И.Нифталиев
Развитие исторической науки, изменение массового сознания и стереотипов в постсоветских странах имеют много общего, коренящегося в сходных условиях освобождения от идеологических догм, становления национальной идентичности, попыток обретения государственной идеологии и др.
Эпохальные изменения, которые переживал азербайджанский народ вслед за распадом СССР, предопределили радикальную смену политических, социальных и духовных ориентиров общества. В новых исторических условиях понятие «отечественной истории» или национальной истории окончательно стало подразумевать лишь историю Азербайджана, а не историю прежней «большой Родины».
Это, естественно, не привело к отказу от изучения страниц истории, связанных с нахождением в составе Российской империи и СССР. Однако, явно сказывается «отдаление» массового сознания от недавнего советского прошлого, изменяются устаревшие представления об историческом процессе, профессиональное сознание историков порой радикализируется.
Для молодежи советские реалии —это, во многих случаях, нечто весьма далекое и даже таинственное. Это естественно, поскольку определенное время из неиссякаемого источника отечественной истории мы не могли черпать всю правду, вследствие чего несколько поколений были отлучены от настоящей истории народа.
С обретением независимости вырос интерес к истории Азербайджана и за его пределами. Положительными явлениями стали достаточно широкий доступ исследователей к архивным фондам (не только внутри страны, но и за её пределами), интернету и ликвидация цензуры.
В советское время, в условиях относительно устойчивого режима и строгого идеологического контроля, учебники одних и тех же авторов в почти неизменном виде сохранялись десятилетиями. В первые годы после распада СССР, в условиях идеологической сумятицы, в исторической науке Азербайджана начался период определенного кризиса, результатом чего стало появление многочисленных так называемых пробных учебных изданий, представлявшие различные методологические подходы и содержательные интерпретации.
В отличие от советских учебников стало наблюдается значительное приращение фактического материала, расширение тематики и в основном отказ от тенденциозных интерпретаций исторических фигур и событий. Несмотря на эти бесспорные достоинства, надо признать, что в учебниках сохранялся ряд противоречивых суждений. Большинство учебников придерживались традиционной репродуктивной методики, предлагая студентам и учащимся усвоение значительного массива исторической информации, где больше акцентировалось внимание на войнах, восстаниях, именах многочисленных исторических персонажей, количественных показателях экономического характера. В результате, восприятие истории сводилось больше к запоминанию фактов и хронологической последовательности произошедших исторических событий.
Снятие всякой цензуры и идеологического пресса на научные исследования в первые годы после распада СССР вызвало столкновение профессиональных историков с непрофессионалами и дилетантами.
В условиях новых рыночных отношений, когда издания книг стало зависеть больше от желания и материальной возможности, на массового читателя обрушился поток исторических сочинений разного уровня и качества исполнения, авторы которых больше делали ставку на мифотворчество, историческую сенсацию, разоблачение тайн прошлого, не утруждая себя заботой об исторической достоверности собственных версий. Всякая полемика с подобными авторами обязательно наталкивалось на популистские оправдания типа «этого требуют национальные интересы».
С другой стороны, демократизация общества, существенное расширение источниковой базы исследований дали возможность активизировать научную деятельность историков, глубже осмыслить сложные политические и духовные процессы.
Однако, как это бывает в переломные периоды истории, на этом пути не удалось избежать перекосов, ошибок и конъюнктурных суждений, породивших тенденциозность отдельных ученых, желавших подменять аналитическое исследование наукообразными доводами. В результате на смену старой научной конъюнктуре стала приходить новая, стремящаяся механически, без серьезного анализа заменить старые оценки новыми, порой прямо противоположными.
Однако, следует подчеркнуть, что постепенно в исторической науке Азербайджанской Республики стали складываются условия для плодотворного процесса творческого поиска и обмена идеями.
В отличие от первых постсоветских лет, влияние псевдопатриотизма на развитие исторической науки уменьшилось. Меньше стало работ, в которых искусственно удревлялась история этноса, однозначно и огульно отрицалось советское прошлое.
