И.Юсифоглу

17 ноября 1988 года на площади Ленина (площадь Свободы) в Баку начались первые массовые митинги протеста против политики центральных властей Советского Союза. Демонстранты были обеспокоены начавшимся нагорно-карабахским конфликтом и притоком беженцев, впервые прозвучали призывы к выходу Азербайджана из состава СССР.

События 17 ноября в Азербайджане стали переломными в судьбе как СССР, так и людей, населявших эту страну.

О тех событиях можно составить впечатление по противоречивым газетным публикациям той поры, а можно — по подробным рассказам азербайджанских политиков. Однако если первые источники грешили идеологической ангажированностью, то вторые — часто необоснованным выпячиванием собственного влияния на ситуацию в те дни.

Любое политическое событие имеет своих героев и антигероев. Между этими полюсами располагаются те, кому удалось избежать преломления в фокусе печатных и электронных СМИ. Как правило, эти невидимые участники и оказываются истинными героями.

С 17 ноября по 4 декабря 1988 года на площади Азадлыг дежурили воины-афганцы. Выполняли «миротворческую миссию», как они сами говорили. К итогам операции «афганцы» относят то, что в день ввода в Баку советских войск удалось избежать кровопролития. Удалось избежать того, что случилось через год, 9 апреля 1989 года в Тбилиси.

Ниже — воспоминания воина-афганца Рауфа Раджабова о событиях тех дней.

Началось все стихийно. Никто не может сказать, что он был организатором этих событий. Это был стихийный взрыв энергии, который захлестнул сотни тысяч.

На тот момент в Азербайджане действовал Совет воинов-интернационалистов общественная организация неформального характера — не было ни структуры, ни регистрации. Но совет действовал при ЦК ВЛКСМ Азербайджана. В совет входило 10 человек. Разные люди, с разными амбициями, разными взглядами.

В тот день, когда начались события, встал вопрос: какова будет роль в этих событиях воинов-афганцев? Мы решили звонить ребятам-афганцам и вызывать всех в штаб совета. К утру 17-го мы собрали около 80 человек. А в городе воинов-афганцев было около 1500 человек. Тогда в Совете воинов-интернационалистов мы были все равны. Перед нами стояла одна задача — защитить людей, не допустить хаоса, паники, провокаций.

Мы с одним коллегой пошли на площадь Азадлыг. Мы предложили находившимся на площади «афганцам» собраться перед гостиницей «Интурист». Организовали группу, переодели в здании спорткомплекса «Динамо» в военную форму. Кстати, форму доставали кто как мог. Надели свои ордена и медали, затем взяв в руки флаг АДР двинулись к площади Азадлыг. Флаг держал член совета Фарман Мамедов, я командовал отрядом. При виде нашей группы люди на площади расступались. Хотя мы были песчинкой — там было около полумиллиона человек. Мы взяли под охрану трибуну, площадь по ориентирам. И с этого момента началось выполнение миротворческой задачи «афганцев».

Мы стремились не допустить кровопролития на этнической почве и не дать возможности для действий провокаторов. До 23 ноября, ввода войск в Баку, мы смогли пресечь на площади десятки провокаций. Людей призывали жечь машины, устраивать погромы. Звучали даже требования, прекратить работу метрополитена, чтобы автобусы выходили на маршрут только один раз. Хотя люди приходили днем на площадь, а вечером возвращались домой.

На Азадлыг ночами оставались не более 50-60 тысяч человек. Жгли костры и грелись. Были на площади поэты, артисты. Халил Рза, Микаил Мирза часто читали у костров стихи. Начальником горотдела милиции Баку в то время был Фатулла Гусейнов. Надо отдать должное, милиция всячески старалась нам помочь — ей люди не доверяли и практически вопросы безопасности решали мы.

К 22 числу «афганцев» на площади было около 500. К тому дню площадь уже была оцеплена. Все наши люди были выставлены по периметру площади. Мы стояли в военной форме, с белыми повязками на рукавах. На них было написано «АДР».

