«Искендер-наме» — пятая по счёту поэма великого поэта Низами Гянджеви из его сборника «Хамсе», написанная между 1194 и 1202 годами. Названия произведения переводится как «книга Александра» — поэма является творческой переработкой Низами различных сюжетов и легенд об Искендере (Александре Македонском).

Искендера Низами ставил в пример правителям своего времени. Образ Искендера у Низами отличается от исторического Александра Македонского. Искендер — идеальный правитель, полководец и мыслитель. В то же время Низами не умолчал о том, что Искендер вёл кровавые войны, взимал дань и нес страдания покорённым.

Когда поэмы Низами были впервые переведены на русский язык, советские историки с огромным интересом стали знакомиться с тем, как у Низами описаны народы будущего СССР. В первую очередь, конечно, интересовала Русь. Однако советские историки оказались в шоке от того, что сообщал Низами. И Русь, и вообще всемирная история в изложении Низами столь отличались от тогдашних политизированных распространенных взглядов, что историки, поудивлявшись, махнули рукой: или Низами все выдумал, или арабский мир эпохи XII века жил в полном невежестве, в плену заблуждений.

Итак, чем же не понравились ученым СССР представления Низами о русах?

Низами четко различает чисто славян (у него это саклабы) и собственно русов, которые не являются ни этносом, ни народом. Русы у Низами — только союз племен, причем племен разных этносов. Русы (во всяком случае, русы Поволжья, с которым и граничил Азербайджан — тогда Азурбадакан) — это не только и не столько славяне, но и скандинавы, тюрки и финны. Типичный пример: среди русских племен Низами называет народ «буртасы», это в комментарии востоковеда А.Бертельса «племя тюркского или, возможно, финно-угорского происхождения, обитавшее в низовьях Волги. Предположительно, предки теперешней мордвы».

Как следует у Низами, на Волге славян (саклабов) было мало, а в основном или даже почти полностью русы Волги состояли из иных народов (тюрок и финнов).

В «Искендер-наме» Низами рассказывает о пребывании Александра (Искендера) на Кавказе и его визите к царице Нусабе из Барды — города, который располагался в непосредственной близости от родного города Низами — Гянджи. Оттуда Искендер направляется в Индию и Китай. В его отсутствие русы нападают на Кавказ и захватывают Барду, что они фактически сделали за двести лет до Низами.

Дело начинается с того, что к Искендеру, возвращавшемуся из Китая приходит весть о нашествии русов (944 г.) и о разгроме Дербента и Берда’а (Барды). Искендер обещает изгнать русов.

«Шли на бой — два раскинулось моря.
Войско каждое шло, мощью с недругом споря.
Шли на бой — страшный бой тех далеких времен,
И клубились над ними шелка их знамен»

Низами показывает, что знает, о чем пишет, в деталях: например, упоминает русские колокола: «Зыкал колокол русов», упоминает лисьи шапки русов, «щит — принадлежность каждого руса», «неистовый звон бубенцов» — и так далее.

Искендер вступает в сражение с русами, бой идет с равным успехом, силы равны. И тут следует самая удивительная глава у Низами, которая называется так: «Русы выпускают в бой неведомое существо».

Низами пишет:

«И меж русов, где каждый был
блещущий витязь,
Из их ярких рядов вышел
к бою — дивитесь! —
Некто в шубе потрепанной.
Он выходил
Из их моря, как страшный,
большой крокодил.
Был он пешим, но враг его
каждый — охотней
Повстречался бы в схватке
со всадников сотней».

И далее:

«Он был за ногу цепью
привязан; она
Многовесна была,
и крепка, и длинна.
И на этой цепи,
ее преданный звеньям,
Он все поле мгновенно
наполнил смятеньем.
По разрытой земле
тяжело он сновал,
Каждым шагом в земле
темный делал провал.

Шел он с палкой железной,
большой, крючковатой.
Мог он горы свалить
этой палкой подъятой.
И орудьем своим подцеплял
он мужей,
И, рыча, между пальцами
мял он мужей.
Так был груб он и крепок,
что стала похожа
На деревьев кору его твердая
кожа.
И не мог он в бою, как все
прочие, лечь:
Нет, не брал его кожи
сверкающий меч.

Вот кто вышел на бой!
Мест неведомых житель!
Серафимов беда!
Всех людей истребитель!
Загребал он воителей,
что мурашей,
И немало свернул
подвернувшихся шей.
Рвал он головы, ноги, —
привычнее дела,
Знать, не ведал, а в этом —
достиг он предела.
И цепного вояки крутая рука
Многим воинам шаха
сломала бока.

