В 1808 году в семье потомственного талышского чобана (пастуха) Багира Эйваз оглы Совзюалиева родился сын. По установившейся традиции, мальчик получил в наследство фамилию по имени деда Эйваза, который прославился в горах Талыша тем, что прожил 120 лет.

Вообще, в роду Эйвазовых 100-летний возраст не был редкостью. Бабушка Махмуда Эйвазова по отцу прожила без малого 130 лет, а бабушка по матери еще больше— 140 лет. Мать М.Эйвазова — Агабаны — прожила около 150 лет.

В давние времена путь в село был нелегким — даже в погожую погоду на дальних подступах к Пирассуре приходилось пересаживаться с машины на коня. Несколько километров пути проходило по узкой горной тропе, на которой легко оступиться и сорваться в пропасть. Со временем, благодаря Эйвазову, село стало широко известно по всей стране, и даже за ее пределами.

Высокогорные села Лерикского района в далекие времена были летними “домами” чобанов. На альпийских эйлагах в летние месяцы паслись отары овец. Жильем чобанов были войлочные алачыги-кибитки, в которых ютились и их семьи. Осенью чобаны спускали отары с гор в низовья Куры и Араза, где скот находился всю зиму. На одном из таких кочевьев родился и Махмуд Эйвазов (1808-1960).

Эйвазов вырос на коне, так как с грудного возраста, крепко привязанный к спине матери, совершал дальние переходы с пастбища на пастбище.

Взрослые Эйвазовы чобанили у богатейшего в горах Талыша хана. Ханы не отличались особой терпимостью к беднякам. В памяти народа долго оставались воспоминания о том, что жизнь горцев целиком зависела от прихотей ханов. Это испытал на себе и Махмуд Эйвазов. Живой свидетель далекого прошлого, он не любил вспоминать о временах ханского произвола, но для того, чтобы молодежь больше ценила свою жизнь, мудрый старик рассказывал юношам, девушкам и школьной детворе о жизни дореволюционного села.

От хана в свое время досталось и Эйвазову. Рассказывали, что юношей он дерзнул полюбить дочь хана. Но она была уже с колыбели сосватана за сына другого хана. Девушка отвечала взаимностью чобану и готова была стать его женой. Но так получилось, что молодой хан-жених однажды застал влюбленных на эйлаге. Между Махмудом Эйвазовым и ханом возникла ссора. Разозленный хан пытался убить молодого чобана. Получилось так, что когда хан пытался столкнуть Махмуда в пропасть, он сам оступился и упал в бездну.

После этой истории, Эйвазов должен был прятаться в горах и лесах от преследования хана-отца. Сколько продолжалось бы это изгнание — неизвестно, но вскоре друзья сообщили Махмуду, что весь Азербайджан по эту сторону Араза присоединился к северному соседу, что хан со своими слугами бежали. Земляки не сразу узнали молодого чобана-изгнанника — так он сильно изменился за короткий срок.

Эйвазов позднее вспоминал: «В моих волосах появилась седина и это тогда, когда со щек еще не сходит румянец юности. Но я жизнелюбец, люблю труд, как воздух наших гор, как моих детей и внуков. И это помогло мне быстро оправиться от первого удара в жизни.»

Люди из рода Эйвазовых имели стоянку, где в глинобитных лачугах и в землянках немощные старики, женщины и дети укрывались от зимних стуж. Недалеко от этого места Эйвазов нашел родник с необычайно прозрачной и холодной водой. Жилища горцев «подтянулись» к этому роднику. Темные горцы считали свое новое село местом, освященным пребыванием там некогда создателей родников и чудесной природы. Так появилось село Пирассура.

Шли годы. Махмуд Эйвазов уже обзавелся семьей, положив начало целой династии животноводов и землепашцев. Ему пророчили такую же долгую жизнь, как жизнь матери и деда. Любимец села лукаво улыбался и говорил землякам, что постарается прожить дольше своих предков.

Эйвазов говорил: «Человек не чета… вороне или черепахе, а вот они живут по 100 и больше лет, человек же лишь изредка дотягивает до такого возраста.»

