Наби Хазри (Наби Бабаев; 1924—2007) — азербайджанский поэт и прозаик, драматург, публицист, переводчик. Народный поэт Азербайджанской ССР (1984). Лауреат Государственной премии СССР (1973). Заслуженный деятель искусств (1979).

С юных лет Наби писал очень хорошие стихи, и когда ему было двадцать, на его творчество обратил внимание сам Самед Вургун, и по его настоянию Наби Бабаев в 1945 г. был принят в Союз писателей, причем не Азербайджанской ССР, а в Союз писателей Советского Союза.

В 1958 г. он взял себе псевдоним «Хазри». Причина — безмерная любовь к морю, к северному ветру, дарящему жителям Абшерона ароматы древнего Каспия.

За свою жизнь Наби Хазри выпустил большое количество сборников стихов, многие из которых вышли на русском языке. В 1973 г. за сборник «Море начинается с вершин» и новые стихи из книги «Стихи и поэмы» Наби Хазри был удостоен Государственной премии СССР. К тому времени он уже был лауреатом премии Ленинского комсомола, которую ему вручили в 1969 г. за поэмы «Сестра солнца» и «Два Хазара».

В 1984 г. Наби Хазри получил высокое звание народного поэта, но поистине народным он стал гораздо раньше, звание лишь подтвердило горячую любовь к нему сотен тысяч поклонников его удивительных, тонких, лиричных стихов.

В данном материале некоторые избранные стихи Н.Хазри о море, небе, любви…

В ожидании стиха

Не знаю, был я прав или не прав
когда в смятенье думал каждый день я,
что главного еще не написав,
последнее пишу стихотворенье.

Порой не спал я ночи напролет,
стараясь в строки превратить волненье…
Поэт обычно пишет, чем живет,
и тем живет, что пишет в те мгновенья.

Кончалась ночь, и с наступленьем дня
не мог я вновь осилить убежденья,
что никогда не осенит меня
то счастье, что зовется — вдохновенье!

Наверно, так сады во все года
в своем плодоношении осеннем
боятся, что быть может, никогда
не пережить им вновь поры цветенья.

Но снова ночью я не засыпал,
и вновь не мог сдержать сердцебиенья,
и вновь стихи последние писал,
как первое свое стихотворенье.

Шаг за шагом

Проходят годы —
Шаг за шагом, шаг за шагом,
Идут столетья —
Шаг за шагом, шаг за шагом,
Проходит солнце
По холмам и по оврагам,
И человек идет по свету —
Шаг за шагом.

Приходит утро —
Шаг за шагом, шаг за шагом,
И ночь уходит —
Шаг за шагом, шаг за шагом…
И где-то, где-то в тишине
Под лунным шаром
Стареет мать моя родная —
Шаг за шагом.

Воспоминанья —
Шаг за шагом, шаг за шагом,
Печаль и радость —
Шаг за шагом, шаг за шагом…
Любовь придет,
Пахнет весной и садом,
А ненависть за нею —
Шаг за шагом.

Идем по жизни —
Шаг за шагом, шаг за шагом,
Через ущелья,
Через горы —
Шаг за шагом.
И машет нам
Надежда синим флагом,
А наша молодость уходит
Шаг за шагом.

Проходят годы —
Шаг за шагом, шаг за шагом,
Идут столетья —
Шаг за шагом, шаг за шагом…
Проходит солнце
По холмам и по оврагам.
Как ни спеши,
А жизнь проходит —
Шаг за шагом.

Проси

Я бескорыстен в любви своей нежной,
Выпрошу каплю —
Море проси!
Чувство мое все щедрей и безбрежней,
Дашь мне ромашку —
Поле проси!
Дашь мне иголочку звездного света —
Небо высокое,
Солнце проси!
А за одно лишь мгновение это
Жизнь мою всю
Безраздельно проси!

Две холодные красоты

Весь мир
Затаился и замер…
Роса окропила цветы…
И луч серебристый
На мрамор
Неслышно упал с высоты.

Весь мир
Затаился и замер…
Луна горделиво глядит.
В лучах ее мертвенных
Мрамор
Холодным сияньем блестит.

Весь мир
Затаился и замер.
И слышит,
Обьят тишиной,
Как спорит
Кладбищенский мрамор
С холодной
И мертвой луной.

На двоих

Давай поделим мир на двоих —
Мы это можем вполне.
Пусть будет вершина в руках твоих,
А ущелье достанется мне.