Вот из царского стана могучий,
проворный
Гордо выехал витязь для схватки
упорной.
Он хотел, чтоб его вся
прославила рать,
Он хотел перед всеми с огнем
поиграть.
Но мгновенье прошло, и клюка
крокодила
Зацепила его и на смерть
осудила.
Новый знатный помчался,
и той же клюкой
Насмерть был он сражен.
Свой нашел он покой.

Так вельмож пятьдесят,
мчась равниною ратной
Полегли, не помчались
дорогой обратной.
Сколько храбрых румийцев
нашло свой конец,
Что не стало в их стане
отважных сердец.
Мудрецы удивлялись:
не зверь он… а кто же?
С человеком обычным не схож
он ведь тоже».

В своем комментарии к этой главе поэмы востоковед А.Бертельс писал: «Высказывалось предположение, что до Низами доходили слухи о дрессированных медведях, которых водят на цепи и заставляют плясать на ярмарках в краю русов, и на этой основе он поэтически измыслил описанное здесь чудовище».

Можно ли поверить, что и Низами, и воины Искендера (да еще и мудрецы) ничего не знали о медведях? Искендер был везде в Азии, только что вернулся из Китая. Что, нигде больше не живут медведи? Да они во времена Низами жили везде, в том числе в самом Азербайджане. И даже в Африке.

Медведь был святым животным в языческой Руси. Бера (исконное название медведя) боялись называть своим именем, отсюда и слово медведь, хотя сохранились древние слова «берлога» (логово бера) и другие. Бера нельзя было убивать, это считалось тяжким грехом. А вот обычай водить медведя на цепи по ярмаркам появился в позднем средневековье, когда христианство прочно вытеснило старые языческие представления. С другой стороны, а какое еще рациональное объяснение мог дать советский востоковед?

Мало того, медведь не ходит на двух ногах, не имеет рук, да и дубиной орудовать не может (лапа медведя к этому не приспособлена). Справиться с медведем, опять-таки, не мудрено паре или даже одному опытному охотнику. А тут полсотни воинов в латах и с мечами были просто стерты с лица земли. Наконец, если мудрецы не распознали медведя, то это не мудрецы, а глупцы. А мудрецы как раз удивляются: это явно не зверь, а человек вроде бы с виду, но и на человека не похож.

Тут можно сделать вывод: русы держали в своей армии реликтового гоминида — «снежного человека» или «бигфута», как его стали называть намного позднее. Все сходится: человекоподобное всюду волосатое тело огромных размеров (около 2,5-3 метров), глубокие тяжелые следы в почве — длиной в несколько человеческих ступней. Огромные ручища, которыми гоминид отрывает головы воинам, словно цыплятам. Кожа, непробиваемая ни стрелами, ни копьями, ни мечами. Это так называемая шерсть «снежного человека», которая действительно невероятно прочна, прочнее любой кольчуги. Наконец, создание хоть и человекообразно, но бессловесно.

Как пишет Низами, Искендер был столь потрясен, что твердо решил бросить этих русов и спасаться бегством. Тут некий знаток местных фактов рассказал Искендеру подробнее о монстре русов: оказывается, пишет Низами, у этих существ одинаково сильны как самцы, так и самки. Победить их действительно невозможно. Живут они в горах. Люди никогда не видели их трупов, да и сами существа — большая редкость. Знаток поведал также, что у существ на лбу большой рог (однако в сцене сражения о нем Низами ни словом не упоминал, так что это только слухи или преувеличения). Сказал еще, что эти создания спят на больших деревьях, не на земле, причем спят очень долго. Вот как раз пока они спят, русы их находят, потом втихомолку крепко связывают.

«Обвязав его крепко тугою
веревкой,
Человек пятьдесят всей
ватагою ловкой,
Вскинув цепь, при подмоге
железной петли,
Тащат чудище вниз вплоть
до самой земли».

И далее:

«Если ж цепь не порвется
и даже укуса
Не изведают люди, —
до области Руса
Будет он доведен, и,
окованный, там
Станет хлеб добывать
он своим вожакам.
Водят узника всюду;
из окон жилища
Подаются вожатым и деньга
и пища.

А когда мощным русам
желанна война
В бой ведут они этого злого
слона.
Но хоть в битву пустить они
диво готовы,
Все же в страхе с него
не снимают оковы».

