Один из известных ученых XX века в области почвоведения, Мамед Эмин Салаев занимает особое место в азербайджанской науке. Богатое научное наследие, оставленное Салаевым, вывело его в ряды ведущих ученых-почвоведов с мировой известностью.

За время своей научной деятельности М.Э.Салаев написал 106 научных работ и составил до 90 карт. Все это вкупе, естественно, свидетельствуют о его напряженной и целенаправленной работе в области почвоведения. Салаев был одним из самых высококомпетентных специалистов отечественного почвоведения и одним из первых азербайджанских ученых-почвоведов.

Очень интересна история о том, как Мамед Эмин Салаев пришел к тому, что стал заниматься почвой. История эта произошла в его детстве…

**********

Как-то раз, в доме члена городской Думы, успешного коммерсанта Мамедали Салехли (Салаева), расположенного в одном из центральных кварталов Баку, называемом Зяргярпалан, принимали гостей.

За большим круглым столом сидели хозяин дома — член городской Думы, успешный коммерсант Мамедали Салехли и его гости. Общественная деятельность Мамедали Салехли в активной жизни дореволюционного Баку была достаточно активной. Как отмечалось в книге «Баку и бакинцы» , Мамедали Салехли являлся одним из основателей и спонсором религиозно-просветительского общества «Саадет».

Справа от Мамедали Салехли сидел один из богатейших людей Российской империи, нефтепромышленник и меценат действительный статский советник Гаджи Зейналабдин Тагиев. Трое других, хотя и не были столь имениты, однако само их появление в компании с Тагиевым намекало на их состоятельность и степенность. Они беседовали так же, как и ели — мало, медленно и тихо.

Шел тревожный 1914 год. Одна беда сменялась другой… Хотя пожаров на нефтяных промыслах стало меньше, и смутные грузины перестали накладывать контрибуции на нефтяных магнатов, Первая мировая война еще больше усугубила положение в стране. Император был вынужден создать военно-промышенные комитеты на всех подвластных территориях, в том числе и в Азербайджане.

Началась глубокая депрессия в нефтяной промышленности, составляющей основу деятельности многих азербайджанских предпринимателей в их числе и Мамедали Салехли. Резко были взвинчены цена на продукты питания, поскольку сократились посевные площади, уменьшилось поголовье скота. Лошади, быки, телеги крестьян были конфискованы для нужд фронта, а налоги увеличены на 50%. В Баку были расквартированы крупные войсковые части, что еще более осложняло положение горожан. Ощущался острый дефицит на товары первой необходимости.

И вот во время беседы за обедом, в которой обсуждалась ситуация в стране и дальнейшие шаги предпринимателей, выходя из комнаты, где сидели гости, бабушка Хейранса обронила фразу. Эта фраза очень заинтересовала 5-летнего Мамед Эмина, который в отличие от своих сестер и старшего брата не находился в детской комнате, а как маленький бес с глазами ангела «путался под ногами» и с любопытством разглядывал людей в вертикальный просвет между открытой дверью и дверным косяком.

Делая вывод из отрывков беседы людей, которые виднелись в вертикальный просвет двери, бабушка Хейранса воскликнула: «Куда же катится этот мир?», и, возмущаясь, отправилась на кухню. Ее слова стали для Мамед Эмина озарением: «Раз мир катится, — подумал Мамед Эмин, значит он — круглый, как резиновый мяч».

На всякий случай он забежал в детскую комнату и извлек оттуда величиной в арбуз разноцветный резиновый мяч, купленный на прошлой неделе отцом в лавке на улице Торговой. Однако соприкосновение с мячом и последовавшая за сим догадка ввергла Мамед Эмина в уныние. Схожесть мира с мячом не давала исчерпывающих и окончательных ответов на его совсем недетские размышления. То, что мяч не мог катиться сам по себе, разочаровало его любопытный ум. Однако Мамед Эмин был мальчик упрямый и потому твердо решил пойти еще дальше в своей догадке. С этой целью он стал донимать бабушку вопросом — «Бабушка, а скажи мне, на чем держится мир?».

Перебрав в своем уме все возможные ответы, она вспомнила старую легенду, рассказанную ей много лет назад: «Внучок, земля покоится на роге быка».

Ответ бабушки ошеломил мальчика. Он на мгновение замер от восторга. Это был единственный случай, когда сказку можно было проверить на ощупь. До мусульманского праздника жертвоприношения Курбан-байрамы оставался один день, и бычок, доставленный по заказу отца из Шемахи, в настоящий момент стоял на привязи в заднем дворе и, ничего не подозревая, время от времени облизывался и мычал в сторону Каспийского моря.

Мамед Эмин ясно себе представил, каким образом мир опирается на рог быка — приблизительно так же, как мячик на указательном пальце заграничного фокусника, выступившего два месяца назад в знаменитом театре братьев Маиловых.

