Лев Толстой был личностью, которая вошла в азербайджанскую литературу, заняв в ней свое, особое место Благодаря усилиям переводчиков Толстой к началу XX в. сделался в Азербайджане наиболее популярным мастером слова.
Наряду с интересом в Азербайджане к Толстому — художнику, здесь уже с 1880-х годов отмечается большой интерес к Толстому — философу. И это не случайно. Толстой всегда испытывал особое тяготение к Востоку, к его религии в частности Исламу, многие элементы которого были усвоены «толстовским» вероучением. Все это, разумеется, не могло не располагать к пропаганде его произведений в Азербайджане, где традиции мусульманства были очень сильны.
Таким образом, художник-реалист и педагог-новатор Толстой органично сосуществовал в Азербайджане с Толстым-моралистом. Так, уже в 1890-х годах помимо рассказов, адресованных юному читателю, в Азербайджане переводится ряд толстовских произведений, рассчитанных сугубо на взрослую публику. К их числу принадлежат: «Три вопроса» (пер. А.С.Касумова), «Исповедь» (пер. М.А.Расулзаде), «Любите друг друга» (пер. Г.Р.Мирзазаде) и др.
Подробно останавливаясь на значении этих переводов, исследователь А.Багиров отмечал: «Пропаганда Толстым идей смирения и упования Ислама была одобрительно воспринята частью азербайджанской интеллигенции. Поэтому многие ее представители, не ограничиваясь просто переводом этих произведений, утверждающих идеи Толстого, делали в них свои добавления».
Следует отметить, что в дореволюционном Азербайджане несмотря на широкий интерес к творчеству писателя, так и не появилось ни одного перевода из значительных, принятых как основные, произведений Толстого, если не считать двух отрывков — из «Хаджи Мурата» и «Детства». Осуществилось это только после октябрьской революции.
Школа перевода Азербайджана находилась еще только в начальной стадии своего формирования, вследствие чего переводы из русской классики, в частности, из Толстого, оставили желать лучшего и в качественном аспекте. В основном, на национальном языке издавались детские и «народные» рассказы писателя, что, в известной мере, обедняло общее представление о нем у азербайджанской читательской публики. Однако, несмотря на это, зерна непревзойденного толстовского реализма исподволь прорастали на азербайджанской земле.
Неизменно оттачиваясь, практика переводов из Толстого приносила неоценимую пользу в деле развития азербайджанской национальной литературы, обогащая ее величайшими художественными достижениями творческой толстовской лаборатории. Имя Толстого не сходило со страниц национальных периодических изданий, произведения его выходили на страницах практически каждого из них. Азербайджанские переводчики порой настолько увлекались произведениями Толстого, что стали заимствовать у него темы, идеи, сюжеты.
Творчество Толстого оказало благотворное воздействие и на совершенствование чисто профессиональных аспектов мастерства многих азербайджанских писателей того времени. В качестве примера можно привести реалистическое творчество выдающегося азербайджанского писателя-сатирика Дж.Мамедкулизаде, коему принадлежит авторство перевода толстовского «Труда, смерти и болезни».
Как отмечали исследователи, «Реалистическое обличительное перо Толстого вдохновляло Дж.Мамедкулизаде правильно описать деревенскую жизнь и положение крестьян. В повести «События в селении Данабаш» он создал исключительно верную картину царящих в Азербайджане феодально-патриархальных отношений и с присущим ему мастерством показал пороки тогдашней жизни. Психологический анализ образов и явлений в произведениях Дж.Мамедкулизаде это — результат положительного влияния Толстого.»
Вопрос о влиянии Толстого на азербайджанских писателей требует, безусловно, некоторого разъяснения.
В конце 1870-х годов, вскоре после завершения Толстым его романа «Анна Каренина», начинается новый этап в идейном генезисе писателя, знаменитый перелом в его мировоззрении. Толстой отрекается от своих прежних, характерных для помещичье-дворянской среды, взглядов и решительно становится на позиции патриархального крестьянства. «Перелом» оказывает решающее воздействие на дальнейшее творчество писателя. Именно в этот период приступает он к созданию цикла своих «народных» рассказов, декларируя в них такие «новые» свои идеи, как «доктрина совести», «непротивление злу насилием», идею «всеобщей любви».
