Александр Осипович Маковельский (1884-1969) был выдающимся ученым, поляком по происхождению. Родился он в городе Гродно, а скончался в Баку.

По профессии Маковельский был историком-философом. С 1946 года — член-корреспондент Академии наук СССР отдела истории и философии. В 1949 году он был избран академиком Академии наук Азербайджанской ССР. Его фундаментальные исследования были посвящены античной философии, логике и истории философии народов Ближнего Востока.

Отец будущего философа тоже когда-то пострадал как неблагонадежный. После участия в студенческих волнениях его исключили из Московского университета, и Иосиф Маковельский осел в провинциальном Гродно на должности бухгалтера.

Александр, будущий философ, с отличием окончил Гродненскую классическую гимназию и поступил на историко-филологический факультет Казанского университета. Родители ему не помогали, студент жил зарабатывая на жизнь частными уроками. На память о первых университетских годах у философа на всю жизнь остались болезнь легких и любовь к чеховским рассказам о таких же, как он, полуголодных студентах.

В 1904 году, будучи студентом 3-го курса, в столетие Казанского университета за работу «Оценка новых взглядов на драматический конфликт в трагедии Софокла «Антигона», он был награжден медалью. Тогда ему шел всего лишь двадцатый год. Финансовое положение постепенно выправилось. В 1908 году Маковельский уже преподавал философию и психологию на Высших женских курсах. Со временем он станет их директором. Тогда же, в 1908 году, гостя в имении дяди по матери, Маковельский встретил Ванду Залевскую. Осенью молодые люди обвенчались.

Первая мировая война застала Маковельского в Берлине, куда тот отправился работать с первоисточниками ранних греческих философов. Ученый слушал историческую речь кайзера Вильгельма, стоя в многотысячной толпе возбужденных немцев.

Академик потом не раз рассказывал эту историю в кругу семьи: «Кайзер вышел на балкон, повесил свою саблю на стене дворца и заявил, что она будет висеть там до тех пор, пока немцы не истребят последнего русского. Положение мое было более чем угрожающее».

Ученый быстро сориентировался, помчался на вокзал и успел на последний поезд, отвозивший домой граждан Российской империи. Маковельский на всю жизнь запомнил встречу двух эвакуационных поездов: из Германии в Россию и из России в Германию.

«Когда поезда поравнялись, обе стороны начали приветствовать друг друга. И наши, и немцы кричали друг другу «Ура!». Никакой ненависти у нас не было», – вспоминал ученый.

В доме Маковельского не особо жаловали царя Николая II, считая его виновником многих российских бед. Но в дальнейших революционных событиях ученый добровольного участия не принимал.

Внучка академика Ольга Южанина-Маковельская рассказывала: «Может, многим покажется странным, что дедушка не был членом Коммунистической партии. Ему неоднократно предлагали вступить в партию, но он всегда от предложения уклонялся. Когда он был молодым, то говорил, что еще не готов стать коммунистом, а когда состарился, отвечал, что уже поздно…. В молодости он считал большой трагедией установление советской власти в России. На то были определенные причины. Еще совсем молодым Маковельский был известен как исследователь философии. Еще в 1914 году вышел в свет первый том его фундаментального произведения «Досократики». Тогда ученому было всего тридцать лет. В 1915 году был издан второй том.»

Данное исследование стало грандиозным событием для научной общественности России и Европы. После издания каждого тома в печати появлялись многочисленные рецензии, мнения. Научные сообщества, ученые, философы с одобрительными отзывами и с большим удовольствием встретили публикации. В 1918 году труд Маковельского, точнее сказать обзор историко-критических источников «Досократовская философия», увидел свет в виде отдельной книги, а в 1919 году вышел из печати третий том работы «Досократики».

Как вспоминала Южанина-Маковельская, все это написано и издано в городе Казань в самый разгар гражданской войны.

«… Александр Осипович свою жизнь связал с наукой, и ему казалось, что советская власть поставит крест на культурных ценностях человечества. Эти мысли имели под собой почву. Карательные отряды рабоче-крестьянского правительства в те годы сгубили многих выдающихся деятелей науки. Дедушка впал в депрессию, хотел наложить на себя руки, но моя бабушка сумела отговорить его от этого шага…», — рассказывала она.

