Мусе Алиеву (1908-1985) было суждено стать известным азербайджанским ученым, доктором геолого-минералогических наук, известным специалистом в области иносерамской фауны мела, систематики и биостратиграфии. Он вел стратиграфические исследования нефтегазовых комплексов на Кавказе, в Средней Азии, Западной Сибири, также занимался региональной геологией и нефтеносностью Алжирской Сахары, Ближнего и Среднего Востока. Был создателем Бакинской школы палеонтологии и стратиграфии по мезозою.
Алиев также был инициатором запуска в производство проекта освоения Нефтяных Камней.
После себя Алиев оставил «Тетради» — дневники, воспоминания о своей жизни, работе. Будущий ученый родился в Шемахе, вырос в купеческой семье, которая перебралась жить в Ашхабад, когда Муса был совсем маленьким. Свой период жизни в этом городе будущий ученый также занес в «Тетради».
История Ашхабада 1918-1919 гг. полна драматических событий. Мятежи, восстания. Лидерами протеста были в основном эсеры и меньшевики, а также примкнувшие к ним кадеты и дашнаки. Город заняли британские войска. Советы пали, уступив власть Закаспийскому временному правительству. В январе 1919 года временное правительство сменил образованный британской миссией Комитет общественного спасения. В мае снова произошла смена правительства.
На фоне всех этих событий, семья Мусы Алиева приняла решение вернуться в Баку.
«Сразу после приезда папа отдал меня в старший класс азербайджанской школы, я плохо знал азербайджанский язык, и, конечно, в конце учебного года нахватал двоек почти по всем предметам. Это было неприятно. Тем более, у отца и без моих проблем было тяжелое положение, ему надо было зарабатывать средства для содержания трех больших семей. В условиях разоренной конфликтами страны, продовольственного, экономического и других кризисов, с которыми столкнулась молодая Азербайджанская республика, это было очень непростым делом. Он работал с утра до глубокой ночи, и я много времени проводил с ребятами на улице», — вспоминал Муса Алиев.
Он также вспоминал, как впервые «познакомился» с новым правительством.
«Новое Мусаватское правительство разместилось в здании, где сейчас находится Объединение Азнефти. Откуда я это знаю? Мальчишки, если они любопытны, знают многое. А я был любопытный. На площадь перед зданием Азнефти никого не пускали. Это была закрытая зона. Естественно, интересно, почему не пускают, и что там происходит. И вот мы с ребятами по «тайным тропам» через Ичеришехер пробрались к площади. Ошеломительное зрелище! К зданию подъезжали послы разных стран. Это был торжественный парад. Официальное признание Азербайджана как суверенного государства. На меня это произвело неизгладимое впечатление, особенно, английский посол. На нем был черный мундир, обшитый золотом, черные брюки, черная, высокая, сжатая по бокам шляпа, тоже расшитая золотом. Он подъехал на роскошном фаэтоне, медленно вошел в парадные двери и стал подниматься по лестнице, всем своим видом показывая, что именно он здесь главный вершитель судеб», — рассказывал Алиев.
Английские войска в то время на лошадях, фланировали по улицам Баку. Солдаты также в свободное время занимались продажей…
«В районе Баксовета английские солдаты продавали игральные карты, которые были очень популярны в молодежной среде. За ними охотились. Моему однокласснику удалось приобрести одну колоду. Он был ужасно горд. Колода, как колода. «Что в них такого особенного?» — спросил я. «Смотри!», — он вытащил несколько карт, поднял их на свет. Я увидел нечто такое, от чего лицо мое пошло красными пятнами. Порнографические картинки. Я вернул их товарищу и быстро ушел, потому что горел от стыда. А он смеялся мне вслед. Потом под хохот класса рассказывал о моей реакции», — вспоминал Алиев.
В один из «налетов» на правительственную площадь Муса Алиев увидел прославленного генерала от артиллерии Российской императорской армии Самедбека Мехмандарова. Он был назначен военным министром. Говорили, что он двинулся с армией освобождать осажденную армянами Шушу.