Эпоха 1861-1905 годов, к которой в основном относится литературная деятельность Толстого, характеризуется непрерывным нарастанием общественных конфликтов. Наиболее полно отрицание «цивилизованного варварства» выразилось в таких произведениях, как «Воскресение», «Плоды просвещения», «Хаджи Мурат», написанных Толстым после перелома в его мировоззрении (начало 1880-х годов), когда писатель окончательно порвав с привычными для дворянской семьи взглядами, подверг сокрушительной критике все тогдашние государственные, общественные и экономические порядки. Хотя Толстой не принимал участия в развернувшейся политической борьбе, тем не менее он ясно ощущал движение времени и хорошо понимал положение народа.
В эти же годы он работает над созданием «народных рассказов», основное содержание которых составляют служение добру, незлобивая христианская любовь, смирение – «Много ли человеку земли нужно?», «Упустишь огонь, не потушишь», «Работник Емельян и пустой барабан», «Чем люди живы», «Два старика», «Свечка» и др., которые нашли отклик и в Азербайджане 1880-х годов. Большинство рассказов этого цикла отличается в идейном плане определенной реакционностью, свойственной вообще всему последующему «декларатору» — Толстому.
В русле общероссийских тенденций в освещении личности и творчества Толстого находилась в значительной мере и дореволюционная литературная критика Азербайджана. И это было не случайно, ибо как в России, так и в Азербайджане в конце XIX начала XX века наблюдался бурный подъем революционно-демократического движения. Многие прогрессивные деятели, писатели задумывались над вопросом: к чему приведет народ это раздираемое противоречиями общество?
Л.Толстой как писатель-реалист не мог не видеть этих противоречий, и в этот период особенно сильно увлекался философией. Философия, по мнению Л.Н.Толстого, — это синтез религии и этики, цель которых выработать свод религиозно-нравственных норм для морального самосовершенствования человека. Писатель проявлял большой интерес к философской мысли всех народов Востока.
Общеизвестно, что Толстой рассматривал Ислам, как древнее учение, в котором искал положения, близкие его религиозно-нравственным представлениям. Таковыми он считал содержащиеся в Коране проповеди о скромной, воздержанной жизни без излишества и роскоши, о смирении и любви к ближнему, о трудолюбии. Многие изречения из Корана были включены Толстым в его книги для чтения – «Круг для чтения», «Мысли дурных людей на каждый день», «Путь к жизни».
Проповедуя созданное им учение «непротивление злу насилием», Толстой, вместе с тем, не хотел видеть нарастающегося революционного движения в России.
На рубеже веков в Азербайджане издавалось множество газет и журналов на азербайджанском и русском языках, в которых велась широкая полемика вокруг учения Толстого, представлялись на суд общественности те или иные произведения писателя, давались интересные сведения о нем. Дореволюционная азербайджанская интеллигенция имела возможность знакомиться с произведениями великого писателя в оригинале, однако вопрос перевода их на азербайджанский язык в целях знакомства с творчеством Толстого широких народных масс занимал большое место в литературной жизни этого периода.
Отношение к Толстому в Азербайджане носило сугубо оригинальные черты. Это, прежде всего, было подготовлено своеобразием местного колорита, ровным и, в целом, доброжелательным восприятием Толстого с самого начала знакомства с этим именем. Такой его популярности в немалой степени способствовала национальная интеллигенция во главе с такими именами, как Г.Зардаби, А.Агаев, А.Топчибашев, А.Гусейнзаде, Ф.Кочарли и др.
В 1906 году в редактируемом А.Гусейнзаде журнале «Фиюзат» (« Изобилие»), издававшемся на средства бакинского миллионера Гаджи Зейналабдина Тагиева, выходит первая «толстоведческая» статья редактора «Что такое толстовство?». Автор отдает дань таланту Толстого художника, равного, как он пишет, таким величинам мировой литературы, как Саади, Фирдоуси, Гюго, Гете.
