А.Алиева

После успешных гастролей в Ленкорани в 1905 году, Гусейнбала Халафов возвращается в Баку и за очень короткий срок выступает в различных ролях, каждый раз радуя зрителя внутренней взволнованностью, художественным тактом и тонким вкусом. С этого времени его игра в центре внимания прессы. В том же году, Халафов, после случая в Дербенте, берет себе новый сценический псевдоним — «Араблинский».

Итак, Халафов в Ленкорани выступил в роли Фахреддина. Однако в разные годы это ставилось под сомнение.

В 1950 г. в Издательстве АН Азербайджанской ССР вышел очередной сборник Института азербайджанского искусства им. Уз.Гаджибекова «Искусство Азербайджана», целиком посвященный истории азербайджанского театра. В нем было ценным то, что история национального театра не была ограничена рамками академического театра в Баку, впервые давались краткие очерки о других театрах и видных представителях национального искусства, благодаря чему читатель познакомился с такими актерами, как Г.Араблинский, Дж.Зейналов, М.А.Алиев, Сидги Рухулла, Марзия ханум. В этих работах впервые приводились более или менее подробные сведения об актерах.

Про Араблинского писал уже известный писатель, драматург Сабит Рахман, приложившим немало усилий для сбора всех имеющихся сведений об актере. Отправной точкой для Сабита Рахмана явились мемуары архивно-мемуарного фонда Театрального музея им. Дж.Джабарлы актеров М.Кязимовского, М.А.Алиева, Г.Сарабского. Исходя из фактологических материалов и дополнив их собственными заключениями, Сабит Рахман сумел создать интересный биографический очерк.

Например, несмотря на сообщения двух современников Халафова — Г.Сарабского и М.Мурадова относительно ленкоранского дебюта — об исполнении им роли Рустамбека, С.Рахман отклонил данную версию. По его убеждению, дебютант выступил в роли Фахреддина. Сабит Рахман сослался на существование некоторых фактов относительно исполнения роли Рустамбека.

Позднее, критик Дж.Джафаров выпустил книгу «Азербайджанский драматический театр», посвященный истории театра им. М.Азизбекова. Здесь деятельность Гусейнбалы Араблинского освещается в отдельной главе. Автор останавливается на игре Араблинского в Ленкорани, но не опровергает версию С.Рахмана. Хотя это могли сделать не только коллеги Халафова по театру М.А.Алиев и Сидги Рухулла, но и Мурад Мурадов, как администратор труппы и участник ленкоранской гастроли. Почему он не отстаивал свою версию? Разве не следовало бы ради самой истории театра внести раз и навсегда ясность в данный вопрос?

Может быть, М.Мурадов был успокоен тем, что Дж.Джафаров исполнителем роли Фахреддина указал его, а не кого-либо другого? Видимо, исходя из этих соображений М.Мурадов и не предпринял никаких попыток восстановить истину. А восстановить ее во что бы то ни стало надо было хотя бы ради памяти Араблинского, тем более, что вторая часть версии Сабита Рахмана относительно болезни исполнителя роли Фахреддина — Абульфата Вели настойчиво требовала этого. М.Мурадов, занявший позицию молчания, дал возможность существованию двух версий.

По причинам, приведенным выше, в Ленкорани исполнителем роли Фахреддина был Мурад Мурадов, в чем Дж.Джафаров абсолютно прав, ибо логически невозможно принять сообщение С.Рахмана относительно Абульфата Вели. Неожиданная болезнь Мурадова предоставила возможность дебюта молодому актеру (Араблинскому), который прошел блистательно, открыв новую звезду.

Что же происходило в это время в Баку? Театральная жизнь в городе как будто налаживалась, постепенно начинали действовать гастролирующие труппы. Но дни были тревожными. Город был полон слухов, говорили о переброске в Баку войсковых частей. Хотя толком никто ничего не понимал, но тревога нарастала.

Слух о войсковых частях стал реальностью, когда 7 июля в город приехал начальник Тифлисского жандармского управления. Днем позже прибыли войска. В такой обстановке выступления оказались невозможными, гастролирующие труппы спешно покидали город. Как видно, обстановка была крайне неблагоприятной для возвращения в Баку. Но азербайджанские актеры, гастролировавшие в районах, в середине июля вернулись в город.

Так как многие труппы уехали, театральные залы пустовали и появилась надежда на показ. Азербайджанская труппа в июле выступила с двумя спектаклями «Горе Фахреддина» и «Скупой» на сцене театра Тагиева и в аудитории Балаханского благотворительного общества, в которых участвовал основной состав исполнителей.

Неожиданным событием стал спектакль «Горе Фахреддина», не шедший на бакинской сцене со дня первого показа. Между возвращением с гастролей и выступлением прошло более 10 дней. Труппа усиленно готовилась и если иметь в виду успех в Ленкорани, то становится ясным стремление руководства реабилитировать постановку. Спектакль шел в пользу бедных студентов.

