О.Буланова

Баку, как известно, удивительный город, в котором смешался Запад и Восток, Европа и Азия. Эту его удивительную особенность не смогли не заметить и кинематографисты.

И вот в апреле 1960 г. в Баку приезжает съемочная группа с «Ленфильма» и начинает декорировать город. На улицах появляются яркие рекламы, как, например, «PHILIPS» прямо возле Девичьей башни, строится кафе на крыше одного из домов, на стенах возникают надписи латинскими буквами, будоражащие фантазию… Интересно, что многие из этих надписей еще многие годы оставались украшать город.

Речь идет о фильме «Человек-амфибия», снятом по одноименному научно-фантастическому роману Александра Беляева.

Этот советский город на то жаркое лето, когда проходили съемки, превратился в беляевский Буэнос-Айрес, хотя в фильме город вроде и не назван. В любом случае, во что-то латиноамериканское. Или кубинское. Многие зрители, кстати, пребывали в полной уверенности, что фильм снимали на Кубе, единственной экзотической стране социалистического лагеря, – так убедительно были сделаны декорации.

Но это были именно декорации. Баку, и сам-то по себе вполне экзотический, примерил на себя новый наряд и остался им очень доволен. Точно так же остались довольны плодами своих трудов и кинематографисты. И приступили к съемкам фильма, который буквально после первого же показа 28 декабря 1961 г. стал культовым.

Премьера состоялась в Москве, в кинотеатре «Россия». Зрители, желая купить билет, выдавили огромные стеклянные витрины, стояли в проходах. За первый квартал фильм собрал 67 миллионов зрителей! Но критика встретила фильм резко отрицательно. Достаточно вспомнить название одной из статей в «Литературной газете»: «Плачь по Ихтиандру». Режиссера упрекали в отходе от романа и дурном вкусе, в пошлости и поклонению Западу. Даже тот факт, что за границей (например, в Париже) на этот фильм ломился зритель, ставилось авторам в вину: мол, западную пошлость пропагандируете вот западный зритель и смотрит.

Только в 1962 г., когда прошел первый фестиваль фантастических фильмов в итальянском Триесте, на котором фильм получил один из главных призов «Серебряный парус» (приза «Золотой парус» на фестивале не было), отношение изменилось. Тогдашний министр культуры Екатерина Фурцева сказала, что это лучший подарок Министерству финансов.

«Человек-амфибия» поставлен режиссерами Владимиром Чеботаревым и Геннадием Казанским. По замыслу авторов он должен был стать двухсерийным, но из-за финансовых и цензурных трудностей картина получилась односерийной. Но и то, что получилось, стало подвигом советского кинематографа – спустя всего пятнадцать лет после окончания великой войны умудриться снять такую уникальную картину!

Уникальную по многим параметрам. Блестящий актерский состав, невиданные доселе подводные съемки в игровом кино, роскошные костюмы, нестандартная, совершенно несоветская какая-то музыка, оригинальные декорации и съемки на экзотической натуре – все было необычным. Фильм получился очень стильным. Он сделан немножко наперекор канонам киноискусства, в нем всего немного больше, чем надо, но это сделано так, что получился шедевр.

В нем есть немного здорового постмодернизма, попытки иронически переоценить культовые вещи мирового кинематографа и вообще молодежной субкультуры 50-х. Это и яркое, на грани комикса, буги о морском дьяволе, и утонченное упадочничество баллады о моряке, и отсылки к образам Тарзана, фильмам о пиратах, к любимой в СССР латиноамериканской и индийской мелодраме, к голливудским погоням.

Все образы предельно ярки, собирательны – и Сальватор, заставляющий вспомнить об антифашистских фильмах, и отец Гуттиэре, и ультра-кабальеро Зурита, и главные герои – все они отсылки к предыдущим тридцати годам истории кинематографа, они архетипичны. Но вместе с тем абсолютно естественны. Как это удалось – тайна мастерства создателей.

А какие в фильме крупные планы! Тогда они были делом обычным, но в этой картине они просто потрясают. Невозможно забыть огромные, в пол-лица глаза 21-летнего актера Владимира Коренева, красивые восточные – 16-летней Анастасии Вертинской и демонически бездонные – 25-летнего Михаила Козакова.