Постепенно уходила в прошлое марксистская формационная основа периодизации истории Азербайджана, которая в советский период было больше связана с желанием обосновать существование социально- экономических предпосылок социалистической революции в Азербайджане, иными словами, доказать закономерный характер социалистических экспериментов в последующие годы.
Тема этногенеза азербайджанцев хотя и оставалась предметом дисскусий в научных кругах, однако, уже не имела того эмоционального характера, который наблюдался в первые годы независимости. Согласно прочно утвердившейся в азербайджанской историографии концепции в формировании азербайджанского народа решающую роль сыграл коренной тюркский пласт, который в разные периоды усиливался за счет потока новых тюркских племен на территорию Азербайджана, внутри которых растворялись иные этнические группы.
На усиление данного процесса оказало огромное влияние в целом стабильная, начиная с VII века, религиозная ситуация в Азербайджане, а именно господство исламской религии на территории Южного и Северного Азербайджана, а также нахождение данных территорий начиная со второй половины IX и вплоть до начала XIX веков (за исключением периода монгольского господства в Азербайджане с первой трети XIII и до второй половины XIV вв.) в составе тюркско-мусульманских государств.
В последующие годы независимости, большое внимание было уделено сюжетам, которые напрашивались на тщательное изучение и новое осмысление в свете отказа от прежних идеологических штампов и политических веяний. Эти темы активно разрабатывались в плане монографическом.
К числу активно исследуемых проблем относились, например, история Кавказской Албании ( конец IV в.д.н.э – начало VIII в.), Сефевидского государства (1501-1736), азербайджанских ханств (вторая половина XVIII – начало XIX вв.), вхождения Азербайджана в состав Российской империи, политических партий и общественных движений начала ХХ века, Азербайджанской Демократической Республики (1918-1920 гг.), геноцида азербайджанцев в 1918 г. и сталинской депортации азербайджанцев из Армянской ССР (1948-1953 гг.), национально-демократического движения в Южном Азербайджане (1941-1946 гг.), нарушения территориальной целостности Азербайджанской Республики.
В то же время, надо признать, что значительно уменьшилось число работ, относящихся к периоду древней истории Азербайджана.
Характерным стал процесс смены героев при оценке исторических личностей. Если раньше в основном в этой роли выступали народные бунтари, руководители крестьянских восстаний, то позднее в галерее исторических личностей ведущее место заняли представители господствующих классов –падишахи, ханы, которые олицетворяли азербайджанскую государственность, представали в роли собирателей и защитников азербайджанских земель. Здесь, естественно, не обходилось без некоторой идеализации.
Не случайно делалась ставка на определенных лиц — основателей государств Аккоюнлу Узун Гасана, Сефевидов шаха Исмаила I, правителей азербайджанских феодальных государств XVIII века –Фатали хан Губинского, Джавад хана Гянджинского, Ибрагим Халил хана Гарабагского и др. Акцент при этом делался на успехах, которых достигли данные государственные деятели во внешней политике.
В целом они совпадали с теми процессами, которые определяли эволюцию массовых настроений в азербайджанском обществе: ставка на сильную личность и власть олицетворяли внутреннюю политическую стабильность.
Исторические образы России
Важнейшей темой обсуждения для национальных историй на постсоветском пространстве является проблема роли и значения российского присутствия и советского прошлого в судьбах народов бывшего СССР. Для Азербайджана —это почти два века истории. Значение их трудно переоценить, как в плане изучения конкретных процессов прошлого, так и в оценке перспектив на будущее.
В Азербайджане исторический образ России в поздние годы независимости формировался в контексте участия России в делах «Кавказского дома» и складывался под сильным воздействием карабагского конфликта. В издаваемых научных трудах наиболее подробно исследовались азербайджано-российские отношения, начиная с первой четверти XVIII века, т.е. с момента образования Российской империи и активного проведения ею кавказской политики.