«Это было большим радостным событием. Его имя тогда было на слуху, а портреты — расклеены по всему городу. Такие красочные афиши с изображением генерала Мехмандарова на белом коне, с подписью — Освободитель Шуши», — писал ученый в своих записках.
Эта история имела свое продолжение в дневниках Мусы Алиева много лет спустя. В 1978 г. в нему в гости приходил знакомый геолог О.Зейниев, внук генерала Мехмандарова, военного министра Мусаватского правительства, сын дочери генерала Мелек-ханум. Они вспоминали прошедшие события. Зейниев рассказал Алиеву некоторые подробности взятия крепости Аскеран.
«Я еще мальчиком знал все подробности освобождения Шуши: мне рассказывал Ибрагим-ами, муж старшей сестры бабушки Гюляр — Балаханым. Он был среди защитников Шуши, потом переехал в Ашхабад. Они жили с нами в одном дворе, и я мог часами слушать его рассказы. Это было в 1921 году, когда свежи еще были раны», — писал Алиев.
Алиев вспоминал эти рассказы: «Ибрагим-ами рассказывал, что азербайджанцы и армяне бок о бок жили в Карабахе, веками жили, дружно жили. Но потом появились эмиссары из-за границы. Они стали убеждать наших армян, что Армения должна быть «от моря до моря», то есть, от Черного до Каспийского, что скоро к нам с армией придет царский полковник Андроник, и что надо уже сейчас готовиться к войне с азербайджанцами. Не все армяне верили им, но большая часть стала враждебно относиться к нам, и устраивать всяческие провокации. В Шемахе дело обернулось таким образом, что была уничтожена вся азербайджанская часть города. Погибли все, кроме тех, кто успел сбежать. Однако, армяне на весь мир пустили слух, что это не азербайджанцев убивают, а их, и под видом спасения «несчастных армян» в Нагорный Карабах двинул свое войско жестокий полковник Андроник. Он дошел до Аскерана».
Согласно рассказам, в ночь на Новруз байрама, армянские вооружённые отряды напали на азербайджанские гарнизоны в Шуше, Аскеране и Ханкенди, хотели застать азербайджанцев врасплох: у них был план, ударить с трех сторон. В Шуше отряд местной армянской милиции должен был напасть на азербайджанский гарнизон прямо со своего квартала. Но, армяне, видимо побоялись драться лицом к лицу, и обстрел крепости начали снизу.
«Ибрагим-ами говорил, что это была страшная ночь. Было непонятно кто, откуда и в кого стреляет. Неразбериха продолжалась до самого утра. Город был в осаде, окружен со всех сторон. Но географическое расположение Шуши давало им возможность продержаться какое-то время. Шуша расположена на возвышенном известковом плато, обрывающимся с трех сторон высокой и недоступной стеной, а с четвертой — довольно крутым склоном, тоже труднодоступным. Дорога, соединяющая Шушу с окружающим миром, поднимается по этому склону, извиваясь многократным серпантином. С этой стороны стояла старая крепостная стена. Здесь у самого обрыва была площадь Чыдырдюзю, которой пользовались оба народа. Чуть ниже был прекрасный парк с рестораном и оркестром, куда ходили молодые люди тайно от родителей. Еще ниже — красивые улочки, особняки, здесь жили армяне. Нижняя часть плато была заселена азербайджанцами, их дома были беднее армянских. Я все это видел ребенком, когда ездил с мамой в Шушу», — писал Муса Алиев.
Со слов Алиева, Ибрагим-ами рассказывал следующее: «И вот началось противостояние. Внизу — Андроник. Над нами местные армяне, мы в середине, защитой руководил очень умный и знающий военное дело, генерал Хосровбек. Надо было обезопасить город от удара с тылу. Тем более, что огонь открыли армяне, которые были в Шуше, правда, не местные, а пришлые, А потом уже и местные. И мы поняли, что погибнем, если не возьмем верхнее плато. Сколько народу погибло с той и другой стороны, не сосчитать. Они стреляли в нас, мы — в них. Наши женщины подползали к их домам, подкладывали тряпки с керосином и жгли, чтобы они покинули Шушу. Начались пожары, это привело к гибели армян. Они-то надеялись, что вот придет Андроник… Остались самые разумные, которые были против братоубийственной бойни, но их было мало, мы их не трогали. Нескольким тысячам армян удалось, воспользовавшись густым туманом, бежать из города по Каринтакской дороге в сторону Варанды».