В глазах Мамед Эмина бычок, который с первых же дней своего прибытия в Баку оказался ревностным объектом симпатии его сестренки Ругии, в одно мгновение превратился в нечто волшебное, сакральное, требующее к себе особого отношения. Мамед Эмин тут же оделся и выбежал на задний двор. Бычок, не подозревая ни о своем вселенном назначении, ни о своей завтрашней участи, мирно жевал пожелтевшую траву, еще утром подброшенную ему маленькой Ругией. Разглядев бычка, он осторожно приблизился к нему. Потрогал шею, обласкал лоб с белым пятном между глаз, пощупал рожки и решил вернуться в дом, чтобы принести мяч.

Однако в ту же минуту как назло неожиданно и быстро, без предисловия и грома пошел дождь. Мамед Эмин впал в уныние. Он уселся у окна, облокотился на подоконник и стал ждать, когда закончится дождь. Гости, попрощавшись, ушли с легким сердцем, столы были убраны, а дождь все шел. Он продолжался до самого утра.

Утром Мамед Эмин проснулся от шума возни, который все время перемещался от кухни до заднего двора и наоборот. Через некоторое время из дома послышался пронзительный плач Ругии. Мамед Эмин быстро встал и оделся. В столовой, прямо в середине комнаты стояла Ругия и, всхлипывая, требовала у мамы вернуть бычка на место. Мама пыталась успокоить дочку, уверяя ее, что бычок соскучился по своим родителям и ушел обратно в Шемаху, но как только выйдет солнце, то он непременно вернется обратно.

Ругия, немного поколебавшись, поверила и успокоилась, а Мамед Эмин снисходительно улыбнулся улыбкой авгура, он-то знал, куда ушел бычок — держать землю! Ясное дело, ведь она не могла долго продержаться без точки опоры, то бишь, без быка… Мамед Эмин в отличие от своих старших сестер Захры, Наргиз, Хаджар и Фатимы не подозревал, что по случаю Курбан-байрамы бычок был зарезан и роздан малоимущим соседям.

Однако, как показали дальнейшие события, тема пропажи бычка со двора, несмотря на все увещевания бабушки, убедительные доводы мамы, продолжала будоражить детей семьи Салехли. Маленькая Ругия интуитивно чувствовала, что с бычком произошло неладное и через некоторое время после затишья вновь начала хныкать. И вдруг, в то самое время, когда вся семья тщетно крутилась вокруг да около девочки, Мамед Эмин сделал шаг вперед и сказал: «Ругия, пойдем, я покажу тебе бычка!»

Глава семьи Мамедали, его супруга Бильгеис, бабушка Хейранса и старший брат Салех обернулись в сторону Мамед Эмина и замерли. Однако, кто бы что-либо не думал о вызове Мамед Эмина, последнее слово оставалось за отцом. Он ласково и тихо подтолкнул дочку к Мамед Эмину и нежно сказал: «Вот и хорошо! Иди, Ругия, к брату, он непременно покажет тебе бычка».

Ругия успокоилась. Мамед Эмин удалился в детскую комнату и спустя некоторое время вернулся оттуда с игрушечной лопаткой и резиновым мячом. Обрадованные решением проблемы домочадцы разошлись по своим делам, Мамед Эмин взял сестренку за ручку и повел ее на задний двор.

Мяч был нужен Мамед Эмину для того, чтобы объяснить сестре куда делся бычок: «Ругия, — начал Мамед Эмин, — вчера бабушка сказала, что мир круглый, как этот мяч. Но мяч не может находиться сам по себе в воздухе, вот посмотри!» — при этих словах он подбросил мяч в воздух. Выждав, когда мяч упадет на землю, Мамед Эмин продолжил: «А знаешь, на что опирается мир?».

— Нет, — ответила Ругия и пожала плечами.

— Мир крутится на роге быка, который вчера был привязан здесь, а ночью, когда полил дождь и задул ветер, он ушел держать мир.

Ругия из сказанного братом естественно ничего не поняла, но сознание того, что своим плачем она может погубить весь мир, отвлекли ее от мысли о бычке. Теперь ее интересовало другое: «Для чего брату нужна лопата?»

Поэтому она кивнула в знак согласия. Для Мамед Эмина самым трудным этапом затеи было заставить сестру поверить в его догадку. Убедившись, что этот этап пройден успешно, он перешел к следующему: «Твой бычок находится здесь!», — сказал Мамед Эмин и ткнул штыком лопаты в землю.

Он был убежден, что стоит откопать немного земли и некоторые части быка будут доступны взору. Мамед Эмин, исходя из визуальных габаритов быка, четко понимал, что извлечь его оттуда — из-под земли, не полу-чится, однако он надеялся, что сможет показать его сестре живым и невредимым. И он начал копать землю… И эта детская забава Мамед Эмина стала для него своего рода открытием — он начал догадываться, что окружающий мир состоит не только из видимой части природы, что червячки, которые обнаруживались по мере углубления небольшой выемки, являются такими же полноправным живым существами, как и доступные простому взору птицы на ветвях деревьев…

Позже, уже в годы учебы в реальном училище, его любопытство и первичные познания обрели некую устойчивость. В Баку, например, несмотря на войну и надвигающуюся революцию все еще продолжался, скорее по инерщш, строительный бум. И бывало, случайно проходя мимо какого-нибудь строительного котлована или срубленного дерева, Мамед Эмин подолгу любовался замысловатыми неровными кольцами на пне или вертикальным срезом почвы, который напоминал ему любимый, многослойный, шоколадный торт в бумажной коробке, испеченный немецкими кондитерами, который во время праздников или именин приносил отец.

