным прогулкам, шахматам и другие факты.

Таким образом, расширившийся в 1940-е и особенно в 1950-е годы новыми тематическими аспектами, процесс изучения Толстого в Азербайджане в 1960-е годы пошел в глубь. Именно в эти годы достигается, наконец, тот рубеж, когда «рядом с привычным — Толстой в азербайджанской критике, стало возможным говорить: Толстой в азербайджанской литературе».

По материалам книги А.Ализаде