Вместе с тем, в статье объектом исследования А.Гусейнзаде является толстовское вероучение. Причину его (Толстого) неуспеха, как создателя нового учения, он видит «в малоосведомленности (писателя) в постулатах Ислама». В продолжении этой статьи, вышедшей под названием «Толстой», отмечалось: «Чтобы стать на истинный путь, ему понадобилось приобщение к Исламу».
Толстой, отмечал Гусейнзаде, мог бы стать настоящим «пророком», восприми он более глубоко догмы пророка Мухамеда, в трактовке коих он допускал досадные ошибки. Подобные же взгляды, с тем или иным смещением акцентов, высказывали в отношении Толстого А.Топчибашев и С.Эйнуллаев, в разные годы являвшиеся редакторами газеты «Каспий», на страницах которой, кстати, первая заметка о Толстом появилась в 1885 году; здесь же был напечатан отрывок из романа «Воскресение» (1899 г.).
С 1903 по 1907 год газету «Каспий» возглавил выдающийся азербайджанский просветитель Гасан-бек Зардаби, уделявший большое внимание пропаганде передовой революционно-демократической мысли русской литературы. Он измерял величие Толстого художественно-философским значением его наследия для широких народных масс.
Вместе с тем, он выступал на страницах газеты с резкой критикой вероучения Толстого — «пророка». Это он делал разными путями: перепечатывал из центральных газет статьи и рецензии, где подвергалась критике проповедь Толстого, или помещал материалы в том же духе местных авторов. Характерна в этом отношении статья, подписанная псевдонимом «Нефилософ». Так, в статье искренне превозносится Толстой как художник и резко осуждается как вероучитель, чья религия рассматривается не иначе, как «измена классовым интересам трудового народа». Год издания этой публикации — 1906 – второй год первой русской революции, и это очевидным образом отражается на пафосе статьи.
Так, «Нефилософ» отмечает, что в годину этого знаменательного свершения общество могло бы ожидать, что Толстой должным образом сумеет отозваться на него, отразив всю порочность существующей общественной системы и став во главе народа, борющегося за освобождение из теней невежества, произвола властей и нищеты. Однако Толстой, пишет «Нефилософ» знает другое средство для избавления народа от этих зол, и это — смирение и самосовершенствование. Характерно, что «Нефилософ», констатируя, что «яркая звезда» угнетенного народа, Толстой, померкла, при этом недвусмысленно намекает на революционеров как на «другие восходящие звезды», способные указать массам их истинный путь.
Хорошо просматривается отношение к Толстому Зардаби и из его письма к великому художнику. Так, Зардаби пишет: «Любезный граф! Понятие душа человека есть частица божества, по моему мнению, есть такое же блуждение, как блуждали вокруг троицы, даже иже понятия о троице, ибо в троице признается три различия божества в лице одного самостоятельного бога; по Вашему же понятию уже признается несколько миллионов богов, т.е. каждый человек сам по себе составляет бога; по этому понятию не нужно трудиться искать истинного бога, никто не нуждается в истинной вере, так как общее число верующих составляло одного цельного бога».
И далее: «… понятие Ваше ничуть не лучше кусочков, намоченных в воде, будто к съевшему такового входит бог. Понятием этим Вы даже противоречите собственному убеждению, ибо сами же ужасаетесь от проделок попов (ответ Синоду), или же, проще сказать, Вы сталкиваете с престола пророка Иисуса и сами занимаете его место…».
Страстным пропагандистом Толстого был выдающийся азербайджанский просветитель и публицист — Ф.Кочарли.
Как отмечалось в трудах К.Талыбзаде: «Ф.Кочарли видел, какие бедствия приносит народу это религиозное учение и вел борьбу против него. Вот почему он, как и многие передовые мыслители и писатели, как его товарищи по перу — Сабир и Джалил Мамедкулизаде, выступал против философии смирения и всепрощения. Ф.Кочарли примыкал к тем, кто поднимал голос, критикуя толстовство, и поддерживал тех, кто считал «непротивление злу» идеей вздорной и вредной, причиной «регресса, нужды и лени русского народа».
