М.Гаджиев

В 22 г.х./642–643 г., по информации Абу Джафара ат-Табари и Ибн ал-Асира, у стен Дербента появляются первые отряды арабских воинов во главе с полководцами Суракой ибн Амром, братьями Салманом и Абдурахманом ибн Рабиа, Абдаллахом Хабибом ибн Масламой. Но укрепиться арабам здесь сразу не удалось. Только с 22 г. по 31 г. хиджры по приказу халифов Омара и Османа было организовано не менее пяти крупных походов на Восточный Кавказ.

Одной из главных их стратегических целей было овладение Дербентом, или, как его называли арабы, Баб ал-абваб (Врата ворот) – крупным военно-политическим центром Кавказа, воротами в Восточную Европу.

Окончательно закрепились арабы в Дербенте после походов ал-Джарраха ибн Абдаллаха и Масламы ибн Абдалмалика (брата халифа Хишама) в начале VIII в. В наместничество на Кавказе Масламы, а с 732 г. Марвана ибн Мухаммада (будущего халифа) Баб ал-абваб превращается в главный опорный пункт халифата на Кавказе, в важнейший административно-политический и религиозно-идеологический центр.

Из покоренных областей сюда поступали налоги, дань и военная добыча. В городе были проведены значительные строительные, гидротехнические работы. Сюда было переселено 24 тысячи воинов с семьями из Дамаска, Химса, Куфы, ал-Джазиры.

Город был разделен на кварталы (араб. кисм). В каждом квартале была возведена мечеть, названная по имени его жителей: Хазарская, Палестинская, Дамасская, Химская, Кайсарская, Джазирская, Мосульская. В 115 г.х./733–734 г. была построена пятничная (соборная) мечеть Масджид Джами (Джума-мечеть). Дербент становится важным международным торгово-ремесленным, культурным центром, крупнейшим городом Кавказа и крупнейшим портом на Каспии.

X – начало XII века – период наивысшего развития мусульманской культуры в Дербенте. Город находился в орбите активных духовных и интеллектуальных связей с мусульманским миром.

В городе функционировали многочисленные мечети, суфийские общины, меджлисы и обители, переписывались и создавались религиозные и исторические трактаты, возникали и приобретали известность мусульманские святыни и культовые места, которые посещали многочисленные паломники. Некоторые из них стали известны благодаря изысканиям Дербентской археологической экспедиции Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН.

В 2002–2004 гг. экспедицией было открыто и исследовано мусульманское культовое место, известное еще в XVIII–XIX вв. под названиями: Баб ал-Кийама (араб.), Кийамат-капы (тюрк.), Дар-и Кийамат (перс. ) — «Ворота Воскресения», «Ворота Судного дня».

В рукописи «Баб ал-абваб шу- хедалери» («Мученики-шахиды Баб ал-абваба») среди 50 шахидов XI – начала XII в., похороненных на кладбищах города, назван и Пир-Нал’банд, носивший титул «султан газиев Ворот Воскресения» (султан дарвазе-е кийамат газийан), т.е. он являлся предводителем отряда воинов-газиев, несших службу у объекта, который вновь был выявлен в наши дни археологами.

В апреле 2013 г. в Дербенте при прокладке инженерной коммуникации вдоль северной городской оборонительной стены VI в. в 600 м от главных ворот северной стены – Кырхлыр-капы (араб. Баб ал-джихад) был выявлен и частично поврежден археологический объект, расположенный на глубине 1,8–3,5 м.

Кроме остатков монументальной кладки были выявлены пять прямоугольных стел, поставленных в ряд вплотную друг к другу. Две из них (стела 4 – с надписью «Аллах»; стела 5 – без текста и орнамента) были вытащены при проведении земляных работ. Три других стелы имели врезные и рельефную арабские надписи почерком куфи. По палеографическим особенностям они датируются XI–XII вв. Надписи содержали религиозные, коранические (басмала, шахада) и благопожелательные тексты- формулы.

 

Стела 1 – надпись содержала 9 строк, выполнена в низком рельефе с выдержанными пропорциями и параметрами букв, слов и строк. Сохранность надписи затрудняла ее чтение. Читаемый текст:

(1) Во имя Аллаха
(2) милостивого, милосердного.
(3) Аллах …
(4) … он раб.
(5) царство …
(6) …могила его…
(7) … Мухаммад, –
(8) да благословит Аллах его
(9) и приветствует.

Стела 2 – однострочная надпись, выполненная геометрически выдержанным почерком с треугольными угловатыми окончаниями букв, придающими надписи изящный вид: «Аллах. Владычество принадлежит Аллаху».

Стела 3 имела в центре углубленную двойную прямоугольную рамку со стрельчатым верхом, в которую был помещен основной текст врезной надписи. Она была выполнена геометрическим угловатым куфи в 12 строк:

(1) Во имя
(2) Аллаха
(3) милостивого
(4) милосердного.
(5) Нет божества кроме Аллаха,
(6) Мухаммад – посланник
(7) Аллаха, да благословит Аллах
(8) его, Абу Бакра,
(9) затем ‘Умара, затем
(10) затем ‘Усмана, затем
(11) ‘Али – да будет милость
(12) Аллаха над ними.

Надпись представляет особый интерес в связи с упоминанием в ней имен четырех «праведных» халифов. Это первый такой случай среди памятников эпиграфики Дербента. Текст надписи содержит устойчивое выражение, использовавшееся в исламской традиции при перечислении имен «праведных» халифов.