Большая часть исследований посвящена к периоду начала завоевания царской Россией Южного Кавказа. В этих работах характеристика Российской империи представлена явно не в позитивном свете, и она выступает в роли агрессивного соседа в ходе событий первой трети XIX в., когда в результате двух русско-иранских войн были ликвидированы государственные традиции в Северном Азербайджане.
В азербайджанской историографии Гюлистанский (1813) и Туркменчайский (1828) договора рассматриваются как акты, расчленившие Азербайджан на две части. Таким образом на смену понятиям о «добровольном присоединении» приходят более жесткие категории –«завоевание», «насильственное присоединение», появляются определения «Северный Азербайджан» и «Южный Азербайджан», развитие которых идет в разных исторических направлениях.
В то же время, затрагивая проблемы экономической и духовной жизни Северного Азербайджана периода российского господства в XIX –начале ХХ века, большинство авторов констатируют факты экономических преобразований и сдвигов в культурной жизни. В частности, указывается на стремительное развитие нефтяной промышленности, создание капиталистической инфраструктуры, открытие светских школ, национальных газет, театров, библиотек, возможности получения образования в высших учебных заведениях России и Западной Европы, способствовавших появлению представителей национальной интеллигенции.
Одновременно констатировался тот факт, что отчетливую потребность в самосохранении и этнической консолидации азербайджанский социум ощутил находясь в составе Российской империи. Именно в этот период истории составляющие компоненты идеи этнополитического объединения азербайджанцев – общетюркская идея, дополненная мусульманской идеей и сравнительно молодой национальной идеей –проявили себя наиболее ярко.
Этнополитический конфликт в контексте информационной войны
Наиболее глубокие исследования проводились по вопросу азербайджано-армянских отношений. Карабахская проблема, человеческие трагедии прошлых лет породили соответствующие настроения в массовом сознании, что нашло свое отражение и в исторической литературе Азербайджана.
Степень разработанности данной проблемы и число изданных монографий достигла такого количественного уровня, что позволяла авторам исследовать их уже в историографическом плане.
Обеими сторонами конфликт новейшего времени искусственно удревнялся и распространялся на средневековую (донационалистическую) политическую культуру. За период конфликта сложился серьёзный пласт негатива в восприятии двух народов, выразившийся в этнофобии и культивировании представлений о межэтнической и межконфессиональной несовместимости.
Отрицательные эмоции и идеологемы не позволяли авторам выйти за пределы определенных рамок. В результате научные работы становились по смыслу практически идентичными, а скороспелые обобщения и немотивированные выводы с целью попасть в струю общественных настроений оборачивались известными потерями научного знания.
Все это следует рассматривать как проявление информационной войны в условиях отсутствия мирного соглашения между двумя странами и нерешенностью проблемы Карабаха. К сожалению, состояние армяно-азербайджанского конфликта, при неопределенных перспективах его решения, способствовало сохранению подобных тенденций.
История страны в ХХ веке: пересмотр ключевых событий
После развала СССР, наблюдался процесс постепенного пересмотра всех ключевых событий истории Северного Азербайджана в ХХ веке. Наибольшей ревизии подверглись события после Февральской революции 1917 года. Возникла потребность по новому взглянуть на историю Бакинской Коммуны и 26 бакинских комиссаров.
Советская история знает немало мифов, которые в свое время создавались коммунистическим режимом с целью достижения определенных долговременных идеологических и политических целей. Миф о 26 бакинских комиссаров оказался наиболее живучим из них. Начиная со времени установления Советской власти в Северном Азербайджане 28 апреля 1920 года, политическая и идеологическая машина Коммунистической партии сделали очень многое для увековечения памяти этих исторических персонажей. 26 бакинских комиссаров стали символом незыблемости советской системы и коммунистической идеологии в Азербайджане.
Но, авторы наших дней едины во мнении, что период власти Бакинской коммуны в 1918 году является одним из трагических страниц новейшей истории азербайджанского народа. Эта власть, которая была первой попыткой советизации Северного Азербайджана, несет прямую ответственность за геноцид азербайджанцев, приведшая к невиданному обострению межнациональных армяно- азербайджанских отношений, последствия которых будут сказываться многие годы и приведут к невиданному накалу враждебных отношений между двумя народами уже в наше время.
