О.Буланова

Так исторически сложилось, что у азербайджанского народа с незапамятных времен очень сильны спортивные традиции. Пожалуй, наиболее ярко это заметно на примере легендарного борца, пехлевана Сали Сулеймана, которым азербайджанцы могут гордиться до сих пор, хотя и родился он в 1879 году.

Этот уникальный человек с яркой внешностью, с усами, как у кайзера Вильгейма, выходил на цирковой борцовский ковер вплоть до 70-летнего возраста и закончил борцовскую карьеру в середине 1950-х г., но и тогда не бросил спорт, просто перестал активно выступать. Он считался самым опасным и трудным противником для самых именитых спортсменов всего мира и пользовался огромной популярностью среди борцов-профессионалов.

А начиналась его спортивная судьба в Дагестане. Родился и вырос Магомед-Мама Махтулаев (Мама-Кочап Мухталиев) в бедной, всегда полуголодной азербайджанской семье Махтулая из Телетля и Анады из Нижнего Казанища Буйнакского района. Мама (с ударением на последний слог) с детских лет изумлял односельчан отвагой и недюжинной силой. Его богатырские поступки породили у односельчан и всех дагестанцев многочисленные предания и легенды. Эти легенды касаются, кстати, и его происхождения — всякий дагестанский народ был готов объявить его своим.

Родился Мама в маленьком городке Темир-хан-шуре. Тогда этот городок был заселен самыми разными народами, в его разноязыких кварталах, в одном из которых ближе к концу XIX в. проживала многодетная семья Мухталиевых, преобладают чистокровные азербайджанцы. И еще в 1957 г. заслуженному журналисту Азербайджана Акшину Кязимзаде он рассказал о своем происхождении.

С подросткового возраста Мама был на подхвате у мясника, и парнишке очень нравилось не только перетаскивать с утра до позднего вечера тяжеленные говяжьи туши, но и ходить вечерами в цирк, гастролировавший в Темир-хан-шуре.

Он прямо-таки рвался на арену, особенно когда арбитр, сняв картуз и картинно прижимая его к груди, громогласно обращался к публике, предлагая всем желающим помериться силами с кем-нибудь из борцов. Мама чувствовал каким-то интуитивным образом, что сможет одолеть и того, который в красном, и другого, с синим мохнатым полотенцем на втянутой в плечи шее. Более того, даже того великана в черной маске, стоявшего, подбоченившись, чуть поодаль от остальных, он, если поднатужится, тоже сумеет повергнуть.

Но Мама сдерживался и, стиснув зубы, обуздывал свои порывы, только и позволяя себе мысленно представлять, как выбегает он на ковер, как мгновенно заковывает соперника в свои железные объятия, преодолевая страшное сопротивление, отрывает его от ковра и, совершив с этим неподъемным грузом пару раз поворот вокруг собственной оси, неимоверным усилием воли поднимает над головой и швыряет оземь…

И публика — от нищей галерки, где тише мыши пристроились зайцами проникшие на представление друзья-однокашники, и до усыпанных сверкающими в лучах юпитеров каменьями на пальцах богатеев приходит в экстаз. И крики «Бис! Бис! Браво! Гип-гип ура!» в его честь долго сотрясают округу…

Считается, что впервые нога Мамы Мухталиева ступила на борцовское ристалище в Баку. Тому есть документальные подтверждения. Но еще Акшин Кязимзаде усомнился, что это был именно дебют. Скорее всего гастроль. Ему не верилось, что в Темир-хан-шуре он ни разу не попробовал себя на ковре. Тогда откуда взялись те отточенные броски, которыми он блеснул, да не просто блеснул, а поразил на бакинском дебюте?!

Кто ищет, тот всегда найдет. И А.Кязимзаде попались однажды на глаза дневники некоего полковника царской армии по имени Хан-Гусейн, который во главе им же сформированного 2-го Дагестанского конного полка воевал у стен Порт-Артура в русско-японскую войну 1904-1905 гг., где, кстати, завязал дружеские отношения с генералами-единоверцами Шихлинским и Мехмандаровым.