В 1920 году ученого пригласили на профессорскую должность сразу в несколько университетов: в Баку, Минск, Ташкент. Маковельский, посоветовавшись с женой, выбрал Баку, надеясь, что на берегу Каспия ни легочная болезнь, ни исторические перипетии не будут отвлекать от занятий философией. Выбор оказался верным. Столица провозглашенной Азербайджанской ССР стала для философа новой родиной. В Гродно он после этого ни разу не побывал: первое время – из-за возникших на пути государственных границ, на склоне лет – из-за болезни и слабости.

С 1920-го по 1960-й годы он преподавал в Бакинском университете, наряду с этим читал лекции в Политехническом и Педагогическом институтах, Институте повышения квалификации учителей, Институте народного образования, а также работал в Научно-исследовательском институте педагогики.

Профессор поселился на улице Лейтенанта Шмидта (позднее — Рашида Бейбутова). Квартиру выбирала жена с таким расчетом, чтобы и до работы было близко, и до Театра оперы и балета один квартал. Супруги ходили в театр едва ли не каждый вечер. Позже семья переехала в Дом науки на проспекте Нефтяников.

Маковельский исправно вставлял в свои работы положенные цитаты, но в партию так и не вступил. Много раз отказывался, ссылаясь, как тогда обычно делали, на свою неготовность. Дома же Маковельский всегда мудро избегал любых идеологических разговоров. Беспартийность не помешала ему в 1945 году занять пост директора Института философии Академии наук Азербайджанской ССР, а год спустя стать членкором АН СССР.

Когда первый секретарь ЦК компартии Азербайджана Мир Джафар Багиров записал во враги его любимого ученика Гейдара Гусейнова, 66-летний академик решил принять удар на себя. Формально Багиров ополчился на Гусейнова по причине политически неверной трактовки роли имама Шамиля в его книге «Из истории общественной и философской мысли в Азербайджане XIX века», вышедшей под редакцией Маковельского. Но, похоже, реальной причиной стало то, что философ получил за эту работу Сталинскую премию в обход первого секретаря. Такого неповиновения Багиров не прощал. И мужественный поступок академика не спас ученика. Гусейнова лишили премии, разгромили на собрании интеллигенции, выгнали отовсюду. Покинутый всеми, кроме нескольких самых близких людей, он уехал от семьи на дачу и там наложил на себя руки.

Досталось и Маковельскому. Особенно после того, как Багиров в газетной статье обозвал его подозрительным человеком, неизвестно откуда появившимся в Азербайджане. «Подозрительного человека» отстранили от работы в университете и в Институте философии. Впрочем, Маковельский к тому времени достиг такого веса в научных кругах, что ему были рады везде. Академик уехал читать лекции в Туркмению и вернулся уже к началу суда над Багировым. Это был единственный случай, когда над Маковельским всерьез сгустились тучи.

История зарубежной философии была тогда областью относительной свободы, особенно если основной научный интерес составляли древние греки. Достаточно было нескольких нужных ссылок на основоположников марксизма в предисловии – и можно спокойно заниматься делом. За досократиков Маковельский впервые взялся еще в юности и не оставлял этой темы в дальнейшем. Постепенно ученый расширял область своих историко-философских изысканий. Так, Маковельский одним из первых написал монографию о Низами и не раз потом возвращался к нему. Многие азербайджанские исследователи двигались по его стопам. Маковельский всегда искренне восхищался мыслителем из Гянджи, считал его уникальным энциклопедистом и крупным философом.

Еще одна область, в которой Маковельский был пионером, – научное исследование зороастрийских священных текстов. Несмотря на появление более современной литературы, его вышедшую в 1960 году «Авесту» не только студенты, но и серьезные исследователи читали спустя десятилетия.

Со временем Маковельский стал для Бакинского университета живой легендой. Говорят, что из самого неотесанного аспиранта он мог вырастить настоящего ученого. К концу жизни академик работал дома. Работоспособность этого старого и уже очень больного человека ставили молодым сотрудникам Академии наук в пример.

Маковельский продолжал работать до последнего дня. Его не стало 16 декабря 1969 года. Академик умер внезапно, легкой смертью от кровоизлияния в мозг. Маковельский хотел покоиться рядом с женой, но по постановлению ЦК его как выдающегося ученого похоронили на Аллее почетного захоронения.

По материалам статей портала Baku-Media, журнала «Литературный Азербайджан»