До 1859 г. азербайджанский город Шемаха был губернским центром. И лишь землетрясение, уничтожившее Шемаху, побудило царя перенести центр губернии в Баку. Однако Шемаха, превратившись в уездный город, все равно сохраняла свое значение, как культурный и политический центр Азербайджана. В этом регионе в 1918 г. горячо восприняли идею независимости Азербайджана. За это в 1918 г. по Шемахе прошелся меч большевиков.

После «советизации» в 1920 г., в Шемахе социальные эксперименты большевиков воспринимали враждебно. Власти отвечали шемахинцам жестокими репрессиями, направляя их на духовенство, дворян, бывших чиновников, зажиточных крестьян.

Так, осенью 1928 года в Шемахе снесли 13 из 16 мечетей, а в декабре в Шемахинском уезде — еще 8 мечетей. Другой акцией «безбожников» была борьба с чадрой, достигшая апогея в канун и после Международного Женского дня 8 марта 1929 г. В Шемахинском уезде некоторые мужчины, беря пример с женщин, бросали в костер свои папахи. Не случайно в районе участились убийства женщин мужьями. Например, в апреле 1930 г. в Шемахе расстреляли трех мужчин, жестоко зарезавших прямо на улице женщину за то, что она ходила без чадры и посещала женский клуб.

В тот же период, как и везде в СССР, до Шемахи докатилась коллективизация. На зажиточных крестьян начали клеить ярлык «кулаков» и лишать избирательных прав, поэтому они не могли быть избранными в органы власти. В списки лишенцев включали не только кулаков, но и учителей, якобы смыкавшихся с кулаками.

К осени 1929 – весне 1930 г. по сельским районам прокатились массовые антиколхозные выступления. Уничтожали сельскохозяйственный инвентарь, сжигали хлеб и хлопковые поля, активизировались «политбандиты» (гачаги). В Шемахе прошли массовые аресты кулаков: одних расстреливали, другим давали до 10 лет концлагеря.

В 1932-33 гг. аграрная политика большевиков довела сельское хозяйство до голода. Колхозники стали воровать общественную собственность, и 7 августа 1932 г. был принят знаменитый «закон о трех колосках». За хищение колхозного и кооперативного имущества предусматривался расстрел с конфискацией имущества, который мог быть заменён на 10 и более лет лагерей. В Шемахе в мае 1933 г. показательно осудили и расстреляли 11 крестьян.

Разумеется, все это создавало почву для широкого недовольства, которое проникло и в местные органы власти и партийные организации. Власти в Баку были об этом прекрасно осведомлены, и по примеру России, готовили физическую ликвидацию недовольных.

В июне 1937 г., после разгрома на XIII съезде Компартии Азербайджана «национал-уклонизма» объявили, что раскрыта «контрреволюционная, повстанческая шпионско-террористическая, диверсионно-вредительская, буржуазно-националистическая организация Шемахинского района во главе с Гамидом Султановым».

2 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) вынесло решение репрессировать уже отбывших свое наказание и вернувшихся домой кулаков и уголовников. Предусматривалось аресты проводить без санкции прокурора, судить «тройками» в отсутствие сторон, расстреливать осужденных немедленно. Полуофициально были разрешены пытки.

9 июля первый секретарь ЦК АКП(б) М.Д.Багиров послал в Кремль шифротелеграмму, где предложил включить в список также уже отбывших лагеря членов антисоветских партий, представителей духовенства, и ранее не репрессированных беков, бывших помещиков и кулаков.

Багиров также сообщил о «наличии контрреволюционных повстанческих организаций в 16 районах и оживлении 7 действующих бандгрупп» в Азербайджане. В этой связи он запросил разрешения на репрессии в отношении 600 участников «ликвидируемых и ныне действующих повстанческих и диверсионных групп», 150 бандпособников и 150 семейств участников «действующих внутренних и закордонных бандгрупп».

Под одним из «повстанческих» районов подразумевался и Шемахинский. Из Баку туда были посланы ответственные работники НКВД Азербайджана Тимофей Борщев, Хорен Григорян, Рубен Маркарян и Ага Салим Атакишиев. На месте старался начальник райотдела НКВД Гамзат Шабанбеков со своими подручными. Помимо фальсификаций дел, они лично занимались рукоприкладством, в прямом смысле слова выбивая признания.