Когда же его спрашивали в чем секрет долгой жизни, он отвечал коротко: «Мой секрет — труд. Мудрые люди учат, что труд создает человека. Но человека с долгой жизнью создает не просто труд, а труд такой, когда мускулистые руки сами тянутся к работе, когда голова и сердце не обременяются трудом, а являются для человека верными друзьями, товарищами, когда труд имеет цель, когда родной сестрой труда является благоразумный отдых.»

Как ни крепился Эйвазов, но когда за плечами было сто лет жизни, он уже не в силах был бороться с вечной нуждой. Надо было прокормить многочисленную семью, сводить концы с концами в хозяйстве. Неистощимая вера в лучшее будущее, вера в торжество справедливости помогала старому горцу зарабатывать хлеб насущный для детей. А их у него было немало.

Все чаще и чаще старик задумывался над тем, что век жизни, отданный труду, так и не принес ему обеспеченной старости. Но у него выработалась привычка каждое утро что-то делать в саду или на лугу, в огороде или на поле, и старик превратил труд в ежедневную необходимость.

Когда до Лерика дошла новость об установлении советской власти в Азербайджане, Махмуду Эйвазову было уже за 100 лет. Как человек с трудом сводивший концы с концами, Эйвазов с радостью встретил установление советской власти в стране.

Он вспоминал: «Я долго и упорно сопротивлялся старости. Но она обступила меня со всех сторон. Поверьте мне, что старость — это не только долгие годы жизни. Старость — это, прежде всего, человек, лишенный возможности трудиться, приносить людям пользу. Вот о какой старости я говорю. Мой закаленный организм был хорошим союзником в схватках с наступающим одряхлением. Но я все же полон уверенности, что не только здоровое тело было мне подмогой. Главное — горячая вера в светлое будущее трудового народа. Когда мне было осо¬бенно тяжело и больно, я думал о том, что жизнь трудна не только для чобана. Я верил, что наступит день, когда люди труда объединят свои силы, разорвут цепи рабства, и яркий свет зажжется над Талышем…»

При советской власти Эйвазов продолжал трудиться, но уже для себя, для своей большой семьи. Ханов и беков больше не было. Крестьяне-бедняки стали объединяться в свои комитеты. В горах заговорили о том, что в России, на Украине, в степях Азербайджана создают коллективные хозяйства по совместной обработке земли и разведению скота.

Следуя старой традиции горцев обращаться за советом к аксаккалам (старейшинам), чобаны села пришли к Махмуду Эйвазову. Они не застали старика врасплох своими расспросами о том, что такое колхоз. Почтенный старик уже знал о колхозах, да и сам давно подумывал о том, чтобы объединить земляков в единое хозяйство…

Весной 1932 года в саду у Эйвазовых собралось много чобанов, хлеборобов, доярок… На собрании присутствовал представитель из райцентра. Он обещал поддержку горному колхозу. Это воодушевило пирассуринцев. Горцы смотрели, как Махмуд Эйвазов подошел к столу вместе со своими сыновьями Ашуром, Екми, Багиром и другими и первым поставил на листе бумаги свою подпись. Это был первый колхозник в горах Талыша. За ним поставили свои подписи его сыновья, дочери, внуки и внучки. Колхозу дали имя «Комсомол».

Общественное хозяйство в селе Пирассура стало примером для всех бедняков в Лерикском районе. Колхозы стали создаваться и в других селах. Колхозная жизнь многое изменила в горах. Большая часть крестьян занималась животноводством, но горцам полюбился и труд на полях. Начали выращивать пшеницу, кукурузу, овощи. Это значило, что уже не все горцы кочевали. Оседлая жизнь заставляла больше внимания уделять благоустройству сел, своих жилищ. Появились каменные здания школ, клубов, библиотек, детских учреждений.

Вместе с зажиточностью в дома горцев вошла культура. С каждым годом все больше юношей и девушек спускались с гор, покидая родные села. Они держали путь в Москву, Баку, Гянджу, Ленкорань, Губу, чтобы стать учителями, агрономами, врачами, фельдшерами, партийными работниками… В селах Лерика появились люди с профессиями, о которых раньше горцы и не слышали: ветеринарный врач, зоотехник, агроном, электромонтер, радист, воспитательница…

Лерик превращался в одий из крупных районов-поставщиков продуктов животноводства, в район высокогорного зерноводства, в район многоотраслевых колхозов.