Шушинцы оборонялись как могли. Алиев писал, что Хосровбек отдал приказ собрать всю медную посуду, ее у азербайджанцев было много. И медники отлили две медные пушки. И на самые мощные атаки они отвечали картечью.
Повезло в том, что в армянском квартале азербайджанцам удалось найти много пороха, боеприпасов, которые заранее, тайно переправляли шушинским армянам братья из-за границы. Нашли и продовольствие, и помимо этого, крестьяне-азербайджанцы из горных сел, по кручам и оленьим тропам, известным только им, с опасностью для жизни несли пищу оборонявшимся. Некоторые потом оставались, чтобы сражаться плечом к плечу с жителями Шуши.
«Ибрагим-ами говорил, что много азербайджанских женщин тогда погибло. Они совершали чудеса героизма. Собирали по краям обрыва валуны и при очередной атаке армян сбрасывали их на нападающих. Если учесть, что склон был отвесный, а камни развивали огромную скорость, конечно, они убивали артиллерию и артиллеристов. Но и сами становились мишенью для снайперов. Все мужчины Шуши дрались с оружием в руках», — писал Алиев.
У самого Ибрагима-али было 11 ран на теле. Его сына убили на его глазах, он сражался рядом с отцом. Сына похоронили без отца, который не мог оставить свой пост.
«Ибрагим-ами рассказывал, что атаки становились все чаще и сильнее — Мы уже отчаялись. Мы поняли, что нам приходит конец. Собрали женщин и детей на краю пропасти Джыдырдузу и дали им наказ. Как только в крепость прорвутся армяне, вы должны броситься вниз под обрыв вместе с детьми. Самое страшное было не это. Самое страшное было в том, что никто не плакал: ни женщины, ни дети. Все, молча, ждали своей смерти. Вот такие были шушинские женщины», — писал Алиев.
В самые тяжелые минуты им принесли известие, что Мехмандаров идет на помощь к оборонявшимся.
«Лобовой атакой он пробил проход в Аскеранской крепости. Аскеран пал. И шушинцы под командованием Хосров бека двинулись навстречу Мехмандарову, зажав войско Андроника с двух сторон. Много армян погибло от Аскерана до Шуши. Многие шушинцы, шемахинцы, гянджинцы полегли на полях битвы, защищая свои земли. Через два месяца пришла советская власть, и все как-то поутихло. Азербайджанцы — отходчивый народ, быстро забыли ужасы войны. Андроник пытался взять и Тбилиси, но грузины тоже отбили наступление», — писал Алиев, с воспоминаний Ибрагима-ами.
В 1930 году Шушу посетил поэт Осип Мандельштам со своей женой. Вот как Надежда Мандельштам описывала увиденное: «Город начинался с бесконечного кладбища, потом крохотная базарная площадь, куда спускаются улицы разоренного города. Нам уже случалось видеть деревни, брошенные жителями, состоящие из нескольких полуразрушенных домов, но в этом городе, когда-то, очевидно, богатом и благоустроенном, картина катастрофы была до ужаса наглядной. Мы прошлись по улицам, и всюду одно и то же: два ряда домов без крыш, без окон, без дверей. В вырезы окон видны пустые комнаты, изредка — обрывки обоев, полуразрушенные печки, иногда остатки сломанной мебели. Дома из знаменитого розового туфа, двухэтажные. Все перегородки сломаны, и сквозь эти остовы всюду сквозит синее небо».
В 1935 году, когда Муса Алиев работал геологом на Кавказе, он побывал в Шуше: «С тоской смотрел на следы разрушения города. Руины, дома с пустыми глазницами — эти живые-мертвые свидетели низменных человеческих страстей».
По материалам книги «Своим почерком»