В своих мемуарах этот доблестный офицер вспоминает о добром молодце, взявшем себе в качестве пехлеванского псевдонима имя турецкого султана XVI в. Сулеймана I Кануни, в европейской литературе известного как Сулейман Великолепный, а в литературе восточной — как Сулейман Непобедимый, при котором Османская империя достигла небывалого политического и военного могущества, завоевав Венгерское королевство, Закавказье, Месопотамию, Аравию, Алжир и т.д. Именно под этим именем пехлеван и начал делать карьеру, которая, по воспоминаниям офицера, обещает стать фантастической.

Затем А.Кязимзаде встретился с профессором Шукюром Гасановым, основоположником и несомненным создателем первого в мире курорта в центре огромного промышленного города — бакинской Зоны здоровья в Губернаторском саду, которая при нем снискала планетарную известность и славу благодаря им лично внедренным методам нетрадиционного лечения и продления творческого долголетия, но после его кончины захирела, а затем и вовсе была снесена.

Шукюр Гасанов, в прошлом сам борец, говорил дословно следующее: «Первую свою гастроль Сали Сулейман, с которым меня связывали десятилетия дружеских отношений, дал именно в Баку, и было это в театре-цирке Васильева-Вятского, где в постановке специально для этого выписанного из Германии Карла Краузе, достаточно известного в научном мире физика, чьим признанным хобби считалась режиссура, публике были представлены рождественские представления.

В этой программе получил приглашение поучаствовать и Мама Махтулаев из соседнего Дагестана, к тому времени только-только «осваивавший» прозвище, которое сделает его впоследствии легендарным. А покинул спустя несколько дней эту арену он уже полноправным, я бы сказал, Сали Сулейманом. И громче всех, пожалуй, его недюжинной силе, атлетизму, элегантным, как и должно быть во французской борьбе, приемам аплодировали сам бакинский губернатор Николай Рогге и его очаровательная супруга госпожа Елена, подобно мужу, выступавшая в благородной роли покровительницы искусств и спорта!»

А.Кязимзаде удалось выяснить, что свой первый гордый титул «Непобедимый лев Дагестана» Мама получил в тогдашнем административном центре Дагестанской области Темир-хан-шуре в 15-летнем возрасте, одержав сенсационную победу над сильнейшем борцом Дагестана того времени — громадным силачом недюжинной силы Магомедом из Гимры по кличке «Синезубый».

Артистическая же карьера легендарного азербайджанского борца началась в 1896 г., когда на очередные гастроли в Темир-хан-шуру приехал цирк Макса со спортивной труппой — участниками очередного международного турнира по французской борьбе.

Шапито разбили у подножия скалы Кавалер-батарея, на вершине которой в 1356 г. стояла юрта «Сотрясателя Вселенной» Тамерлана — во время его похода в Дагестан. Отсюда и название города — Темир-хан-шура (переименованного много-много позже по иронии судьбы в честь красного конника Улубия Буйнакского).

На одном из представлений один из борцов — индус Кахута, положив на лопатки соперника, по обыкновению предложил кому-нибудь из публики померяться силой, цирк прямо-таки загудел: «Мама, выходи! Мама, выходи!..» Мама вышел и… припечатал к ковру здоровяка-индуса.

Разглядев в молодом горце недюжинный талант борца, буквально в тот же вечер распорядитель-рефери включил его в цирковую труппу, а потом с позволения родителей увез в Санкт-Петербург, где под началом опытных профессионалов тот начал по-настоящему осваивать секреты французской борьбы.

По другой версии, которой придерживает Булач Гаджиев из Краеведческого музея Буйнакска, артистическая карьера Сали Сулеймана началась в 1897 г. В тот год в Темир-хан-шуре оказался с гастролями цирк из Петербурга. Когда во втором отделении представления начался традиционный парад борцов, публика подняла шум, требуя пригласить Мама-Кочапа. И уже на следующий день от руки написанные афиши извещали, что против приезжего борца Матюшенко выступит юный атлет-дагестанец.

Мама-Кочап боролся со своим противником в последней паре. Вышел он в специальных брюках, подаренных артистом цирка, назвавшим себя Иваном Поддубным. Схватка тянулась около двух минут. Только-только разгорелись страсти болельщиков, как Матюшенко оказался на ковре. После гастролей цирк выехал в Порт-Петровск, но Поддубный на следующий же день вернулся обратно за юным силачом. Так борец навсегда ушел в цирк…

Как бы там ни было, но карьера Мамы началась, и он, участвуя в различных чемпионатах (а их в году было около десятка в разных городах), не раз удостаивался чемпионских титулов, золотых медалей и ценных призов. B разное время он получил, начиная от шаха Ирана и заканчивая королем Бельгии, 47 памятных медалей.