Важную роль в деле развенчания мистического «ореола» вокруг Толстого сыграл революционно-демократический журнал «Молла Насреддин» во главе с его редактором, великим азербайджанским писателем-сатириком Дж.Мамедкулизаде. В период с 1908-го по 1910-й годы Толстой был, пожалуй, наиболее представленным из русских писателей в критике журнала. Эти статьи и заметки вышли непосредственно из-под пера Дж.Мамедкулизаде, или же давались в журнале, иллюстрируя собственные его мысли.
Если же принять во внимание идейное и мировоззренческое единство Дж.Мамедкулизаде и «Молла Насреддина», то публикации, портреты Л.Толстого, напечатанные в журнале, свидетельствуют о глубокой любви Дж.Мамедкулизаде к русскому народу и литературе, к великому русскому писателю. Одной из наиболее значительных публикаций журнала о Толстом следует признать фельетон «Во сне невежества», где писатель провозглашается философом, который «считает мир не материальным, но снящимся» и приравнивается к мусульманским ревнителям веры — «ваизам», которые так же проповедуют идеи о «суетности мира», «покорном принятии «судьбы» и т.д., здесь же подвергаются осмеянию и такие убеждения Толстого, как то, что бог существует-де в месте, где наличествует любовь и отсутствует там, где ее нет, идея «всеобщего братства» и др.
Совсем по-иному выглядит оценка, данная журналом «Молла Насреддин» Толстому, как художнику: «…журнал «Молла Насреддин», — пишет по этому поводу А.Алмамедов, — в отличие от «Фиюзата», не ищет бедности философии и слабости вероучения Толстого, в плохом его знании Корана, но видит их в его отдалении от реальной жизни. И потому усматривает его гениальность, как художника, в его реализме, в беспримерной способности к художественному обобщению…».
В этой связи необходимо отметить такие публикации журнала, как «Телеграф» — 1908, №15, — «Толстой», подписанную псевдонимом, «Хардамхаял», — 1908, №5, — наконец, некролог по случаю смерти писателя. В последнем, в частности, говорится: «Толстой! Это имя, которое на протяжении 60 лет с почтением произносится каждым, кто называет себя человеком. Миллионы трудящихся, крестьян, днем и ночью пекущихся о куске хлеба, находят утешение в этом имени. Миллионы литераторов, поэтов, авторов, издателей, даже миллионеры, считают необходимым почитать это имя… 7-го ноября сего года все узнали, что носитель этого имени, то есть граф Толстой, подал «в отставку» от службы человечеству. Все увидели и услышали в мире, начиная от Америки и Африки и кончая Азией и Европой, какая печаль и уныние воспоследовали этой отставкой».
Со своих идейных позиций проводила работу дореволюционная большевицкая печать Азербайджана в деле разъяснения широким народным массам принципов толстовского вероучения, проповедующего общественную пассивность. Большевики высоко ценили Толстого — выразителя народных чаяний, великого художника, мыслителя, вся жизнь которого дала ему основание назвать себя «адвокатом 100-миллионного земледельческого народа».
Так, подпольная типография «Нина», которая играла значительную роль в распространении запрещенных цензурой произведений, издала в 1903 году статью Л.Н.Толстого «Памятка солдата», где великий писатель призывал солдат не поднимать оружия против своих братьев — рабочих и крестьян. В России эта статья была издана лишь в 1906 году. Вместе с тем, газеты «Гоч-Дэвэт». «Тэкэммул», «Хаят» и др. писали, что учение «непротивление злу» в целом носит реакционный характер и противоречит пролетарскому учению.
Народу дореволюционного Азербайджана Толстой был дорог и близок еще и тем, что он являлся страстным обличителем идеологии и политики колониализма, всех проявлений монархического деспотизма, расизма и человеконенавистничества. Известно, с каким сочувствием относился он к вопросу о равноправии всех наций и народностей.
