Э.Зейналов

После «советизации» Азербайджана в конце апреля 1920 г. ставка правящей партии Азербайджанской Демократической Республики — «Мусават» («Равенство») на пантюркизм оказалась битой.

Уже позднее стали известны документы, свидетельствовавшие о том, что перед большевистским переворотом в Баку кемалисты связались с правительством РСФСР и предложили помощь во включении Азербайджана «в круг советского государства» в обмен на военную помощь России в борьбе Турции против Антанты.

Поэтому Турция не заступилась за Азербайджан ни при взятии большевиками Баку в апреле, ни во время восстания в Гяндже в мае-июне 1920 г. Не оправдалась и надежда на помощь повстанцам со стороны соседних Грузии и Дагестана. В этот же период, помимо «Мусавата», активность проявляла и другая бывшая правящая партия АДР — «Иттихад-и ислами» («Единение ислама»).

Придерживаясь панисламистской ориентации, партия отвергала борьбу за независимость Азербайджана и пантюркизм в пользу объединения с мусульманами других областей Российской империи. В апрельские дни 1920 г. партия поддержала большевиков и самораспустилась, призвав своих членов вступать в РКП(б). Однако очень скоро иттихадистам стало ясно, что коммунисты не будут следовать шариату и не намерены уважать мусульманские верования.

И тогда «Иттихад» восстановил в подполье свою структуру и стал поддерживать как мусаватские восстания против большевиков, так и движение гачагов («политбандитов»). Иттихадисты верили, что эти разрозненные движения сольются в один мощный поток и снесут власть большевиков.

В специальном отчете, изданном АзЧеКа в мае 1922 г. для делегатов II Всеазербайджанского съезда советов, говорится о том, что к весне 1921 г. «Иттихаду» удалось создать свои организации в Гянджинском, Товузском, Агдашском, Геокчайском и Шемахинском уездах, разместив свой Центральный Комитет в Гяндже.

Партия имела организацию и в Баку, с Бакинским комитетом во главе и ячейками по городским кварталам, селениям и учреждениям. В Баку жил и глава подпольной организации — бывший турецкий офицер Халил Шакирзаде.

Особое внимание уделялось созданию ячеек «Иттихада» в азербайджанских воинских частях, где еще продолжали служить бывшие военнослужащие АДР. Летом 1921 г. иттихадисты стали активно готовиться к восстанию, в котором немалая роль отводилась тюркам-военнослужащим Красной Армии.

Но 2 июля 1921 г. прошли аресты в Баку, а 3 июля — в провинции. Были арестованы Х.Шакирзаде и почти все лидеры. Всего АзЧеКа арестовала 229 иттихадистов, из которых наиболее активные были преданы суду Азревтрибунала, а рабочих и крестьян амнистировали. В отчете АзЧеКа не раскрывается, каким образом ей удалось с такой полнотой раскрыть заговор и захватить печати, списки членов, переписку и документы «Иттихада», и почему арестованный глава партии Х.Шакирзаде «при допросе сознался во всем«.

В тот период среди подпольщиков бытовало мнение, что разгром стал следствием недостаточной конспирации.

Так, видный активист мусаватского подполья Ахмед Ахмедов (расстрелянный в 1928 г.), вспоминал: «Иттихадисты так сильно были уверены в себе, в своих силах, что не отказывались от выборных начал в своей внутрипартийной работе: у них были выборные комитеты с председателями и секретарями и ведением протокольных записей».

Арестованный в марте 1926 г. видный мусаватист работник Ахмед Гаджизаде рассказывал своим товарищам, как однажды купил фрукты и случайно обнаружил, что исписанная бумага, из которой был сделан кулек, представляла собою протокольную запись одного из заседаний комитета «Иттихад».

Гаджизаде предложил торговцу продать ему всю эту бумагу, но тот испугался и отказался, говоря, что «ему эти бумаги кто-то продал, а он даже не знал, что в них написано«. Но это была только часть правды. На самом деле имело место прямое предательство, причем на достаточно высоком уровне. Или же блестящая агентурная операция, если рассматривать событие с чисто технической, а не моральной стороны.

Таир Кулиев родился в 1901 г. в бакинском селении Сабунчи в семье лавочника. Он получил среднее образование. После того, как в Баку утвердилась АДР, он добровольно поступил в школу прапорщиков. После выпуска в августе 1919 года он служил прапорщиком 4-го Кубинского полка армии АДР (1919-1920). Там молодой прапорщик попал под влияние большевика Мир-Ашума Салаева, который служил каптенармусом этого полка, и стал помогать большевикам.

В январе 1920 года Кулиев был переведен в Курдский батальон и служил в Шуше в Нагорном Карабахе. В марте был командирован в Баку, где восстановил связь с большевиками и встретил Советскую власть. Как известно, частью соглашения большевиков с мусаватистами при передаче власти было сохранение в Азербайджане национальной армии. В ней Кулиев и продолжил свою службу.