Так что не медведей водили русы на цепи. Ну и во всяком случае, медведи спят в берлогах, а не на деревьях. На деревьях спят только обезьяны… и гоминиды. Вообще говоря, Низами столь подробен в деталях, что хочется спросить: если это не вымысел — зачем выдумывать такие детали? Низами описывает не некое мифическое чудище, а только животное — малоизвестное, но вполне и абсолютно реальное.

Вернемся к «Искендер-наме». Наутро битва продолжилась снова. Русы снова вывели свое чудище на бой, а со стороны Искендера выступил конный воин — якобы лучший богатырь в его войске. У него была уже другая, более хитрая тактика. Он скакал вокруг монстра, не подпуская его близко и поливая его потоком «язвительных стрел» (отравленных стрел). Все напрасно. Тогда он стал из пращи обстреливать его металлическими ядрами — тот же эффект. Тогда воин кинулся к монстру врукопашную. Тот его подцепил дубиной и сорвал шлем. Оказалось, что это девушка с косами. Чудище не стало ее убивать, а схватило за косы и поволокло в стан русов.

Возможно, что это романтический вымысел, связанный с персонажем девушки. Гоминид все же не столь глуп, как животное, и, вероятно, понимал разницу между женщиной и мужчиной. Это подтверждают и многочисленные истории о «снежном человеке», который воровал именно женщин из близлежащих к его обитанию селений — для продолжения рода.

Искендер в пылу гнева велел вывести против «секретного оружия» русов свое «секретное оружие» — лучшего боевого слона. В результате битвы гоминид… оторвал слону хобот.

Искендер предчувствует свое поражение:

«Мой окончен поход!
Начат был он задаром!
Ведь в году только раз
лев становится ярым.
Мне походы невмочь!
Мне постыли они!
И в походе на Рус
мои кончатся дни!»

Тут некий мудрец из стана Искендера советует захватить чудище русов, накинув ему на шею арканы. Искендер решил попробовать. Затея сработала — чудище заарканили и потащили в стан Искендера. Низами, правда, тут уже не упоминает тот факт, что гоминид был скован очень прочной цепью, которую держала всегда сотня русов. Неясно, куда в данном эпизоде делась эта цепь, иначе все должно было выглядеть как «перетягивание каната» между войском русов и Искендера.

В общем, люди Искендера перетянули гоминида к себе в стан. Там гоминид, посаженный на новую цепь, явно не показывал признаки тупого безмозглого существа, а плакал и стонал по русам. Искендер, будучи мудрым, захотел настроить гоминида против северян, и потому повелел привести монстра к себе в палатку на ужин. Гоминид скулил и там, хотя его и усиленно кормили самой вкусной едой. Тогда Искендер, дабы добиться расположения, велел снять цепь, и монстр тут же убежал. Далее Низами пишет, что зверь потом снова вернулся, принеся отобранную у русов ту самую воительницу с косичками, которую он уволок в лагерь русов. И снова, уж навсегда, убежал.

Следует помнить, что Низами Рус (Русь) считал врагом, а Азербайджан вошел в состав Российской империи только в XIX веке. В XII веке Низами не мог никаких благих чувств питать к северянам, он как раз описывал героический эпос южан. Вот, кстати, из-за того, что Низами не испытывал особого расположения к Руси и русам, его свидетельства о Руси куда более объективны, чем поздние мифы некоторых историков.

Гог, Магог и Великая китайская стена

Предание о народах Гоге и Магоге (в Коране — Яджудж и Маджудж) не только библейское, но связано и с Александром Македонским. Многие российские историки, исследуя вопрос о Гоге и Магоге, пришли к выводу, что древние имели в виду народы Урала, которые не просто дикие (поедали своих сородичей), но и кровожадные, и их неисчислимые легионы. Также считалось, что они наводнят своим нашествием Европу, уничтожат ее. Именно так понимали это предание в Европе, и в лице народов Гога и Магога видели уже народы России (Тартарию). В разных книгах, изданных в России уже в наше время, можно прочитать, что Гог и Магог — это татары России, что их все боятся, что они и есть — исчадие ада.