Ночью 22-го милиция сообщила нам, что в город входят войска — несколько бригад, у них задача очистить площадь. К этому моменту на площади было до 100 тысяч человек. Милиция получила команду оставить все свои посты и уйти с площади, но они предложили нам свою помощь. Но и мы понимали, что они должны выполнить приказ, и попросили только несколько мегафонов и машин. Надо сказать, что благодаря Фатулле Гусейнову эту помощь от милиции мы получили.

Мы выслали ребят с мегафонами в трех направлениях: Баилов, аэропорт и к площади 11-й Красной армии («20 Января»). Они должны были войти в контакт с уже входившими в город войсковыми подразделениями. А входили в город ДШБР — десантно-штурмовые бригады специального назначения.

К нашему счастью, все эти части были только-только выведены из Афганистана Тогда шел вывод советских войск из Афганистана, я, например, вернулся в июле 1988-го. В этих ДШБР все были из Афганистана, не только офицеры, но весь личный состав. Естественно, это помогло нам войти с ними в контакт. Мы переговорили с командованием этих частей. Они в свою очередь — со своим командованием из Южной ставки (она располагалась в Баку).

В результате переговоров было принято компромиссное и правильное решение, что войска войдут на площадь не в час-два ночи. Хотя мы к этому тоже подготовились. Мы решили, что если не сумеем договориться с десантниками, то засыпем песок по всему периметру площади Азадлыг. Потом оттянем народ на 500 метров, обложим границы площади колесами автомашин, обольем бензином и подожжем. Хотели сделать защитную преграду из огня чтобы не дать войскам войти на площадь ночью. Это привело бы к многочисленным жертвам, даже большим, чем 20 января 1990 года.

Это был кошмар, когда мы увидели, что люди стоят. Они не уходили. 50-60 тысяч человек не поддавались ни на какие уговоры. Было понятно, что вводом войск дело не ограничится. Войска должны были выполнить свой приказ. И 20 января 1990 года, мы, «афганцы», были уверены, что сила будет применена.

Войска вошли на площадь после восхода солнца, в 7 утра. Это дало возможность поговорить с народом, не допустить паники. Но ситуация осложнялась тем, что ни один из тех, кто был лидером площади, на Азадлыг к моменту ввода войск в Баку не остался. Халил Рза и некоторые другие поэты остались. А из политиков никого уже не было. Кстати, потом, когда все утряслось, они снова появились на площади.

Но 50-60 тысяч не ушли, заявив, что будут стоять до конца. Поэтому решили остаться до конца и мы. Нам удалось договориться с войсками. Во все дула оружий: автоматы, пулеметы, дула БСП, БТР были вложены гвоздики. Мы хотели показать, что эти пулеметы, автоматы не будут стрелять. После 23 ноября, установки воинов-афганцев выполнялись беспрекословно.

Но началась деградация совета воинов-интернационалистов. С нами начало входить в контакт командование войсковых частей — первый замминистра внутренних дел СССР генерал-полковник Трушин. Первым с ним в Доме правительства встретился я. На все уговоры, призывы, угрозы, вывести «черносотенные бригады» — он так называл «афганцев» — я отвечал, что мы не черносотенцы, и делаем интернациональную гуманитарную работу.

Я сказал, что «мы будем стоять на площади, пока там стоят люди». Когда никого не останется, мы уйдем. Для нас главное — сдержать людей и не дать возможность, чтобы недовольство выплеснулось в город. Но потом начались переговоры с другими членами Совета уже в горотделе милиции. Из 10 человек, входивших в Совет, один получит потом квартиру, другой — статус депутата Верховного совета, одного возьмут в милицию, другой станет замдиректора завода. Обрабатывали и лидеров площади.

4 декабря мы, воины-интернационалисты, ушли с площади. На тот момент на Азадлыг оставалось несколько сотен человек — 500-600 максимум. Мы оставили площадь, потому что там пошли уже совершенно другие игры. Например, сбор денег. Это были миллионы рублей.

То же самое повторилось и в ходе январских событий 1990 года. Тогда тоже создавались различные финансовые фонды. И тоже никто не знает, куда уходили средства. События показали, что лидеры, как правило, оставляют людей один на один с опасностью. В ночь с 22 на 23 ноября лидеры должны были быть на площади, потому что это они призывали людей…

Из архивов газеты ЭХО