Азербайджанская Демократическая Республика (АДР)
Среди историков не спадает интерес к периоду 1918-1920 гг., когда существовала Первая Республика – Азербайджанская Демократическая Республика (АДР). Эта тематика стала популярной в конце в 1980-х- в начале 1990-х годов и была вписана в широкий контекст периода становления политических партий в Азербайджане в начале ХХ века, распада Российской империи и начала нового этапа национального движения в 1917–1920 годах.
Реальная история АДР в советское время практически не изучалась, её заменял ряд малоубедительных негативных штампов. В академических трудах и монографиях советского периода исследовательские задачи сковывались жесткими рамками политической цензуры, в соответствии с которыми период существования АДР трактовался как разгул буржуазной реакции во главе с антинародным, контрреволюционным режимом партии «Мусават», являвшимся марионеткой турецкого империализма.
В результате работы, мимоходом затрагивавшие эту тему, были больше похожи не на научные изыскания, а обвинительные заключения и судебные приговоры, направленные против политических лидеров и ведущих политических партий периода АДР.
Мощный импульс для более глубокого изучения истории Первой республики на мусульманском Востоке дал указ президента Азербайджана Г.Алиева от 30 января 1998 г. о проведении 80-й годовщины АДР, после которого в кратчайшие сроки были изданы сборники документов из ранее засекреченных государственных архивных фондов о деятельности парламента, внешней политики и армии АДР.
В результате поисков в зарубежных архивах, в частности России, Франции, Англии, Турции, азербайджанские ученые ввели в научный оборот большое количество документов, которые сильно обогатили источниковую базу по исследованию данного периода истории Азербайджана. Если в первые годы независимости Азербайджана для исследований истории АДР были характерны крайности, огульная идеализация, то работы более поздних ле отличались более взвешенной оценкой истории Первой республики.
АЗЕРБАЙДЖАНСКАЯ ССР
Период истории Азербайджана в составе СССР рассматривается как значительный шаг в развитии экономики, образования и культуры. Исключения составляют отдельные периоды, в частности 20-30-е годы, вторая половина 40-х-50-е годов, в ходе которых были допущены искривления, деформации в национальной политике, сопровождавшиеся массовыми репрессиями видных государственных и общественных деятелей, сталинской депортацией азербайджанцев из Армянской ССР, попыткой пересмотра границ Азербайджанской ССР.
После 1991 года широкий общественный интерес стимулировал исследовательскую работу по проблемам, которые ранее считались подцензурными или «белыми пятнами», а именно, азербайджанские легионы в годы Второй мировой войны, национально-демократическое движение в Южном Азербайджане, общественно-политическая ситуация в Азербайджанской ССР после войны и в годы «хрущевской оттепели».
В целом, если в первые постсоветские годы под «белыми пятнами» чаще всего подразумевались отдельные неизвестные или малоизвестные (в силу разных обстоятельств) события, в первую очередь сталинской эпохи, то постепенно хронологические и тематические рамки «белых пятен» увеличились, объем исторических событий и явлений, нуждающихся в пересмотре с новых позиций, значительно возрос.
В наши дни, когда бывшие советские союзные республики и в их числе Азербайджан приобрели государственную независимость порой возникает вопрос: правомерно ли применение понятия «отечественная» по отношению к участию населения всех тогдашних союзных республик в войне, именуемой в историографии как Великая Отечественная.
Для большинства населения Азербайджана, независимо от принадлежности людей к той или иной национальности, участие в войне воспринималось как осознанная необходимость внести свой вклад в победу Советского Союза, будь то в качестве бойцов на фронте или в тылу. Здесь азербайджанцы не составляли исключения.
В течение двадцати довоенных лет выросло целое поколение людей, которое ощущало себя советскими людьми, а Советский Союз — своей Родиной. Нет сомнения, что огромную роль для азербайджанцев сыграло также восприятие единой страны как одной большой Родины, с которой их связывало более 100 лет.