Газета «Баку», откликнувшись на это, писала: «Еще не так давно было отмечено то холодное отношение бакинских мусульман к бедным мусульманским учащимся, какое они до сих пор проявляли. Но теперь надеемся, что на сегодняшний спектакль откликнется большая часть бакинских мусульман к устроителям не придется, как в прошлые годы, самим покрывать расходы».

На спектакль откликнулась почти вся пресса. «Баку», «Каспий», «Хаят» и другие газеты напечатали пространные рецензии и даже финансовый отчет. Но вопреки ожиданиям молодой Араблинский в нем участия не принял. Что же случилось? Почему после столь блистательного дебюта он остался в стороне? В нем выступил почти тот состав, который был представлен публике в 1904 г. Ведь готовясь к показу, руководство, вероятно, беспокоилось об исполнении главной роли Фахреддина, которую в свое время неудачно сыграл М.Мурадов. Если так, то почему труппа шла на явный провал? Почему не играл Араблинский?

К сожалению, ни один участник этого спектакля не остался в живых. Вызывает недоумение позиция Абульфата Вели. Как режиссер труппы, он имел решающий голос при определении состава исполнителей. Почему же он не назначил Гусейнбалу Араблинского? Что могло влиять на его решение?

Можно предположить, что как и каждый актер, ревностно относящийся к своей роли, Мурад Мурадов изъявил желание выступить сам. Так как Мурадов был одним из ведущих актеров, то вполне возможно, что ему не стали возражать и молодому Халафову тактично объяснили желание старшего коллеги. Как и следовало ожидать, исполнение М.Мурадова было удовлетворительным, хотя спектакль не стал событием в театральной жизни города. Затем он был повторен а Балаханах, причем это был первый общедоступный спектакль с участием местных любителей. Будучи легко ранимым, Гусейнбала не принял участия и во втором спектакле — в «Скупом» Н. Везирова. «Скупой» стал последним летним спектаклем, новых постановок не предполагалось, и труппа приняла решение прекратить свою деятельность.

Это решение совпало с беспорядками, нарушившими жизнь города. Вслед за беспорядками, был введен комендантский час. Театральная жизнь в городе замерла.

В октябрьские дни в Баку разыгрались события, вылившиеся в открытое выступление против царского самодержавия. Был оглашен приказ генерал-губернатора Баку, объявившего город и нефтяные промыслы на военном положении. В городе проводились митинги, то и дело вспыхивали столкновения с жандармами.

Баку стал одним из важнейших центров революционного движения в России. Революционный Баку оказывал влияние и на судьбу азербайджанской культуры. Революция 1905—1907 гг. ускорила создание культурно-просветительных обществ, издание газет и журналов.

Передовые представители азербайджанского народа, сплотившись вокруг революционно-демократического журнала «Молла Насреддин», вели непримиримую борьбу против реакционных теоретиков, утверждали связь литературы, искусства с жизнью. Прогрессивное развитие передовой общественной мысли, конечно, не могло не затронуть и театр.

В зимние месяцы 1905 г. спектаклей было мало. Театральный сезон азербайджанская труппа начала официально 5 декабря показом нового спектакля «Жадный» писателя Сулейманбека Ахундова и водевиля «Картина домашнего воспитания» Н.Везирова. Араблинский в них не участвовал.

Сезон 1905 г. остался для него годом блистательного дебюта. Многообещающее начало пока не получает развития. Молодой актер вынужден ждать, его умение терпеливо ждать поистине потрясает. Свободное время он посвящает изучению пьес, отдельных ролей, репертуара действующих коллективов, что, в свою очередь, сыграло немаловажную роль в формировании его эстетических взглядов.

Штудирование театральной литературы стало для него той благодатной почвой, из которой он почерпнул много полезного не только для себя, но и для всего азербайджанского театра в целом. Благодаря приобретенным знаниям, уже буквально черезг полгода он становится ведущим актером и незаменимым руководителем национального театра.

Гусейнбала упорно работал, порой забывая не только об отдыхе, но и о еде. Он терпел косые взгляды соседей, попреки родных дядей, жалобы матери на тяжелую жизнь. Вдобавок внутри труппы начались размолвки между актерами. Он болезненно относился к таким стычкам, понимая, что они в итоге могут привести к распаду и так еще не окрепшей труппы. Поэтому старался найти приемлемое для обеих сторон решение. Его суровое осуждение выпячивания себя, в дальнейшем принесло ему много горьких минут.

Беспредельная скромность, вдумчивая работа над ролью, глубокая эрудиция — все это скоро выдвинуло Гусейнбалу в число самых уважаемых актеров. К его голосу прислушивались, с мим советовались, к нему шли для разрешения спорных вопросов. 25-летний молодой человек становился авторитетом, еще не успев завоевать места, которое по праву будет принадлежать ему в будущем.

По материалам книги автора