Верх стрельчатого свода рамки памятника с обеих сторон обрамляла врезная надпись, которая трудно поддавалась однозначному чтению. Предлагаемый вариант: Фа-бисми ма‘ак(х)ум Аллах – «И во имя с вами (ними) Аллах».

Стела 4 имела на лицевой стороне художественно исполненное врезное условное изображение мечети в виде П-образного здания, верхние углы которого были украшены полупальметтами-антефиксами, с характерным возвышающимся куполом, который венчала трехлепестковая пальметта с полумесяцем, обращенным рогами верх. В основное поле «мечети» органично было вписано единственное слово, выполненное с элементами цветущего куфи – «Аллах».

Назначение обнаруженных стел с исламскими религиозными текстами было выяснено в результате проведенных летом 2014 г. раскопок на месте выявленных памятников эпиграфики.

В ходе работ был открыт монументальный ритуально-обрядовый комплекс с системой водоснабжения, связанный с религиозной жизнью средневекового города, а именно – отправлением погребальных обрядов при самом крупном и почитаемом местными мусульманами кладбище Кырхляр. Этот комплекс включал каменные и керамические водоводы, каменные водоотстойники, ванну, крупные бассейны-резервуары, сложенные из огромных, хорошо отесанных блоков, соединенные особым замковым способом, закрытый коллектор для сброса загрязненной воды из бассейнов. Вода сюда была проведена из родников ущелья, расположенного к северу и западу от цитадели Нарын-кала.

Рядом с бассейнами и водоводами была открыта площадка, сложенная из крупных отесанных каменных плит и представляющая собой остатки небольшого разрушенного сооружения, в котором, очевидно, располагалось помещение для ритуального очищения. Среди развала крупных обработанных каменных блоков от некогда возвышавшегося на этой площадке здания был выявлен каменный столбик– «алтарь», на одной грани которого, в верхней части, вырезано слово «Аллах».

Датировка комплекса определяется как стелами с надписями, так и археологическими находками. Это многочисленные обломки керамической посуды, которая относится к X – началу XIII в., и индивидуальные находки, в том числе фрагменты стеклянных браслетов, флакон для благовоний, бронзовое перекрестие ножа или сабли – типичных находок для этого времени.

Особый интерес представляют многочисленные находки медных монет – их было найдено 55 экз. Возможно, такое большое количество монет, найденных в пределах одного раскопа, объясняется культовым характером памятника, на котором монеты оставляли в качестве «приношений» и во исполнение сокровенных желаний и обета (араб. назр).

Основная масса их датируется второй половиной XII – началом XIII в. и представлена медными дирхемами ильдегезидского правителя Азербайджана, атабека Нусрат ад-Дина Абу Бакра (1191–1211), правителя Ахара Махмуда б. Пишкина (1211– 1226), маликов Баб ал-абваба (Дербента) Музаффара б. Мухаммада (1160-е гг.) и Бекбарса б. Музаффара (1170 – начало XIII в.). Эти находки указывают на начало XIII в. как на время прекращения функционирования данного комплекса, активно действовавшего в XI–XII вв. И ясно, что это было связано с монгольским вторжением и последующим опустошением Дербента.

В нумизматической коллекции были представлены также 2 омаййадских фельса рубежа VII– VIII вв. и 10 аббасидских фельсов второй половины VIII в., которые, возможно, фиксируют время возникновения и первый этап функционироания этого комплекса. Не исключено, что его возникновение было связано с огромной строительной деятельностью в городе при арабских наместниках, которые проводили значительные работы по благоустройству Дербента, в том числе и по строительству систем водоснабжения, которым придавалось особое значение.

Например, по данным нарративных источников хорошо известно о строительной деятельности и благоустройству Дербента в наместничестве Масламы (730-е гг.), а также при халифе Харун ар-Рашиде (786– 809).

Монументальный характер и конструктивные особенности выявленных строений, связанные с ними рядом стоящие стелы с религиозными текстами, многочисленные находки монет однозначно указывают на ритуально-обрядовое назначение комплекса. Можно заключить, что выявленный комплекс, связанный с системой водоснабжения, служил для совершения обрядов ритуального очищения (араб. ат-тахара) и омовения (араб. ал-вуду’ – частичное омовение тела; араб. ал-гусл – полное омовение), прежде всего, умерших.

Вероятно, покойник укладывался в возвышающемся над бассейнами-резервуарами маленькое помещение, на подготовленное специальное ложе, которое, по исламским нормам, устраивалось в центре отдельного закрытого помещения, используемого в ритуальных целях.

Обращает внимание местоположение комплекса. Он находился вне пределов городской застройки, т.е. вне средневекового шахристана, вдали от центральных ворот Баб ал-джихад (тюрк. Кырхляр- капы) северной городской стены, но рядом с ней. Вблизи этого ритуально-обрядового места располагалось обширное мусульманское кладбище.

Можно полагать, что выявленный комплекс, учитывая его местоположение, характер и связь с ритуалами омовения и очищения, имел непосредственное отношение к этому центральному кладбищу Баб ал-абваба, на котором в XI в. были погребены 40 мучеников-шахидов, могилы которых стали местом поклонения и дали название этому некрополю – тюрк. — Кырхляр, перс. — Чэхэл-танан.

Сакральный характер кладбища, возможно, возлагал дополнительную функциональную нагрузку на ритуальный комплекс: по практиковавшимся исламским нормам, если для прохода на обычное кладбище было достаточно прочитать суру ал-Фатиха, то на особо почитаемое, на котором расположены чтимые погребения, зийараты, молитвы предварялись обязательным омовением.

По материалам «Конгресса исламской археологии России и стран СНГ»