Владимир Чеботарев, ныне, к сожалению, покойный, вспоминал: «Когда мы начали подбирать актеров, я попросил помощников, чтобы они нашли юношу с морем в глазах и земную девушку, такую, чтобы в ее глазах отражалось небо».

Мистическое совпадение, но «море в глазах» у главного героя оказалось не просто словами: Владимир Коренев – сын контр-адмирала. Был он совершенно незнаменитым, учился на последнем курсе ГИТИСа, ког​да из Ленинграда в Москву приехал ассистент по актерам подыскивать исполнителя на главную роль для фильма. Режиссеру нужен был актер, которого никто не знает, ведь он показывал фантастический мир, где живет существо необычное, выросшее в море. Ассистент увидел студенческий спектакль «Ночь ошибок», в котором Корнев играл какого-то чудака не от мира сего, чудовищного, как он сам говорил, идиота, персонажа английских анекдотов, наивного человека, попадавшего в разные ситуации.

«Может быть, меня позвали именно потому, что это качество и у него, и у Ихтиандра оказалось общим», – вспоминал актер.

А вот Анастасию Вертинскую, хоть и была она школьницей, уже любила вся страна – после главной роли Ассоль в фильме «Алые паруса». (Между прочим, мало кто знает, но некоторые эпизоды «Алых парусов» тоже снимались в Баку.)

Кстати, о школьнице. Пока шли съемки, Вертинская, как и все советские дети, должна была ходить в школу. Делала она это некоторое время и в Баку, правда, школа была вечерней. Впрочем, это не мешало ей не только работать на съемочной площадке в прямом смысле слова в поте лица, но и замечать все вокруг. Был ею замечен и один молодой человек…

Позже Анастасия Вертинская вспоминала: «В Баку, точнее, в его старинной части, я чуть не нашла свою любовь. Вам интересно, о ком я говорю? Пусть это останется моей маленькой тайной, а если честнее, я не знаю даже имени того смуглолицего красавца, которого я каждый раз встречала в толпе статистов, приезжая на съемку в закоулки старой крепости».

Кстати, снимали не только в старой крепости, в Ичери-Шехер. Съемки шли и на Приморском бульваре, Торговой, т.е. улице Низами, и на улице Нигяр Рафибейли, там, где был бакинский «Арбат», и на площади Фонтанов – Парапете, и в порту, и в Мардакянах, и в районе пансионата КГБ, и на дороге в сторону Шихово…

Как только начинались съемки, вокруг собирались сотни бакинцев, желающих посмотреть на ослепительно красивых актеров, которые потом стали первыми советскими секс-символами, на сам процесс съемок, на удивительно преобразившиеся улицы… Все было необычно для свидетелей съемок: красиво одетые актеры и статисты, иностранные автомобили, неоновая реклама… Потом, когда съемки заканчивались, зеваки долго разглядывали оставшиеся афиши и надписи. Между прочим, подразумевалось, что надписи эти сделаны на испанском языке – дело-то вроде в Аргентине происходит.

Но испанскими декораторы не ограничились, это был натуральный компот из всевозможных слов: испанских, английских, каких-то загадочных, которых одинаково нет и не может быть ни в английском, ни в испанском, ни в португальском. Например, «Hotel MENOEZ». Кстати, название этого «хотела» на стене дома в Ичери-Шехер было видно спустя еще минимум десять лет.

Встречались даже русские слова, написанные латинскими буквами. Так, магазин, в который входит Ихтиандр и разговаривает с прекрасной Гуттиэре, называется «Лос Регалос Дель Мар», что в переводе с испанского значит «Дары моря». Но со стороны улицы на магазине вывеска с названием: «Dari Moria». Или это было сделано специально, как этакое кинематографическое маленькое хулиганство?

Наверное, это уже неважно. Главное, что благодаря этому лингвистическому салату создалась полная иллюзия заграничной жизни. Запретной, притягательной, необыкновенно яркой, где-то сказочной, где-то наивной, а где-то порочной и от этого такой сладкой…

Между прочим, кое-что в Баку для этой искусственно создаваемой «заграничной жизни» практически не пришлось переделывать. Например, Дворец Ширваншахов в сцене венчания Гуттиэре и Зуриты. Там очень четко веден и мавзолей Яхья Бакуви и стоящие рядом баиловские камни. Любопытно, что туда для этой сцены каким-то неведомым образом загнали одну из иномарок.