Когда дела колхозные пошли в гору и имелась возможность дать «аксаккалам» пенсию, Эйвазов отверг такую помощь. Он сказал, что пока есть силы, надо работать. Эйвазов вспоминал, что он еще совсем маленьким мальчиком стал помощником отцу. А став юношей, он вооружился длинной и крепкой чобаньей палкой и совершал дальние переходы с пастбища на пастбище. Чобан не знал, что такое кровля дома. Чаще всего встречал он ночь под открытым небом, находя защиту от буранов, ливней и молний за скалами и под могучими деревьями.

Чтобы выходить победителем в схватках с силами природы и хищниками, чтобы не поддаться болезням и другим бедам, приходилось закалять организм.

Долгое время Эйвазов не знал, что такое мягкая постель, предпочитая спать на бурке или на паласе. Сон на открытом воздухе стал второй привычкой. Юный Эйвазов часто совершал прогулки по горам. Он забирался глубоко в лесные чащи, находил целебные травы, из которых готовил напитки, и сохранял эту привычку и в старости.

Эйвазов, познавший многое в жизни, постоянно напоминал молодежи о том, чтобы она не поддавалась лени, ибо нет ничего гибельнее для человека, как состояние неподвижности и отсутствие желания трудиться.

Эйвазова знали не только как опытного чобана, но и как мастера высоких урожаев зерна, садовода, умельца на все руки. Например он первым в горах начал выращивать картофель.

Эйвазов по этому поводу вспоминал: «Мне было около 100 лет, когда я решил продать единственную в моем доме клячу, чтобы заплатить долг местному богачу. Кляча была в таком состоянии, что я даже не взял пустой хурджин — каждый лишний фунт груза был обременителен для несчастной. Глядя на нее, казалось, что даже хвост был для нее в тягость. В общем, кое-как добрались до Ленкорани, но на базаре никто не пожелал стать «счастливым» обладателем моей клячи. У меня было несколько грошей. Но, что купишь на них? А возвращаться домой с пустыми руками нехорошо. Что делать? Увидел я, что продают семенной картофель. А картофель в наших горах был большой редкостью, так как мы его не выращивали и привозили из Ленкорани. Купил я немного картофеля, задумал посадить его на своем участке. Но дома жена взяла несколько картофелин и положила в огонь. Я уже подготовил участок земли для посадки и вдруг вижу, что моя старуха с сияющим лицом извлекает из огня испеченный картофель и протягивает мне… Я как сумасшедший бросаюсь к огню и выгребаю картофель, но… поджаренные клубни можно было только съесть с аппетитом, а для сева они уже погибли. Хорошо, что старуха немного оставила в мешке картофеля, и я быстро посадил его в землю. Урожай получил неплохой. С тех пор картофель широко зашагал по Талышу.»

В годы Великой Отечественной войны, Эйвазов возглавил бригаду хлеборобов. Как позднее вспоминали жители Лерика, «эйвазовские урожаи» были самыми высокими в районе. Труд Эйвазова был отмечен правительственной медалью, а его портреты появились в газетах.

До последних своих дней М.Эйвазов работал садовником, а также колхозным сторожем. Он также был почетным председателем правления колхоза, а также депутатом сельского совета. Рассказывали, что Эйвазов всегда гордился, что по возрасту он был старейшим народным депутатом в стране.

В 1955 г. в труднодоступное, высокогорное село Пирассуру было решено впервые поставить тракторы и другую технику МТС. Тракторы в горах… это значило, что на плато и в ущельях углубится пахотный слой, облегчится труд полеводов. Эйвазов первым встретил трактористов. Рано утром он спустился на дальнюю окраину села и первым пожал руки механизаторам, поднявшимся в горы с побережья Южного Каспия.

Задолго до того, как Эйвазов (тогда член сельхозартели «Комсомол») летом 1955 г. впервые спустился с высот Талыша и приехал в Москву, на всесоюзную выставку, его имя уже пользовалось известностью по всей стране.

После пребывания в Москве, известность азербайджанца-долгожителя стала всенародной. Достаточно отметить, что интерес к нему в советское время проявляли люди разных национальностей, возрастов и профессий. Об интересе к уроженцу Лерика ярко свидетельствовал и поток писем из различных уголков СССР и из-за границы в адрес одного из старейших жителей страны.

По материалам книги Н.Паниева, М.Мусаева