По селам Ангихаран, Маразы, Сагиян, Чухур-юрд и др. прошли аресты. Были арестованы сотни жителей, начиная с первого секретаря райкома Гаджи Саттарова и кончая 72-летним водовозом Мамедом Гусейновым. Но больше всего было арестовано крестьян-единоличников и работников колхозов и совхозов. Вот как это происходило, например, в колхозе им. Молотова (с.Текле).

Председатель колхоза Закарен Джебраилов получил от Шабанбекова распоряжение: к 20.00 выдвинуть, утвердить на колхозном собрании «70 передовых колхозников для участия в республиканском слете стахановцев-новаторов полей и ферм». Критерием был возраст (за 30 лет). Ночью по составленному списку всех и арестовали. Ареста избежал лишь некто Сафар Сафаров, который ушел с отарой в горы. Тогда вместо него арестовали Сафарали Сафаралиева. Той же ночью всех отправили во внутреннюю тюрьму НКВД в Баку. Был репрессирован и Джебраилов.

Особо не мудрствуя, следователи по «Шемахинскому делу» записали в «азербайджанские повстанцы» русских-молокан Семена Журуева, Николая Иорина, Ивана Кириллова, Василия Симонова. Насмешкой над здравым смыслом и выглядело включение в число «азербайджанских националистов»… нескольких армян (А.Авалов, Н.Хачиянц).

Впоследствии, в своей докладной записке Ежову замнаркома НКВД АзССР Маркарьян сообщал о перевыполнении плана по «изъятию» (арестам). Абсолютный рекорд по перевыполнению поставил Шемахинский район, где арестовали в 5 раз больше намеченного – 207 человек вместо 40. Причем существуют и большие оценки числа арестованных (300-400). Точная цифра не публиковалась.

Огромное дело было разбито на несколько групп, которые судили отдельно: Г.Султанов и 13 других; Новрузов и 40 других; А.Бабаев и 49 других, Н.Лютфулаев и 22 других.

На открытый суд 26 октября – 3 ноября 1937 г. вынесли лишь одно дело, где ключевой фигурой был Гамид Султанов. Это был нарком коммунального хозяйства, член партии с 1907 г., сыгравший заметную роль в государственном перевороте 27-28 апреля 1920 г., а после советизации занимавший множество видных партийных и государственных должностей. В народе он запомнился и жестокими расправами с повстанцами в 1920-21 гг., когда он возглавлял НКВД Азербайджана.

В июне 1937 г. пришел и его черед. В ходе следствия он подвергся пыткам, был сломлен и дал показания, которые послужили основой для массовых арестов. На суде в Шемахе он был самым «дисциплинированным» подсудимым: признавал свою вину, не отказывался от признаний, давал показания о подготовке вооруженного восстания, вредительстве в сельском хозяйстве, терроризме, шпионаже, связях с троцкистами, мусаватистами, дашнаками и т.п.

По показаниям Г.Султанова, в центр националистической организации, кроме него, якобы входили руководители самого высокого уровня. Хотя их расстреляли несколькими месяцами позже, но на суд в Шемахе не вывели даже в роли свидетелей. Видимо, они были «ненадежными» и могли публично отказаться от своих признаний.

Вместо них на суде фигурировали заместитель наркома просвещения Исрафил Ибрагимов, бывшие секретари Шемахинского райкома Хальфа Гусейнов и Арам Авалов, директор совхоза №6 Али Мамедов, председатель колхоза Мир Алям Таривердиев и еще 9 фигур помельче – от завотделом райисполкома до 72-летнего водовоза. Чем они могли, даже при желании, навредить Советской власти?

В результате, описанная Г.Султановым «вредительская деятельность» в показаниях участников судебного процесса свелась к несоразмерным мелочам. Говорилось о задержках при строительстве дороги Баку-Шемаха, о плохом состоянии улиц в Шемахе, игнорировании жалоб от граждан, задержках с вакцинацией скота и сева на полях, расхищении имущества.

В официальной прессе Азербайджана, где публиковались заметки из суда и возмущенные отклики с мест, разумеется, не нашли места такие «неудобные» детали, как публичные отказы некоторых подсудимых от тех «признаний», которые выбили из них в НКВД. По ночам таких упрямых подсудимых «обрабатывали» в райотделе НКВД.