Или известное на весь город кафе «Наргиз» на Парапете. Оно со своей необычной архитектурой и без переделки выглядело более чем по-западному. И хотя в фильме его не показали общим планом, бакинцы все равно его безошибочно узнали. Любопытно, что позже, в 1962 г., одна из рекламных афиш фильма висела на заборе прямо около кафе «Наргиз». А надпись «Cafe» латинскими буквами красовалось на стеклах этой точки общепита еще довольно долго.

Владимир Коренев с большой теплотой вспоминал потом это время: «Уже нет в Баку кафе «Наргиз», где исполняли хит «Эй, моряк, ты слишком долго плавал!». Не каждый помнит, что это кафе назвали в честь обворожительной и загадочной бакинской красавицы, которую сопровождали толпы восторженных поклонников…»

Зато все помнят кадры фильма, на которых кафешантанная певичка пела новый шлягер. Сыграла эту красивую певичку в умопомрачительном туалете одна из самых красивых девушек советского подиума – манекенщица Ленинградского дома мод Нина Большакова.

Томный и вместе с тем вызывающий взгляд, обнаженные плечи, длинные перчатки… Как не по-советски! Сколько потом пришлось выслушать создателям фильма от цензоров и критиков и за эти плечи, и за перчатки, и за текст! Антисоветчина не пройдет! Советский человек не может хоть напиться – и на дно. А пошлая песня призывает именно к этому!

А на критиков советские граждане, как говорится, чихать хотели и переиначивали им назло слова песенки: «Нам бы, нам бы, нам бы всем в колхоз, там бы, там бы, там бы есть навоз…». Озвучивала неприличную песню практически полностью забытая ныне Нонна Суханова, первая эстрадная джазовая певица, которая запела в Ленинграде по-английски уже через год после смерти Сталина.

Александр Николаевич Поздняков, киновед, редактор киностудии «Ленфильм», любитель и ценитель джаза, вспоминал позже об этой песне:

«Это буги-вуги… На экране царил свободный мир, сиял неоновой рекламой… загорелые люди в белых штанах, как в мечтах Остапа Бендера… Певичка эта звала в другое пространство: «Нам бы всем на дно», напиться, забыться, убежать. И как раз эта песня понравилась больше всего! Страна запела!

Это проникало во все поры, это записывалось-переписывалось. Ее запрещали, но пели во всех ресторанах. Нельзя же запретить пенье птиц, журчанье ручья, звук падающей воды… Это невозможно цензурировать! И умные киноредакторы пропускали! Соломон Фогельсон написал текст, а редактор доказывал, что эта песня написана специально для контраста: жуткий мир чистогана противопоставляется жизни наивного Ихтиандра. Но люди подсознательно понимали, что правда-то именно за этой музыкой, за этой песней…».

Как рассказывают участники съемочной группы, Нонна Суханова исполнила «Песенку о дьяволе» на озвучивании девять раз, прежде чем результат понравился композитору. И только когда ее голос начал от напряжения звучать с хрипотцой, последний, девятый вариант вошел в фильм.

Композитором был Андрей Петров. Это была его первая работа в большом кинематографе, и своему феноменальному успеху, не считая участия молодых блистательных актеров, фильм во многом обязан именно этой музыке. А ведь изначально подразумевался совсем другой композитор…

Вспоминал режиссер фильма Владимир Чеботарев: «Дело в том, что… пестуя молодого режиссера, мне посоветовали большого композитора, преподавателя Гнесинки, руководителя курса, который начал писать мне музыку. Когда он прислал несколько кассет в Баку, где мы тогда находились, и я соединил ее с уже готовыми текстами, то понял, что моему фильму конец. В этой музыке не было той романтики, которой я хотел, той стильности и современности. Я понял, что мне нужно с этим композитором расставаться. И тогда я решился, к великому возмущению музыкального отдела студии, расторгнуть с ним договор. Я был знаком с Петровым, он был, как и я, ленинградец. Привез его в Баку, показал материал. И через десять дней он прислал две кассеты потрясающей музыки к песням и основную музыкальную тему фильма. Я, в некотором роде, дал путевку в жизнь этому замечательному композитору».