Все совершенно иначе у Низами. Востоковед А.Бертельс пишет: «Яджудж и Маджудж — сказочные народы, упомянутые в Коране, которые обычно отождествляют с библейским Гогом и Магогом. По Корану, Яджудж и Маджудж должны явиться перед страшным судом и опустошить землю. Искендер воздвиг вал, который пока охраняет населенную часть земли от этой опасности. Низами, следуя кораническому преданию, вводит здесь рассказ о постройке вала. Некоторые исследователи считают, что легенда о вале Искендера появилась под влиянием сведений о Великой китайской стене».

А Низами как раз подробно пишет, что это за народ — Яджудж.

Итак, постройка вала — последнее деяние Искендера перед смертью, после постройки он пишет уже завещание, предвидя смерть. Он возвращается из Китая, и действие происходит на земле Хирхиз. А.Бертельс пишет, что «Хирхиз — источники времен Низами называют так Южный Урал».

Но где Китай — и где Урал? Нетрудно увидеть этимологию: Хирхиз — это Киргиз, причем как раз на границе с Китаем и на возможном пути следования из Китая. На Урал тут нужно делать огромный крюк в тысячи километров. Но советский востоковед вовсе не считает, что Низами описывает нечто реальное, а потому важнее не то, что на карте, а иные соображения, на которые, к сожалению, востоковед не ссылается. Не исключено, что Хирхиз — это действительно южный Урал. Но в таком случае уже непонятен маршрут Искендера.

Кстати, вот еще одно подтверждение тому, что к северо-западу от Китая была известна местность, заселенная некими дикими людьми: в книге М.Быковой «Легенда для взрослых» приводится старинный герб Тюменской области, где центральным и главным изображением является дикий человек с дубиной на плече. Аналогичное изображение попадалось и в европейской геральдике, что говорит о том, что в недавнем прошлом дикие люди все еще встречались в глухих местах Европы.

Ну а что касается Искендера, то здесь могло иметь место следующее: в горной местности (или на Южном Урале, или уж в Тянь-Шане, если речь идет о Кыргызстане) войску Искендера встречается поселение вполне как бы образованного народа, но который не в курсе религиозных мод цивилизации. То есть, народ сам по себе угоден Богу, хотя истин и пророков не знает. Так вот этот народец ютится на склонах гор потому, что ему досаждают набеги Яджудж.

Они жалуются Искендеру, что их донимают гоминиды — по сути, почти те же самые, с особью которых сражался Искендер в битве с русами:

«За грядой этих гор, за грядою
высокой
Страшный край растянулся
равниной широкой.
Там народ по названью яджудж.
Словно мы, Он породы людской,
но исчадием тьмы.
Ты сочтешь его сам.
Словно волки, когтисты
Эти дивы, свирепы они
и плечисты.
Их тела в волосах от макушки
до пет,
Все лицо в волосах.
Эти джинны вопят
И рычат, рвут зубами и режут
клыками.
Их косматые лапы не схожи
с руками».

Низами пишет, что они жрут друг друга, что часто нападают на людей и на месте все живое и съедобное сжирают. Местные жители, спасаясь от них, ушли в горы и просят Искендера о помощи. Перед нами снова существа с волосатым лицом, абсолютно дикие, но — в отличие от «снежного человека», который живет обособленно, семьями (муж, жена и максимум два детеныша) — это люди стаи. Они и отличаются от «бигфута» куда меньшими размерами. Это — второй тип гоминида. От такового и просило спасения упомянутое население.

Получается, что некий правитель получил просьбу от местных жителей защитить их где-то в глубинке России (или Кыргызстана?) от диких волосатых гоминидов — и построил вал. Как пишет Низами, вал строили «целый месяц». Сомнительно, что за месяц силами пусть нескольких тысяч или даже десятков тысяч людей можно построить нечто судьбоносное для Цивилизации, что «пока охраняет населенную часть земли от этой опасности».

Как всегда, некое местное мелкое событие в преданиях распухло до вселенских размеров. Какой вал можно создать за месяц? Перекрыть ущелье — шириной максимум километров в десять. А может, и меньше. В этой связи вполне уместно вспомнить и о Великой китайской стене, но в совершенно ином свете, чем это делали советские востоковеды. Не только Низами, но вообще все, включая Европу, приписывают Александру Македонскому возведение вала, которым он оградил людей от нашествия «исчадий ада».

Напомним, что Великая китайская стена — древнее сооружение, которое со временем пришло в полный упадок, и утратла свою ненадобности. Стена была восстановлена только во времена Мао Дзе Дуна по его прямому указанию, и то, что уже в наше время видели западные туристы в Китае, — это только бутафория. Когда Мао распорядился восстанавливать стену в 1960-х годах, на протяжении сотен километров оставались только намеки на бывшие земляные валы. Приходилось проводить аэросъемку, чтобы определить, где была стена. Потом китайцы и построили конкретное сооружение высотой 7 метров.