Пусть рядом — следы наших ног и лет
На этой неделе. И в судьбе
Пусть мне достанется черный след,
А белый — пускай тебе.

Мы вмест всегда, где глаз и слеза.
На людях и наедине.
Пускай у тебя остаются глаза,
А слезы достанутся мне.

Мы дети года: весны и зимы.
Июля и декабря.
Пускай для меня — час холодной тьмы,
А солнечный час — для тебя.
Разделим веселье с тобой и грусть.
Мы — словно волна к волне.
Но море тебе достанется пусть,
А речка — достанется мне.
О, все разделить нам с тобой дано —
Мир яви и даже снов!
И только одно неделимо, одно:
Наша с тобою любовь!

Люди и песни

Мечты — это песни над миром,
Звучащие в душах людей,
И все, кто прощается с миром,
Прощаются с песней своей.
И новые люди родятся
И путь свой проходят земной…
А песни всегда золотятся,
Как след за падучей звездой.

Тропами воспоминаний

Вот и полжизни своей
Ты уже завершил…
Но жизнь как гора.
И кочуют твои мечтанья
От самых ущелий
До самых желанных вершина
Тропами воспоминаний.

Вновь станеь любая вершина
К тебе близка,
Бесследно пропавший родник
Возобновит журчанье,
И вновь заструится
Прозрачная песнь родника
Тропами воспоминаний.

Недостижимость поэзии
Вновь и вновь
Достигнешь ты
В горьких страданьях и ликованьи,
И явится вновь
Позабытая где-то любовь
Тропами воспоминаний.

Воспоминанья!
Благо что они есть,
Благо есть тропы их!
И в осеннее увяданье
Тебя непременно догонит
Весенняя весть
Тропами воспоминаний.

Месяцы, годы проходят
Как будто шутя.
И человек перевалит
Через снежные очертанья.
Но несколько жизней
Вместит он в одну,
Идя
Тропами воспоминаний.

Я думаю о море

В часы бессонницы ко мне
волну подкатывает море,
я засыпаю, и во снежные
волну подкатывает море.

Мне кажется: шумит прибой
и отступает, обозначив
не на земле свой след рябой,
а не моей груди горячей.

Я мирно сплю и спят луга,
в лесах деревья спят и птицы,
а море бьется в берега,
как может только сердце биться.

Обремененная бедой,
не выдает природа горя
и гордо сохраняет свой
покой за счет волненья моря.

И мы спокойствие хранить
умеем в час беды и боли
но мы не можем подчинить
сердцебиенья нашей воле.

Мне успокоить не дано
печали моря и волненье,
как успокоило б оно
мою тревогу и смятенье.

Я с ним делю свою беду,
и потому в минуты горя
я к морю наяву иду,
во сне ко мне приходит море.

Обидится

Коль не отломим от ветки цветка —
ветка на нас обидится!
Коль не взберемся под облака —
эйлаг на нас обидится!
Если на гору решим взойти,
свежей воды родниковой в пути
мы не напьемся из полной горсти —
родник на нас обидится!
Чинары шумят вдоль плетеных оград.
Коль не послушаем, что говорят,
чинары веселые. выстроясь в ряд, —
листва их на нас обидится!
В роще задумчивых ланей полно.
Если мы им, что смотрят умно,
слово не скажем, хотя бы одно, —
роща на нас обидится.
Гнутся под тяжестью яблок сады…
Если же мы не затратим труды,
чтоб саженец вырос, чтоб зрели плоды, —
земля на нас обидится!

Я видел
красоту чужих морей
и городов чужих.
но знаю я отныне —
один лишь зимний день
на родине моей
дороже сотен весен на чужбине

Вот что я сказал

У меня спросили:
«Вам нравится Париж?» —
«Очень, очень нравится!» —
вот что я сказал.
«А над сонной Сеной
утренняя тишь?» —
«Тоже очень нравится!» —
вот что я сказал.

Но хвалил я Сену,
а думал о Куре,
о Куре, чуть розовой
на утренней заре,
о рожке пастушеском
где-то на горе…
«Скоро буду дома!» —
я себе сказал.

Так свежо мне стало,
будто облака
лба коснулись тихо,
летя издалека,
где текут Кура-река
и Аракс-река.
«Облака, спасибо вам!» —
вот что я сказал.

«Реки детства дальнего,»
милые мои,
вы течете. реки,
у меня в крови!
Край родной, в чужом краю
меня благослови!
Где б я ни был — ты со мной!» —
вот что я сказал.