Но вернемся к съемкам фильма. Больше всего эпизодов снято в Ичери-Шехер. Какие-то улочки были, как уже сказано, «задекорированы» вывесками и плакатами, а в каких-то местах Ичери-Шехер вообще узнать трудно. Например, в том эпизоде, где Ихтиандр купается в фонтане. Этот фонтан – декорация чистой воды.

Причем с первого раза его построить не получилось – фонтан развалился, но со второй попытки все удалось на славу. Владимир Коренев сделал восемь дублей того эпизода, когда он ныряет в бассейн фонтана. Фонтан, кстати, долго потом еще стоял… И вокруг него, как водится, возникали новые бакинские легенды…

Там же, в Ичери-Шехер снимался и один из наиболее зрелищных эпизодов фильма: прыжок Ихтиандра с крыши на крышу. Конечно, Кореневу никто бы прыгать не дал – там расстояние метра четыре с лишним, если не пять, поэтому позвали каскадера. Этот феноменальный прыжок выполнил акробат-китаец из цирка. При приземлении он отбил себе ноги и его увезли с опухшими конечностями, заплатив бешенные по тем временам деньги – 200 рублей. В итоге дубль не получился и надо было что-то делать. Позвали других специалистов, опять не вышло. Но что не смогли профессиональные акробаты, смог профессиональный оператор, Мирон Темиряев (второй оператор картины).

Как вспоминал Темиряев позднее: «Представьте себе старый город-крепость Баку, узенькие улочки на ширину вытянутых рук. – Четырехметровый прыжок с одной крыши на другую пригласили исполнить артистов цирка. Те приехали, понастроили страховочных сооружений и начали работать. Прыгнули раз-другой – и все неудачно: долететь до противоположной крыши никак не удавалось, срабатывала амортизация тех самых страховочных приспособлений. Я не выдержал, решил прыгнуть сам. Разбежался, оттолкнулся от подкидной доски и взмыл ласточкой в воздух. Приземлился по всем правилам – с кувырком. Вуаля! Реакция была неописуемая. Они же не знали, что у меня первый разряд по прыжковой акробатике!»

Имелся дублер у Коренева и в подводных съемках. Он хоть и вырос в Севастополе и был сыном контр-адмирала, а с плаванием у него было не очень… Дублером стал чемпион по подводному спорту Анатолий Иванов. Он выполнял все рискованные трюки и плавал тем редким стилем «дельфин», которым плавал Ихтиандр. А это не так-то, между прочим, и просто… Хотя Коренев во многих эпизодах снимался сам.

Любопытно, что планировалось заменять Коренева только на глубине, а однажды пришлось и на суше. Коренев тогда здорово простыл после купания в уже упомянутом выше фонтане, поскольку накануне сильно перегрелся на пляже.

Что делать? Съемочные дни не резина – не растянешь. Владимир Чеботарев присмотрелся повнимательнее к Анатолию Иванову и сказал: «А теперь еще и побегать за него придется!».

Спортсмен согласился. Так что после того, как Ихтиандр раздал беднякам рыбу и помчался по улицам Ичери-Шехер, в его роли бежал Иванов. Только вот прямо в камеру не смотрел, старался по возможности отворачиваться. Хотя, на самом деле, Иванов был очень похож на Коренева.

Для Вертинской тоже подобрали дублершу для подводных съемок, знаменитую Галину Скорикову (Шерепову), первую советскую женщину-водолаза. Но не бакинку, как пишут некоторые источники. Ленинградку. Она должна была сниматься вместо Анастасии, но та, увидев фигуру спортсменки, наотрез отказалась: «Уж лучше я утону, чем позволю ей себя играть!» – с точки зрения юной девушки дублерша была «пышнотелой». В итоге в подводных съемках Галина лишь страховала ее, первой проходила маршруты и снималась в самых опасных эпизодах.

Вообще подводные съемки в этом фильме уникальные, ничего подобного в советском игровом кинематографе до этого не было. Руководил и подводными, и сухопутными съемками удивительный мастер – кинооператор с большой буквы Эдуард Розовский, тоже, к сожалению, покойный. Он снял более сорока картин, в числе которых «Белое солнце пустыни», «Начальник Чукотки» и многие другие.