На самый первый и самый обычный вопрос — зачем? — китайцы отвечали: для защиты от кочевых племен Монголии и Сибири. Но так ли это на самом деле? При протяженности в 5 тысяч километров невозможно что-то противопоставить врагу, пожелавшему преодолеть стену. На участок стены в 10 километров, согласно объяснениям китайцев, выделялся гарнизон в 10-20 или 50 в иных случаях человек. Преодолеть стену — минутное дело, достаточно поставить лестницы. Даже гарнизон не заметит. Если у врага в войске несколько тысяч бойцов, гарнизон будет смят мгновенно. Зачем тогда стена?

Кстати говоря, европейские военные историки, оценивая эффективность китайской стены как ограды от бандитствующих племен кочевников (не говоря уж о татарах или казаках), отмечали ее полную ненужность.

Считалось, что Александр Македонский возводил стену от сибирских гоминидов (Гогов и Магогов), якобы спасая тем самым Европу. Если учитывать это, то понятно, что китайцы, южные соседи этого региона, должны были такую стену возвести в первую очередь. Они ее и сделали — чтобы защитить себя от гоминидов. В отличие от человека, примитивные гоминиды не знали, что такое лестница, потому высокая преграда была для них непреодолимым препятствием. Вот для этого и стена.

Любопытно, но сразу к северу от Великой китайской стены идет южная граница пустыни Гоби. Именно в этой пустыне монголы встречали диких людей, невысоких, покрытых шерстью, с голыми лицами — короткие волосы росли лишь под подбородком и вокруг лица. Во время боев за Халхин-Гол в 1939 году в районе Гоби советские солдаты пристрелили двух диких волосатых людей. Отличительные черты этих диких людей: надбровные дуги, сильно развитые челюсти, пухлые губы и темнокожие лица. Кисти рук и ступни ног, как и лица, также голые. Они одновременно были похожи и на монголоидов, и на негроидов. У них были сильные, как у лошади, зубы. Такими же их описывали и монголы. Но с годами здесь их встречали все реже. Вот от этой пустыни Гоби и отгородись китайцы. Название Гоби кстати созвучно с библейской страной Гога.

Предположим, что Гоби и есть летописная страна Гога. На это указывают сразу три фактора: название пустыни, китайская стена и обитание там диких людей. Видимо, был период, когда летописные гоги (и магоги) переживали сильный демографический взрыв. Они разводились и стали нападать на всех и вся. Люди были в ужасе от одного вида этих полулюдей. Суеверный страх, плюс тысячи гогов — заставляли принимать экстренные меры безопасности. Только так можно объяснить срочное возведение гигантской стены, рассчитанной не на обычных людей и захватчиков, а на нечто более примитивное.

Немногочисленная охрана стены служила лишь для того, чтобы наблюдать и предупреждать о появлении стай «исчадий ада», лишний раз отпугнуть этих нелюдей зажигательными стрелами, но не более. Если бы к такой стене подошли обычные монголы или другие захватчики, то от охраны никакого толку не было — их быстро бы перебили, взобравшись на стену по канатам и лестницам.

Стена — это признак страха. А Великая китайская стена — признак невероятного, панического страха. Такой страх могли внушать только гоминиды (отсюда, кстати, и древние мифы китайцев о королях-обезьянах: имелись в виду именно реликтовые гоминиды, а не обычные обезьяны). На деньги, затраченные на постройку стены, китайцы могли создать мощнейшую армию и захватить всю Сибирь до Урала. Но они раз оградили себя от этого проклятого региона — как от страны Гога и Магога.

Потом демографический взрыв пошел на спад, остатки этих гогов и магогов истребили казаки, которые осваивали Сибирь. Есть множество упоминаний о том, что в Сибири казаки встречались с волосатыми гоминидами.

Причем, видимо, магогов держали на цепи (это «снежный человек», «биг-фут», «мест неведомых житель» у Низами), а гогов (волосатых, низкорослых темнокожих неандертальцев) просто вырезали. В донесениях казаков московскому царю говорилось: «…на Енисее попутно было бито какое-то волосатое татарское племя».

По материалам В.Голденкова, В.Деружинского, переводов трудов Н.Гянджеви