В активе борца имелись победы над чемпионом мира Панкиным, Башкировым, Вахтуровым, Святогором. От него потерпели поражение осетинский борец Бола Конуров (Казбек-гора), иранец Балал, индус Саид Кахути, эстонец (эстляндец) Георг Лурих, француз Рауль де Буше, датчанин Нес Педерсен, итальянец Джованни Райцевич, бельгиец Омер де Бельон, американец Том Канон, турок Юсуф, русские Иван Заикин, Николай Вахтуров, Иван Шемякин и многие другие.

Ему рукоплескали в цирках России, Кавказа, Азербайджана, Ирана, Турции, Средней Азии, Албании, Австрии, Англии, Бельгии, Болгарии, Венгрии, Германии, Дании, Италии, Испании, Болгарии, Японии, Польши, Китая, Швеции, Индии, Америки. Побывал атлет в странах Африки и Америки.

В 1901 и 1902 гг., победив всех своих соперников, Мама стал абсолютным чемпионом по борьбе. А в 1904 г. он стал Сали Сулейманом. Случилось это после победы над знаменитым на весь Ближний и Средний Восток турецким силачом-богатырем по имени Сали Сулейман — «грозой борцов всего мира». Этот султанский любимец, побежденный Мамой, публично отказался от своего имени, заявив следующее: «Побежденный не может быть Сали Сулейманом. Уверен, что передаю имя в надежные руки». Мама-Кочап, словно сказочный богатырь, достойно пронес через всю свою долгую жизнь имя непобедимого борца.

Заслуженный мастер спорта Рза Бахшалиев, один из основоположников спортивной борьбы в Азербайджане, за многие годы заведования кафедрой физвоспитания в Бакинском университете снискавший искреннее уважение не только своих студентов, коллег-преподавателей, но и журналистов, рассказывал, что не раз был свидетелем, как держал Иван Поддубный на ковре оборону, как на лопатках лежал и как, зло матюкаясь, не пожимая руки выигравшему у него поединок сопернику, уходил в раздевалку. И не единожды был победившим Ивана Поддубного Сали Сулейман.

Эту же информацию от Рзы Бахшалиева подтверждал и профессор Шукюр Гасанов, и преподаватель физкультуры в АзИИ заслуженный мастер спорта Лев Кара-Мурза, к слову, последний чемпион Российской империи по гимнастике, завоевавший этот титул аж в 1915 г. И известный в прошлом цирковой атлет Андрей Лодзи, отец выступавшей за сборную Азербайджана в 50-60-е гг. бакинской гимнастки Алисы Лодзи. Да и газеты тех далеких лет в красках расписывали победу Сали Сулеймана над Иваном Поддубным. Ивана Поддубного, к слову сказать, победил и польский борец Станислав Збышко-Цыганевич. А Збышко-Цыганевича, в свою очередь, победил Сали Сулейман…

На турнире во Флоренцию, который носил статус чемпионата мира, Сали Сулейман впервые стал чемпионом мира, превзойдя всех своих противников, а спустя год в Париже во второй раз удостоился титула чемпиона мира.

Правда, чемпионом Азербайджана он не был никогда. По той простой причине, что такой чемпионат в его время не разыгрывался. Хотя и проходили чуть ли не в каждом городе и не в каждом шапито достаточно многолюдные международные турниры по французской борьбе, и непременным условием их проведения было провозглашение самого победоносного чемпионом мира.

Вокруг имен знаменитых силачей всегда ходят легенды и часто им приписывают подвиги, которые, возможно, они могли бы совершить, но на самом деле не совершали. Наиболее популярны сказания о том, как современные гераклы голыми руками расправляются со свирепыми животными. Подобную историю рассказывают и о Сали Сулеймане, но только она основана на реальном факте.

Дело было в Санкт-Петербурге. Перед выходом на арену Сали Сулейман разминался в помещение, где находились клетки с дикими зверями. Увлеченный разминкой, борец не заметил, как рядом с ним оказался огромный бенгальский тигр. Накануне Сали Сулейман победил испанца Альберто Гонсалеса, который перед схваткой тщетно упрашивал кавказского борца уступить ему, предлагал хорошие деньги.