«Толчок дали фильмы Жака Ива Кусто «В мире безмолвия» и «Голубой континент». Они стали для меня невероятным открытием», – рассказывал потом оператор. Кусто даже согласился помочь в съемках, но минкульт не нашел валюты на переход его корабля: «Министр культуры сказал, что это детский фильм: «Какие могут быть деньги?»

Пришлось придумывать самим, как провести глубоководные съемки. Рассказывают, что когда об этом узнали американцы, то в газете «The New York Times» даже была помещена статья, где над русскими просто смеялись. Ведь сам Уолт Дисней (а американцы «замахивались» на роман еще в 40-х годах) отказался от экранизации книги «Человек-амфибия» из-за невозможности подводных съемок!».

Съемки эти проводились в Крыму близ Севастополя в бухте Ласпи. Но т.к. это уже не Баку, подробно останавливаться на этом не стоит, стоит упомянуть лишь, что для оформления специального бассейна, игравшего роль океана, применялся бакинский инжир: из этого дерева, затем раскрашенного, были сделаны кораллы.

Правда, в Баку тоже были подводные съемки. Многие наверняка помнят сцену, когда на красавицу Гуттиэре нападает акула. Эта сцена снималась в специальном бассейне недалеко от Баку. На экране же создавалось впечатление, что актеры находятся в открытой воде.

Роль акулы, точнее, акульего плавника играл актер и мастер комбинированных съемок Олег Николаев. «Вся роль заключалась в том, – вспоминал Николаев, – чтобы плыть под водой, держа на вытянутой руке тот самый плавник весом более пяти килограммов. Самым сложным было задержать дыхание под водой. Съемки сцен с моим участием длились недолго, поэтому в воде я находился без акваланга. Как и Анастасия Вертинская. Она горела желанием работать и ради съемок научилась блестяще плавать».

Конечно, находясь в таком красивом городе, как Баку, актеры находили время, чтобы просто погулять.

Владимир Коренев позже вспоминал: «На съемочной площадке и вокруг нас царила фантастическая атмосфера молодости и ощущения счастья. Это осталось у меня на всю жизнь. Мы, актеры, жили в гостинице «Южная», угощались фруктами и гуляли по городу, окруженные доброжелательным вниманием бакинцев… В перерывах между съемками нас катали на вертолете над Апшеронским полуостровом. С высоты птичьего полета мы наблюдали, какой он красавец. Как я уже отметил, бакинцы чудесно относились к нашей съемочной группе. Представляете, ко мне в Москве или в других городах до сих пор подходят люди и вспоминают наши бакинские съемки, признаются как любят фильм, напоминающий им о тех чудесных днях».

Вспоминала о Баку и Анастасия Вертинская: «С тех пор в Баку по-настоящему я и не была. Но если выпадет снова приехать в этот чудесный гостеприимный город, я непременно пойду туда, где снимались эпизоды «Человека-амфибии», и молча постою у той витрины, за которой жила не тужила моя героиня Гуттиэре…»

Блестящим был не только основной актерский состав, в эпизодических ролях в фильме тоже снялось много интересных людей. Например, в сцене купания в бассейне продавца рыбы играл Юрий Медведев, известный по фильму «Дорогой мой человек».

Картина вышла в прокат 3 января 1962 года. Сменилось несколько поколений зрителей, но фильм «Человек-амфибия» по-прежнему любят. Но, наверное, сильнее всего его любят в Баку. Потому что фильм не только про подводного Маугли, про мальчика-амфибию не от мира сего и его любовь к земной девочке. Фильм и про Баку тоже!

И хоть Баку надел на себя латиноамериканские яркие одежки, он все равно узнаваем даже под ними – в каждом своем эпизоде. Фильм стал частью истории Баку. Возможно, российские режиссеры даже не подозревали, что снимают они настроение не придуманного Беляевым Буэнос-Айреса, а настроение, дух Баку конца 50-х, города, в котором смешалось всего понемногу, города-микса, который способен надеть на себя любую личину и при этом все равно оставаться самим собой.

Смотрите также: Советский Баку в фильме «Человек-амфибия» (21 ФОТО)