Это было время, когда в Гяндже только что был кроваво подавлен мятеж мусаватистов. 17 мая 1920 г. политбюро АКП(б) приняло постановление о создании в Баку «трудового» концентрационного лагеря на острове Наргин. Туда отправили 23 офицера (включая 6 генералов), плененных в Гяндже, и 79 высокопоставленных азербайджанских офицеров, арестованных в других местах. Большинство из них были расстреляны на острове.

По подсчетам историков, с апреля 1920 г. по август 1921 г. в Азербайджане погибли 48 тысяч жертв «красного террора». В это время Кулиев окончательно определился в своих политических симпатиях. 1 мая 1920 года коммунисты Мир Баба Сеидов, Фарадж Азим-заде, Мир Таги Сеидов, Гасым Самедов засвидетельствовали, что он «участвовал с нами в подпольное время, сочувствует нашей партии».

В июне 1920 г. по их рекомендации он вступил в АКП(б). В декабре 1920 года он случайно встретил на улице своего знакомого, бывшего корнета Лазымова. Доверившись бывшему товарищу по оружию, корнет рассказал ему о том, что партия «Иттихад» восстановила деятельность в Баку и готовит восстание против большевиков. Он предложил вступить в подпольную организацию. Поразмыслив, Кулиев через Азревком связался с Особым отделом XI Красной Армии (впоследствии 1-го Кавказского корпуса) и сообщил о заговоре. Продолжая числиться на основном месте службы в Азербайджанской Красной Армии, он стал агентом Особотдела российской, но тоже Красной Армии.

Судя по его «послужному списку», 21 января 1925 года он был зачислен в качестве сотрудника в отделение агентуры с жалованием в размере 27,900 руб. Из другого документа — «Аттестации» от 30 ноября 1921 г. выяснилось, что у него была агентурная кличка «Гаджинский».

Бывший начальник Янкевич свидетельствует, что Кулиев «за время его пребывания в Особотделе, с 25 января по 30 октября 1921 г. проявил большую инициативу в работе, а также все возложенные на него обязанности выполнял аккуратно, безукоризненно, как подобает коммунисту».

А коммунисту подобало ненавидеть классовых врагов. И постоянно это доказывать. Поэтому, по заданию особистов Кулиев вступил в партию «Иттихад». Для удобства агентурной работы его переводят во 2-й Карабахский полк, который тогда формировался в поселке Сураханы при Баквоенкомате. В нем служило большинство мусаватских офицеров, оставшихся в армии при чистке, которая прошла после Гянджинского мятежа. 1-й стрелковый полк размещался в пос.Сабунчи, 3-й полк — в поселке Биби-Эйбат.

Впрочем, и остальные части формирующейся Аздивизии тоже находились в Баку: отдельный кавполк, саперная рота, рота связи, учебный батальон. Это были уже не добровольцы, как несколькими месяцами ранее, а мобилизованные, часть которых относилась к новой власти без большой симпатии. Иттихадисты планировали взбунтовать этих солдат, используя для этого офицеров старой армии.

Корнет Лазымов ввел Кулиева в круг заговорщиков, познакомив его с Хосровом Эфендиевым, который там же, в Сураханах, был командиром батальона ЧОН (части особого назначения, составленной из коммунистов) и одновременно возглавлял в поселке нелегальную ячейку партии «Иттихад».

С первых же дней в «Иттихаде» он начал «активную» работу, в результате чего стал продвигаться в иерархии подпольной организации. Сначала он стал секретарем Балахано-Сабунчинского района, потом — секретарем Бакинского комитета. Он также был членом президиума и заведующим секретно-шифровальным сектором Объединенного ЦК партии «Иттихад».

Из одного лишь списка его должностей в подполье видно, что у партии от него практически не было секретов. В объяснении, написанном в 1937 году, он скромно констатирует: «В результате моей работы был раскрыт план восстания и партия «Иттихад» ликвидирована».

В 1921 г. по заданию Особого отдела Кулиева командируют в Дагестан для выявления подпольных организаций «Иттихада» и там. Так что секрет оглушительного разгрома «Иттихада» прост. В его руководстве был человек, променявший офицерскую честь на догмы большевизма. Справедливости ради надо сказать, что в 1920-е был и противоположный процесс, когда в «Иттихад» вступали коммунисты со стажем, действительно разочаровавшиеся в большевизме и желающие бороться с ним.

Так, например, в апреле 1927 г. в Карягинскую уездную организацию «Иттихад» вступили Ислам Курбанов и Мамедали Келизаде — учащиеся школы, комсомольцы с 1924 и 1925 годов; Гянджали Кязымов — крестьянин, безработный, кандидат в члены АКП(б) с 1926 г.; Намаз Намазов — крестьянин, безработный, бывший член АКП(б) в 1920-22 г. В том же году их арестовали. Скорей всего, и тут не обошлось без своего «Гаджинского».