Злопамятный испанец затаил обиду и, когда представился случай, решил отомстить. Оказавшись рядом с клетками, он незаметно открыл дверцу той из них, в которой находился тигр. Сали Сулейман не успел опомниться, как зверь всей своей тяжестью навалился на него, но он сумел устоять на ногах и, изловчившись, схватил тигра за горло и бросил его наземь. Вскоре зверь испустил дух, а истерзанный и окровавленный борец был доставлен в больницу, где пролежал три месяца.

В больнице его навещал Иван Поддубный, а однажды он пришел в сопровождении Федора Шаляпина и Максима Горького. Великий оперный певец и великий писатель, наслышанные о подвиге борца, о котором говорил весь Санкт-Петербург, не могли упустить случая познакомиться с ним и высказать ему слова восхищения и поддержки.

Благодаря своим победам Сали Сулейман считался самым опасным противником богатырей всех стран. Он с легкостью разрывал железные цепи, завязывал в узел железный прут. Его называли «Кумиром Востока», «Кавказским Гераклом», «Дагестанским львом». За поистине львиную хватку, за нечеловеческую неутомимость в любом деле, к какому бы ни прикасался. За исключительную порядочность и предельную честность. За отчаянно смелое покровительство слабым, которых никому не позволял обижать даже словом, и неимущим, из среды которых выбился сам. За скромность, так до конца и не понятую и по достоинству не оцененную — даже собственными сыновьями. В конце концов, за рыцарство на борцовском ковре и подлинное джентльменство в жизни, хотя родился и вырос он в бедной, всегда полуголодной семье, вдали от троп цивилизации.

Об этом джентльменстве говорит такой факт. В Баку, куда Сали Сулейман, заслуженный артист Азербайджана и народный артист Дагестана переехал в 1920 г., жил в одноэтажном доме, на месте которого позже построили большое десятиэтажное, занимающее весь квартал здание, известного бакинцам как комбинат быта «Айнур».

Находился этот дом, кстати, всего в 300 метрах от старого дореволюционного цирка Никитиных на Биржевой (позднее улицу назвали им. Узеира Гаджибекова). На арене этого цирка обладавший фантастической природной мощью Сали Сулейман демонстрировал восхищенным зрителям разнообразные силовые аттракционы, не ведая неудач, выступал на турнирах и чемпионатах профессионалов по французской борьбе.

Бакгорисполком не раз предлагал ему многокомнатные квартиры. Сали Сулейман всегда наотрез отказывался: «Да я в первый же день перессорюсь со всеми соседями! Никому не дам отдохнуть после работы. Своими гирями, штангой пробью стены и потолки. Для моих тренировок только первый этаж с крепкими перекрытием и полом».

Он был на редкость доступным, радушным, гостеприимным и, несмотря на внушительную осанку, мягким и веселым человеком. Долгими летними вечерами, когда остывал асфальт, Сали Сулейман, молодецки закрутив кверху усы, чинно усаживался у своих дверей, любезно раскланиваясь с прохожими. А если кто-нибудь из них проявлял любознательность, дотемна вспоминал о забавных эпизодах из своей богатой спортивной биографии. И были эти рассказы яркими, самобытными, как и сам атлет-легенда, навсегда вошедший в историю азербайджанского спорта.

Сали Сулейман до самой старости, а прожил он 93 года (скончался в 1972 г.), сохранял спортивную активность. По воспоминаниям советского журналиста Фаика Закиева, Сали Сулейману было уже семьдесят, а он еще боролся.

Как писал Ф.Закиев: «Сам, собственными глазами видел его на арене старого бакинского цирка где сейчас Дом связи на улице Узеирбека Гаджибекова, неподалеку от площади Азадлыг в 1949 г. По-юношески вприпрыжку, так, словно нет за плечами груза десятилетий, выходил он на ковер против знаменитых в ту пору цирковых атлетов Плясули, Доменного, Рашида Абдурахманова, Франка Гуда… И побеждал, представьте себе, с той же лихостью, что и в молодые годы свои.

И отец мой, за руку которого крепко держась, ходил я на эти борцовские антрэ, рассказывал мне, как на той же арене в буйные предреволюционные годы Сали Сулейман одного за другим столь же аккуратно и плотно припечатывал лопатками к ковру.