Однако не следует слишком завышать достигнутую к началу войны планку преданности людей советской системы и советскому государству. Ярким доказательством этому является коллаборационизм, ставший распространенным явлением в годы войны, который в равной степени можно отнести к представителям всех советских народов.
В исследованиях об участии азербайджанских национальных формирований в рядах германской армии в годы Великой Отечественной войны их авторы пытались понять причины участия азербайджанцев в составе национальных легионов Вермахта.
Суммируя основные причины, вынудившие советских военнопленных, в т.ч. азербайджанцев к участию в частях немецкой армии, авторы выделяли следующие:
1. Мощное воздействие на военнопленных антикоммунистической немецкой пропаганды; 2. Тяжелые, нечеловеческие условия плена, минимальные шансы на выживание, при котором сотрудничество с немцами рассматривалось, как единственная возможность уцелеть; 3. Страх перед возможными суровым наказанием по возвращению военнопленных на Родину; 4. Нежелание простить Коммунистической партии и Советской власти лишения, страдания и репрессий, которые были пережиты в 20-30-е гг.; 5.Объективно существовавший раскол в советском обществе, который пыталась скрыть коммунистическая идеология.
Весьма популярной в азербайджанской историографии темой является изучение роли бакинской нефти в истории Второй мировой войны. Авторы рассматривали нефть не только как важнейший фактор, обеспечивший победу Советского Союза в Великой Отечественной войне, но и как одну из причин нападения фашистской Германии на СССР.
В целом, массовое сознание и официальная историография в Азербайджане сегодня при оценке итогов Великой Отечественной войны проявляют устойчивое единство.
Основная часть работ по теме депортаций посвящены выселению азербайджанцев из Армянской ССР, осуществленной в соответствии с решениями Совета Министров СССР от 23 декабря 1947 года и 10 марта 1948 года, депортации немцев, переселенных в Северный Азербайджан в начале XIX века, а затем выселенных оттуда в 1941 года, депортации турок-месхетицев из южных и юго-западных районов Грузинской ССР в Среднюю Азию и Казахстан в 1944 году.
Не стихали среди историков дискуссии о роли тех или иных политических деятелей советского периода. Наиболее жаркие дискуссии в национальной историографии затрагивали оценки деятельности двух крупных политических фигур Советского Азербайджана –Наримана Нариманова и Мир Джафара Багирова.
Если общественно-политическая деятельность первого была достаточно подробно изучена в советский период, то имя Багирова, который в 1933-1953 гг. был первым секретарем Компартии Азербайджана, после ХХ съезда КПСС в 1956 г. оказалось практически стертым и находилось под запретом в национальной историографии. Даже в 10-ти томной Азербайджанской Советской Энциклопедии, издававшейся 1976-1987 гг., где можно встретить имена Иосифа Сталина и Адольфа Гитлера, о М.Д. Багирове нет никаких сведений.
В начале перестройки имя Багирова вновь всплыло на страницах отдельных изданий в связи с началом процесса реабилитации жертв политических репрессий 30-40-х годов. Естественно, что на волне развернувшейся в стране мощной антисталинской критики, авторы публикаций рассматривали Багирова как основного виновника политического террора в 1937-1938 гг. в Советском Азербайджане.
Несмотря на это, в наши дни имя М.Д.Багирова вызывает в Азербайджане неоднозначную оценку. В политическом портрете Багирова, негативное восприятие азербайджанским историческим сознанием сталинской тоталитарной системы сочетается с лояльным отношением к одному из его главных творцов в Азербайджане.
Суть подобного противоречия впервые была раскрыта в фундаментальной работе Э.Исмаилова, в которой вместо огульного обвинения Багирова, как главного виновника репрессий 30-40-х годов в Азербайджане, предлагается взвешенный подход, не противопоставляя деятельность Багирова Системе, а рассматривая его в неразрывной связи с ней.