2 ноября 1937 года 9 подсудимых были приговорены к расстрелу, а 5 – к лишению свободы на различные сроки от 3 до 20 лет. Ввиду того, что приговор вынесло Специальное присутствие (коллегия) Верховного Суда Азерб.ССР, он мог быть обжалован в ВС СССР, и 4 смертных приговора были впоследствии заменены на сроки в 15-20 лет. Обратился за помилованием и Г.Султанов, отметив, что «все время следствия я вел себя хорошо». Однако это не помогло, и его расстреляли.

Эти 14 подсудимых были верхушкой «айсберга» арестов. Десятки, сотни других приговорила заочно без всякого суда тройка, в которую тогда входили нарком внутренних дел Ювелиан Сумбатов-Топуридзе, председатель Верховного Суда Азерб.ССР Теймур Кулиев, завотделом ЦК АКП(б) Джангир Ахундзаде. Так, 10 ноября тройкой был осужден 51 шемахинец, 12 декабря – еще 23, и т.д…

Работы у исполнителей приговоров было так много, что в ночь приговора расстреливать не успевали: колхозников из с. Ангихаран, осужденных 10 ноября 1937 г., расстреляли лишь 27 ноября. По некоторым данным, приговоренных к расстрелу шемахинцев казнили на о.Булла в Каспийском море около Баку.

Часть приговоренных к лагерям смогла там выжить и после смерти Сталина вернуться. В 1954-55 гг. по «Шемахинскому делу» прокуратурой Азерб.ССР была проведена дополнительная проверка, по результатам которой суд реабилитировал всех осужденных.

Определения Верховного Суда СССР о реабилитации считались секретными и на руки реабилитированным не выдавались. В них, хотя и очень скупо, но цитировались материалы прокурорских проверок, где говорилось о пытках и фальсификациях следственных дел, назывались имена следователей и провокаторов, оговаривавших сограждан. Утечка таких данных, как полагали в Кремле, могла повредить имиджу Советской власти.

Так, одно из решений о реабилитации от 12 октября 1955 г. свидетельствует, что из 50 обвиняемых 20 себя не признавали виновными, даже несмотря на применяемые к ним угрозы и пытки. Некоторые свою «вину» признавали, но затем отказывались от признаний (Ахмед Бабаев). Другие отказывались подписывать протокол допроса (Мамед Джафаров). Некоторые приговоренные была неграмотными или владели лишь азербайджанским языком. Между тем, все документы были на русском…

Были ли наказаны виновники «Шемахинского дела»? Спустя несколько месяцев, в ходе борьбы между наркомом Ежовым и подсиживавшим его Л.Берия, прошла чистка аппарата НКВД Азербайджана. Некоторых истязателей самих осудили как «врагов народа». Однако в целом исполнители сценария «Шемахинского дела» благополучно пережили сталинское время и были награждены и повышены.

Положение изменилось с началом кампании против культа личности Сталина. «Шемахинское дело» стало одним из основных пунктов обвинения против М.Д.Багирова, а также ряда высокопоставленных фигур НКВД Азербайджана (Борщов, Сумбатов, Григорьян, Атакишиев). 26 апреля 1956 года выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР в Баку приговорила их к расстрелу.

Однако в тени так и осталось множество других сотрудников НКВД Азербайджана. Например, бывший начальник Шемахинского РО НКВД Азерб.ССР Шабанбеков Г.М., Гасанов М.Ш., Мальян М.Н., Багиров З.Д., Халдыбанов Х.П., о которых скупо говорится, что они применяли «избиения и другие изощренные пытки». Они были допрошены, полностью подтвердили показания о пытках и подробно рассказали о «методах» следствия.

Вроде бы было логично привлечь к «Багировскому делу» и их, но они остались в тени. Конечно, их лишили каких-то заработанных неправедным трудом привилегий, исключили из партии «за грубые нарушения социалистической законности», но отправлять за решетку не стали. Как и некоторых членов «тройки», умерших в своей постели.

Да и рассмотренные на суде преступления против граждан Азербайджана хронологически ограничили лишь временем с 1934 до 1953 г., когда Багиров был первым секретарем ЦК АКП(б). Система защищала себя, списывая свои преступления на «стрелочников».

По материалам Э.Зейналова (Minval.Az)