Как сорвал однажды маску с лица сплошь обросшего черной густой растительностью увальня, которого представляли публике только лишь чемпионом мира и его окрестностей Андреем и который на поверку оказался сапожником Андроником с завокзальной Кантапинки. Как пьяные русские матросы учинили пальбу из маузеров, когда Сали Сулейман за считанные минуты тушировал много о себе воображавшего Ивана Заикина.

— Ты обратил внимание, чем завершает каждую свою схватку Сали Сулейман? — спросил однажды папа и, удовлетворенный моим ответом, продолжил: — Вот именно, прежде чем сделать последний бросок, он оглашает цирк громким гортанным «Аллах!».

Аллах и помогает ему побеждать, — торжествующе заключил мой неверующий родитель, и, быть может, именно в то мгновенье я почувствовал, что во мне шевельнулось что-то теплое и на душе стало покойнее».

Завершив карьеру борца, Сали Сулейман продолжал выступать на арене бакинского цирка, демонстрируя всевозможные силовые номера. Он гнул рельсы, рвал цепи, держал на мосту целый оркестр, делал «карусель», вертясь вокруг своей оси со столбом, за который цеплялись 20-25 человек, на его мощной груди разбивали камни и т.п. Уникальность этих номеров состоит в том, что их демонстрировал человек преклонных лет.

Даже покинув цирковую арену, Сали Сулейман не оставил занятий спортом. Он воспитал блестящую плеяду борцов — чемпионов мира и Советского Союза, мастеров спорта М.Бабаева, И.Дадашева, Р.Мамедбекова и других.

Двое его сыновей — Кямал (старший) и Ибрагим (Агарагим) — пошли по стопам своего отца и впоследствии стали отличными борцами вольного стиля. Кямал был прекрасным атлетом, красавцем-мужчиной и — что самое главное — дисциплинированным спортсменом, вскоре добился почетного звания «Мастер спорта СССР». Цирковой борьбой Кямал не увлекался, выступал за спорт-общество «Локомотив», входил в сборную республики. Потом подался в Якутск, по некоторым сведениям заведовал там учебно-спортивным отделом в «Динамо», а затем следы его затерялись.

Ибрагим же — красивый, атлетически сложенный, отлично боролся, обладая прекрасной борцовской техникой, однако не отличался дисциплинированностью, как его старший брат Кямал, много выпивал, общался с хулиганами и преступниками, у которых был в особом почете. Его даже приглашали сниматься в кино, в художественном фильме 1955 г. с Рашидом Бейбутовым в главной роли «Бахтияр» (или «Любимая песня») он и поет, и танцует, и своим пронзительным свистом словно Соловей-разбойник привлекает внимание зрительного зала…

На Ибрагима возлагались большие надежды: в нем хотели видеть достойного продолжателя славы его легендарного отца Сали Сулеймана. В начале 1960-х гг., в составе сборной команды борцов-вольников Азербайджана, Ибрагим поехал на Спартакиаду народов СССР, однако его не допустили к соревнованиям, изгнали из сборной за постоянное употребление спиртного.

С ним часто случались неприятные истории, одна из которых закончилась для него тюрьмой: повздорив с известным в те годы шахматистом, неоднократным чемпионом республики Султаном Халилбейли, Ибрагим нанес Султану сильнейший удар кулаком прямо в лоб. Удар был настолько сильный, что у Султана лопнули сосуды головного мозга и кровь стала вытекать из носа и ушей. Спасти его не удалось.

Ибрагиму инкриминировали убийство человека по неосторожности и посадили в тюрьму. Из тюрьмы Ибрагим вышел совершенно потерянным, надломленным, спился вконец и вскоре умер. Ему так и не довелось с честью продолжить дело и славу своего легендарного отца, стать его достойным преемником.

Можно только догадываться, как Сали Сулейман пережил эту трагедию… Но он был сильным человеком, и не только физически. Он остался в памяти всех любителей спорта, всех, кому дорога спортивная слава Азербайджана. Он был достойным сыном своего народа, а его имя не сходило с рекламных щитов крупнейших городов мира.

При подготовке использованы материалы А.Кязимзаде, М.Канаева и М.Халилова