А Кулиев 30 октября 1921 г. был откомандирован на несколько месяцев в Наркоминдел Азербайджана шифровальщиком. В августе 1922 г. он вернулся в армию и с того времени и до 1935 г. был на политработе, комиссаром. Так, в мае 1923 г. он был назначен помощником военкома (комиссара) Легартдива Аздивизии Ахмеда Ахмедова и вскоре разоблачил своего начальника, который впоследствии был расстрелян.

В 1924-1931 гг. был военкомом артполка, 31 декабря 1931 был назначен замначподивом Аздивизии. В последние годы работал помощником начальника по политической части Баквоенпорта Каспийской военной флотилии. Неизвестно, пытались ли мстить иттихадисты Кулиеву. Но известно, что прошлое все же вернулось к нему смертельным бумерангом. В апреле 1935 года в АКП(б) проходил обмен партбилетов. Фактически это была чистка, когда партийные комиссии придирались к каждому темному пятну в биографии.

У Кулиева таких пятен оказалось целых два: служба офицером в армии АДР и одновременное членство в двух партиях — АКП(б) и «Иттихаде». Голословное объяснение, что это было связано с заданием большевиков, комиссию не удовлетворило. При этих обстоятельствах исключение из партии грозило не только увольнением с работы, но и неприятностями с НКВД. Пришлось разыскать старых товарищей по коммунистическому подполью и Особотделу, от которых он получил 6 справок.

Так, бывший каптенармус Мир-Ашум Салаев на тот момент был уже членом президиума Верховного суда АзССР. Он засвидетельствовал, что Кулиев во время службы в армии АДР был связан с подпольной организацией, распространял литературу и оказывал всяческое содействие. Бывший начальник Политбюро АзЧеКа и начальник бюро жалоб АзГПУ Мирза Айдамиров еще в 1932 г. засвидетельствовал, что Кулиев «оказал большое содействие в раскрытии контрреволюционных организаций Азербайджана, куда входили большинство из мусаватских офицеров«. Если бы он ограничился этими двумя свидетелями и старыми справками, то, возможно, прошел бы проверку.

Однако он постарался и нашел еще двух бывших товарищей по «невидимому фронту»: Фараджа Азим-заде и Оруджа Байрамова. Азим-заде был его земляком-сабунчинцем, прятался у него дома от преследований полиции в марте-апреле 1920 г. Кулиев разыскал его в мае 1935 г. в Хачмасе, где тот работал директором совхоза. В справке от Азимзаде говорится, что Кулиев «оказал большую помощь и поддержку в работе в подполье«, даже «способствовал освобождению из полиции нескольких невинных рабочих».

Орудж Байрамов, с которым Кулиев работал в Особом отделе XI Красной Армии, на тот момент был директором Азербайджанского отделения Закгосторга. В справке от 8 апреля 1935 г. он написал, что Кулиев «проводил большую работу в деле раскрытия и разоблачения нелегальных органов» партий «Мусават» и «Иттихад».

Проблема была в том, что оба эти свидетеля оказались троцкистами, причем Байрамов, например, исключался из Компартии 4 раза, а в 1936 г. был арестован как член «Бакинского контрреволюционного троцкистско-зиновьевского центра«. К событиям 1920-21 годов это не имело никакого отношения, но не по логике середины 1930-х. Правда, партийная проверка не установила у Кулиева «какой-либо связи, кроме получения справок», с Байрамовым и Азим-заде.

Тем не менее, парткомиссия Каспвоенфлотилии на заседании 23 января 1937 г. констатировала, что Кулиев, «увлекшись сбором справок о своей деятельности, брал их без разбора от всех, кто их давал», и не «поинтересовался выяснить партийное лицо» Байрамова и Азим-заде. А когда выяснил, то не сообщил парторганизации «о том, что в его делах имеются документы от врагов народа, которые подлежали изъятию». Это было расценено как «крупнейшая политическая ошибка, допущенная благодаря известному притуплению классовой бдительности«.

С учетом того, что Кулиев был политработником, ПК пришла к выводу, что его необходимо исключить из партии. Но с учетом чистосердечного признания и раскаяния, ПК решила ограничиться строгим выговором с занесением в учетную карточку.

Наверняка с таким решением политработа ему больше не светила. 19 октября 1937 г. он был арестован как участник «военно-фашистского заговора» в Азербайджане, в котором якобы состояло все руководство Аздивизии. В связи с арестом 20 ноября его исключили из Компартии.

По иронии судьбы, обвинения были по сути теми же, что предъявлялись выданным им офицерам-иттихадистам в 1921 году — свержение Советской власти путем военного переворота. Два месяца спустя, 7 декабря, И.Сталин, В.Молотов и А.Жданов подписали список, которым еще до суда санкционировали осуждение Кулиева по «1-й категории» (расстрел).

3 января 1938 г. он был приговорен к расстрелу. Спустя почти два десятилетия, 18 августа 1956 года, он был полностью реабилитирован той же Военной коллегией Верховного суда СССР, которая ранее вынесла ему смертный приговор. Как бы в насмешку, 4 июля 1957 года его посмертно восстановили в Компартии… А иттихадистов реабилитировала более высокая инстанция — История.