Основные выводы автора состояли в том, что власть того времени в Азербайджане носила наместнический характер. В силу этого главную задачу она видела в выполнении установок, спускаемых сверху. И в тех случаях, когда это соответствовало интересам Азербайджана, и в случаях, когда это противоречило интересам республики и азербайджанского народа. И дело здесь было вовсе не в политической фигуре М.Багирова. Такова была Система, которая имела свои, возведенные в ранг негласных Законов, неписаные Правила, являвшиеся главными путеводителями местных наместников.
На основе значительного количества ранее неопубликованных первоисточников, прежде всего, из российских архивов, авторы во временном контексте особо акцентировали внимание на деятельности М.Багирова, связанной с сохранением территориальной целостности республики, развертыванием национально-освободительного движения в Южном Азербайджане в 1941-1946 гг., крупными достижениями в развитии промышленности и др.
Освещение послесталинского периода, за которым прочно закрепилось название «оттепели», в Азербайджане также долго находилось под запретом, историки не решались приступить к её изучению. Лишь после независимости появились первые монографии, посвященные одному из важнейших периодов истории Советского Азербайджана. Сильной стороной этих работ явилась попытка вписать события во временной контекст.
В 50-е годы ХХ века несколько раз произошла смена первых лиц в руководстве республикой, существенные изменения происходили в составе управленческой команды, были восстановлены в правах тысячи и тысячи безвинно осужденных по политическим обвинениям граждан, с десятков тысяч людей были сняты подозрения в связях с «врагами народа».
В советский период проблема истории Южного Азербайджана в силу объективных политических и идеологических причин была наименее разработана. Она рассматривалась в основном в рамках русско-иранских, советско-иранских отношений, а демократическое движение в Южном Азербайджане в первой половине ХХ века изучалось больше под ракурсом антиколониальной и антиимпериалистической в общеиранском масштабе без четкой национальной окраски.
После восстановления Северным Азербайджаном своей независимости наиболее глубокому переосмыслению подверглась история Южного Азербайджана после Туркменчайского договора (1828), когда понятие «Азербайджан» потеряло прежнее политическое значение. В первые годы независимости в Азербайджанской Республике исследования в этом направлении велись в основном на уровне отдельных статей в научных изданиях и периодической печати.
В дальнейшем появляются первые монографии, в которых больший уклон делается на исследовании экономических процессов, особенно проблеме отходничества из Южного Азербайджана в контексте развития бакинской нефтяной промышленности во второй половине XIX- в начале XX века.
По мере разработанности проблемы и изменения конъектуры авторы все смелее стали исследовать вопросы политической истории Южного Азербайджана, связанные, прежде всего, с общественно-политической жизнью и всплеском национально-демократического движения в первой половине ХХ века.
Новой страницей в историографии Южного Азербайджана явилась работа Дж.Гасанли, посвященная национально-освободительному движению в Южном Азербайджане в 1941-1946 гг. Автор, впервые вводя в научный оборот архивные материалы Государственного Департамента США, Российской Федерации, а также используя опубликованные за рубежом труды и материалы зарубежной прессы, отражающие политику Советского Союза по отношению к азербайджанской проблеме в те годы, пришел к выводу, что противостояние великих держав по вопросу о будущем Южного (Иранского) Азербайджана положило начало «холодной войне» в международных отношениях.
Значительной переоценке подверглась и социально-экономическая и общественно-политическая история Азербайджанской ССР 70-х –первой половины 1980-х гг. В исследованиях констатировался факт, что, несмотря на ведущую роль командно-административной системы и идеологического фактора, благодаря особым деловым и личностным качествам первого секретаря КП Азербайджана Г.Алиева к началу 80-х годов в Азербайджане произошла грандиозная модернизация промышленности и научно-промышленной инфраструктуры, благодаря чему республика стала одной из ведущих индустриальных центров СССР.
Таким образом, в период после распада СССР историческое сознание и историознание в Азербайджане претерпела трансформацию и переосмысление предшествующего интеллектуального опыта и созидания, которые сформировали соответствующий комплекс общественно-политических представлений и идей, стало основой для нового этапа развития изучения прошлого.
По материалам Института Истории им. А.А.Бакиханова НАН Азербайджана