У тишины…

У тишины
Есть собственный язык.
У каждой ветки сломанной —
Свой крик.
У каждого осеннего листка —
Любовь своя,
раздумья и точка.

Прислушайся
к течению воды
И приглянись
к свечению звезды.
Нет, не случайно
шепчется вода!
Нет, не случайно
светится звезда!
Хотел бы я,
Чтоб каждый мне внимал,
Чтоб я эйлаги вам напоминал.
Чтоб горный ветер
И морской прибой
Я вам напоминал собой!

Я случаю природу.
Я молчу.
Я, как она,
правдивым быть хочу.
Оленем чутким
голову склоня,
Сама природа
смотрит на меня.

А девушка
Спускается к реке.
Ведро в ее веснушчатой руке.
И чья-то песня слышится вдали,
Как чистое дыхание земли.

Природа
В небе ты орлом паришь,
Ты голосами листьев говоришь.
Ты солнечна, могуча и чиста,
Но ты без человека —
Сирота!

Бабье лето

Солнечных лучей переплетенье,
Ощущенье вешнего тепла.
Выпадает такой денек осенний —
Кажется, что вновь весна пришла.

Зеленью в лугах горит отава,
Словно птичий свист, печаль легка.
Молода весенняя дубрава,
Вновь бутоны вспухли у цветка

И опять поется без печали,
Журавлиный клин плывет назад.
Но снега на дальнем перевале:
«Жди зимы», — тихонько говорят.

Так и человек… Он гордый, нежный
Он проходит жизнь за пядью пядь…
Вдруг под старость день придет мятежный,
Кажется, что молод он опять.

Снова он цветет подобно лугу,
И опять легка ему беда.
Снова тянет руки к югу, к югу
И влюблет, как в юные года.

И опять поется без печали,
Журавли назад к нему летят…
Но снега, что кудри увенчали:
«Жди зимы», — тихонько говорят.

Когда журавли возвращаются

Весна, пробужденье земли…
Ах, сердце дождям не внемли,
Когда журавли возвращаются.
Что слышишь ты в этом «курлы»,
Когда журавли возвращаются?

Весна — пробужденье реки.
И в жилах поют родники,
Когда журавли возвращаются.
И вспархивают лепестки,
Когда журавли возвращаются.

И мак запылал на горе,
Нарцисс улыбнулся заре.
Когда журавли возвращаются.
Родник, как хрусталь в серебре,
Когда журавли возвращаются.

И вновь о конце бытия
Невольно подумаю я,
Когда журавли возвращаются.
Очнусь я, как воды ручья,
Когда журавли возвращаются.
Вернусь я — не надо отчаиваться!

Увидимся под чинарой

Я передумал о тебе так много.
Я вслед тебе глядел, грустя тайком,
когда ты шла одна своей дорогой,
как будто я с тобою не знаком.

О девушка с веселыми глазами!
Приди к чинаре нынче дотемна.
Там так красив родник между камнями,
в нем по ночам купается луна.

Иль мало в сердце юности и жара,
иль сплетен ты боишься — не пойму!
Родник собою занят, а чинара
такой секрет не выдаст никому.

Повстречалась девушка

Повстречалась девушка с бедой,
так неосторожно поступила,
к роднику ходила за водой
и кувшин нечаянно разбила.
И над ним, нечаянно разбитым,
плакала от горя и обиды,
Не понять ей горечи моей,
потому что девушка забыла,
что когда-то подарил я ей
сердце, а она его разбила.
А разбив, хотя бы и не во сне,
ни одной слезинки обо мне.
Это, видно, так уж повелось,
плачут, если вещи разбивают.
А людей, без горечи и слез,
разлюбив, спокойно забывают.

Море, небо и любовь

— Дарю тебе я море в час разлуки! —
Я говорю
А ты глядишь в зарю
И говоришь,
к ней простирая руки:
— Вот небо — я тебе его дарю! —
И мы с тобой прощаемся.
О дай же
Коснуться только неба — и прости…
От моря удаляемся все дальше.
О, как с собою море унести!
Его я подарил тебе, чтоб снова
К нему прийти, вернуться еще раз.
Чтоб ты, не говоря ему ни слова,
Могла бы улыбнуться еще раз.

У берега воды не убывает,
И так легко взобраться на него.
Но берегов у неба не бывает —
О, как же мне добраться до него!