Примечательно с этой точки зрения письмо, опубликованное в 1906 году в газете «Гоч-Дэвэт», под названием «Ответ великого Толстого», где ярость писателя обрушивается на самодержавие, которое он прямо обвиняет в разжигании национальной вражды.
Пристальное внимание к творчеству Л.Н.Толстого высказывал бакинский большевик Нариман Нариманов. В 1906 году в газете «Хаят» выходит ряд его статей, в которых упоминается имя писателя. В одной из них, в частности, Нариманов с негодованием пишет об отлучении писателя от церкви, называя этот факт, как злокозненную попытку самодержавия расправиться с неугодным ему автором.
Н.Нариманов, кроме того, был ревностным пропагандистом толстовского творчества в Азербайджане. Он мечтал о том времени, когда азербайджанский читатель «с помощью родного языка будет знакомиться с Толстым, Тургеневым, Гоголем, Виктором Гюго, Золя, Байроном, Шиллером, Гете».
Тонкий знаток и ценитель западноевропейской и русской литературы, Нариманов видел в Толстом великого художника-реалиста, давшего широкую панораму жизни различных социальных слоев общества. Нариманова-писателя привлекали в Толстом умение отражать главные проблемы эпохи, разоблачительная направленность творчества великого бунтаря.
Уже в первом произведении Нариманова, его драме «Невежество» мы видим черты, роднящие с драмой великого русского писателя «Власть Тьмы».
Можно усмотреть глубокую внутреннюю связь между романом «Воскресение» и повестью «Пир» Нариманова, выразившуюся хотя бы в том, что как и Л.Н.Толстой, он избирает для себя сатирический ключ в качестве инструмента отображения косности, а порой и прямой антинравственности служителей культа.
Примечательно, что большевиков Азербайджана занимали не только вопросы, связанные с творчеством Толстого и его идейно-нравственными положениями, но и некоторые аспекты передовой общественной деятельности писателя. Так, педагогический опыт Толстого, его «Азбуку» и «Русские книги для чтения» с точки зрения необходимости использования их, в частности, при создании новых грузинских школьных учебников рассматривал А.Джапаридзе.
Имеются сведения также о том, какое значение творчеству Толстого придавалось М.Азизбековым. Так, в качестве главной заслуги национального культурно-просветительного и благотворительного общества «Ниджат» Азизбеков отмечал осуществление сценических воплощений произведений Л.Н.Толстого драматической группой этого общества и выступления с этими постановками перед трудящимися рабочих окраин Баку.
Внимание, проявленное к Толстому азербайджанскими большевиками со страниц печати, не было, разумеется, случайным, но было подготовлено, в известной мере, тем классовой борьбы, что с новой силой развернулась в Азербайджане, как и повсюду в России, после поражения первой русской революции, своеобразным идеологом которой, по Ленину, писатель явился.
В своей «толстовской» критике бакинские большевики дали образцы революционной публицистики, используя сущность толстовской религиозности в своих идеологических целях. Работа эта помогала бакинскому пролетариату лучше ориентироваться в условиях идеологической борьбы, правильно определять своих классовых противников, наконец, воспитала у азербайджанских трудящихся любовь к классической русской литературе и общественной мысли. Во многом именно благодаря этой работе Толстой в дореволюционную пору стал в Азербайджане, возможно, самым популярным из деятелей мировой культуры.
Историю толстоведения в Азербайджане было бы неверно рассматривать изолированно от веяний и традиций, имевших место в отношении к писателю в России в целом, хотя во многом освоение творческого и идейного наследия Толстого имело в «нефтяной окраине» империи свой специфический характер. В Азербайджане, как в капле воды, отразились все эти веяния, приобретшие сугубо национальную окраску. Оговоренная закономерность проявилась, кроме прочего, и в том, что, несмотря на достаточно активную пропаганду здесь его творчества, Толстой-художник был в Азербайджане все же сравнительно мало известен с Толстым-мыслителем.
Установление Советской власти в Азербайджане открыло широкие возможности в деле изучения и знакомства с жизнью и творчеством великого русского писателя. Именно в тот период, наконец, закладывается начало азербайджанского толстоведения советского периода.
По материалам книги А.Ализаде