В реальном училище Мамед Эмин учился прилежно, и его усердие более или менее удовлетворяло его любопытство. Однако, в те годы даже школьная учеба сопровождалась трудностями. Менялась власть, менялась структура образования, реальное училище было переименовано в среднюю школу, обновлялись учебные программы и учебники. Иногда приходилось неделями пропускать уроки и тогда Мамед Эмин начал посещать публичную читальню просветительного общества «Ниджат», которая была создана по инициативе председателя общества Мехтибека Гаджибабабекова.

Однако вскоре Мамед Эмин перестал посещать и читальню — мир перевернулся вверх дном. Царь был свергнут, бушевала Октябрьская революция, армяне начали бесчинствовать на улицах города. Отец, который возвращался лишь поздно вечером и весь день находился в самой гуще политических событий, вернее потрясений, не разрешал детям выходить из дома. О прогулках по городу и речи не могло быть.

И лишь после установления в Азербайджане Демократической Республики  (АДР) о главе с Мамед Эмином Расулзаде, маленький Мамед Эмин Салаев продолжил посещение читальни и школы. Однако независимая АДР просуществовала недолго и к власти пришли большевики. В их руках оказалась неимоверная власть, которая позволяла им распоряжаться судьбами миллионов людей.

Дом, где прошли детство и лучшие годы Мамед Эмина, был конфискован так же, как и другие дома, и недвижимое имущество семьи Салехли. Большевики сразу принялись наводить свои порядки. Было запрещено частное предпринимательство, в считанные дни объявили о своем закрытии несколько десятков крупных фирм и товариществ, в том числе и пароходное общество, где в последнее время после потери своего имущества работал Мамедали.

Мамедали Салехли мог остаться и вовсе без работы, однако помогло то, что после Апрельской революции он занимал должность торгового представителя Азербайджанской Демократической Республики в Иране и после прихода к власти большевиков он — опытный управленец и дипломат, вынужден был принять предложение новых властей. Он занял должность переводчика-консультанта в «Русперснабе» и продолжал оставаться в Тегеране. По возвращению из Тегерана Мамедали Салехли устроился на работу товароведом в общество «Красного полумесяца». Эта скромная для бывшего члена Думы должность и скудная зарплата позволяли ему содержать семью.

Настали тяжелые для семьи Салехли времена. В 1922 году скончалась старшая сестра Мамед Эмина Фатима. Ей было всего 24 года. Мать все время плакала, а отец, хотя и не подавал виду, но переживал не меньше. Когда хоронили сестру, Мамед Эмин и старший брат Салех вместе с другими мужчинами быстрым шагом пошли на кладбище, при виде вскопанной земли, куда должны были уложить покойную Фатиму, он поймал себя на мысли о том, что земля не совсем черная и даже совсем не черная, как говорила бабушка: «Все равно всех нас поглотит черная земля». Она была желтого цвета.

Изменения коснулись и самого Мамед Эмина. Реальное училище, в котором он учился, было переименовано в среднюю школу второй ступени. Уроки проходили впустую. На вопрос учеников: «Когда же начнутся занятия?», преподаватели отвечали однозначно: «Инструкций еще не поступало». А потом поступили и инструкции, появились новые учителя с новыми программами. Мамед Эмин окончил эту школу в 1925 году. Новая власть пришла окончательно и надолго.

Затем была учеба в Бакинском педагогическом техникуме, которая продолжалась всего год. О своей учебе в педагогическом техникуме Мамед Эмин Салаев упоминал неохотно. Такой вывод можно сделать исходя из официальных архивных документов.

Однако вернемся в 1925-ый год. Это был год, когда Мамед Эмин стал у порога мечты, которую лелеял всю свою сознательную жизнь — перед ним открылись двери Азербайджанского Политехнического института. Мамед Эмин поступил на сельскохозяйственный факультет.

О его студенческих годах известно лишь то, что в отличие от своих однокурсников, которые витали в небесах, Мамед Эмин еще больше привязывался к земле, еще «тверже ощущал под ногами почву» в прямом и переносном смысле. Им были перечитаны все наличествующие в библиотеке труды основателя российской школы почвоведения и географии почв, известного ученого Василия Васильевича Докучаева (1846-1903).

Первой была книга «О происхождении русского леса», затем «Наши степи прежде и теперь» и — близкая Мамед Эмину по духу «О зональности в минеральном царстве». Земля была одна для всех, но везде она была разная. Сельскохозяйственный факультет Азербайджанского Политехнического института был успешно закончен Мамед Эмином в 1929 году.

По материалам книги «Жизнь, преданная науке»