Уйдя своей дорогой от меня,
Ты в дар дала мне своды без предела,
Не оттого ли просто,
что хотела,
Как небо, быть далекой от меня?

***

Я море, а любовь моя — как ранний
Рассветный час, и в отблесках его
Идет прибой
моих воспоминаний
На светлый берег сердца твоего.
Сумей услышать гул его дыханья,
Вглядись в его тревожные глаза.
О мой прибой —
мои воспоминанья,
Где вперемешку ветер и гроза!
Легко одолевая расстоянья,
Неудержимо катится прибой.
О мой прибой —
мои воспоминанья,
Бегущие бессонно за тобой!

***

В твой сон войду неслышными шагами
и буду тих, как море
Я всю тебя осыплю жемчугами —
добуду их, как море.
Приду к тебе рассветною порою,
приду слепя, как море,
И жадно поцелуями покрою
я всю тебя, как море.
Я имя напишу твое на море
и расцвечу, как море.
А если отвернешься, мне не горе —
я замолчу, как море,
я замолчу, как море.

***

Иди ко мне рассветными часами,
Или с вечерней тенью приходи
С ночными и с дневными небесами,
Подобно сновиденью, приходи.
Порывом ветра, яростным кипеньем
Весенних гроз —
иди ко мне, иди!
По звездам, как по каменным ступеням,
По Млечному Пути
ко мне иди!

На черноте бездонной мирозданья,
В глухой, непроницаемой тиши,
Часы и место нашего свиданья
Мне молнией однажды напиши.

Как море с этой вечной вышиною —
Слилась моя судьба с твоей судьбой.
Пока есть небо — быть тебе со мною.
Пока есть море — буду я с тобой.

Кто полюбил соседку

С ней в тесном переулке он
встречался на рассвете.
Им улыбались из окон
загадочно соседи.

Он раньше краснощеким был, —
он с каждым днем бледнее.
Ведь кто соседку полюбил,
тому в сто раз труднее.

Стоит напротив сада сад,
и дом напротив дома.
А он ночей не спит подряд,
глаз не коснется дрема.

Как будто все слова забыл,
молчит встречаясь с нею.
Ведь кто соседку полюбил,
тому в сто раз труднее.

С рассвета выбегает в сад,
девчонка-непоседа,
но даже и не бросит взгляд
на грустного соседа.

Вот сад, веранда — только шаг,
и ты уж рядом с милой…
Парнишка рассуждает так,
угрюмый и унылый:

— Измучен я, нет больше сил,
я с нею и не с нею… —
Да, кто соседку полюбил,
тому в сто раз труднее.

Гекгель спит

Гекгель
прости меня за дерзость взгляда…
Гекгель,
к тебе приблизиться позволь!
Спокойно,
целомудренно и свято,
как девушка
спит озеро Гекгель.

На косы ее
темный лес похож.
Роса сверкает на травинках,
будто неслышно оборвались ее бусы,
и бусинок теперь не соберешь!
Сон озера,
задумчивый и цельный,
на всю окрестность
излучает свет.
И ветер здесь особый,
колыбельный, —
и равной колыбельной в мире нет!

Такой старинной веют стариною
тягучие напевы ветерка…
Вы, облака,
плывите стороною,
дочь гор
не разбудите облака.
Меняются события
и даты,
но мы храним ее —
не оттого ль
спокойно, целомудренно и свято,
как девушка,
спит озеро Гекгель.

Горизонты

«Какое может быть веселье на чужбине? Никто не понимает чужака.» — Физули

Окровавленный
багдадский горизонт.
Он пылает и дымится,
точно рана.

Я чужой здесь, и тоска меня грызет
по цветущим небесам Азербайджана.
Я ушел от этих слез и нищеты
неприкаянный,
с котомкой за плечами.
Я достигну заколдованной черты,
за которой нет ни горя,
ни печали…
Может, вздумала шутить
со мной судьба?
Может, пот залил глаза
и плохо вижу?
Я ладонью вытираю пот со лба, —
нет, желанный горизонт
ничуть не ближе!

Вечный странник на дорогах бытия,
я к мечте своей стремился одержимо.
Ты прекрасна — спору нет, —
мечта моя!
Только ты, как горизонт,
недостижима.

В долгих странствиях
мой волос поредел,
истомились и душа моя и тело.
Есть предел терпенью.
Жизни есть предел.
Лишь мечте моей,
как прежде, нет предела…