Зарифа Дулаева

Более ста долгих лет выходцы из Вюртембергского немецкого герцогства считали себя земляками азербайджанцев. На вопрос «почему?» отвечает история XIX века, обернувшаяся для народов Европы кровопролитными войнами, потерей независимости целых государств, обнищанием народных масс.

Немецкий народ испил сполна все эти тяготы, на его долю выпали бесправие затянувшегося феодализма, борьба и преследования за религиозные убеждения, ужас иноземных вторжений. Все это выливалось не только в социальную борьбу, но принимало и пассивную форму протеста с щемяще-грустным названием эмиграция.

Обнищавшие крестьяне и ремесленники Вюртембергского герцогства охотно откликнулись на обещание русского царя Александра I помочь обустроиться, обеспечить землёй, освободить от воинской повинности, государственных налогов, гарантировать полную веротерпимость.

Кроме политической и экономической заинтересованности, правительство Российской Империи стремилось создать себе опору, размещая на сравнительно небольшой территории мусульманского Азербайджана русских, украинских, немецких, греческих и армянских переселенцев. Размещая на национальных окраинах разрастающейся империи переселенцев, царизм «размывал» не только национальную, но и религиозную однородность местного населения.

Но народ был мудрее высокопоставленных царских чиновников и генералов. Людей труда сближали трудности экономического, политического и бытового характера, которые ложились как на плечи местного крестьянства, так и прибывших. К тому же азербайджанский народ отличало доброжелательное отношение к соседству и терпимость к иновериям.

Но вернёмся к далёкому холодному декабрю 1818 г. К Елиcаветполю, как официально именовалась древняя Гянджа, подъехали повозки трёх колонн первых переселенцев-немцев, преодолевших путь в два с половиной месяца от Одессы до Кавказа.

Прибывшим вюртербежцам были отведены степные участки, раскинувшиеся по берегам реки Гянжачай, в 6-7 километрах от Елиcаветполя. Изнурённых долгой дорогой, холодом и болезнями, переселенцев местные жители приняли в свои дома, помогая пережить трудные первые дни и месяцы обустройства на новом месте. Изначально проявленные азербайджанцами человеколюбие и сострадание легли в фундамент, на основе которого росли и крепли добрососедство и взаимоуважение местных жителей и пришлых иностранцев.

Спустя почти десять лет гянджинцы, вновь проявив сострадание, приняли в свои дома жителей Еленендорфа (Гёйгёля), сожженного и разоренного в ходе русско-иранской войны 1826-1828 гг. С наступлением тёплых дней 1818 г. вюртембержцы,  истосковавшиеся по очагу, по труду сотворили чудо на отведённых им землях: основали первую в Азербайджане колонию Еленендорф, затем выросли Анненфельд, Геогерфельд, Гринфильд, Эйгенфельд, Траубенфельд.

Азербайджанцы ценили трудолюбие своих пришлых соседей, их умелое возделывание земли, их предприимчивую смекалку. Немцы создали основы промышленного виноделия в Азербайджане, произведенные ими вина уже в начале XX века пришли на мировой рынок.

Из среды немецких колонистов Еленедорфа вышли Х.Форрер и Х.Гуммель крупные предприниматели, организовавшие хозяйство на новых капиталистических началах, основавших ряд акционерных обществ по производству вина и винно-водочных изделий. Они способствовали втягиванию виноградарства в новые, капиталистические условия развития.

Гянджинцы с уважением отнеслись к проявленному интересу жителя Еленендорфа Г.Д.Розенфельда, который в 1903 году проводил раскопки в долине реки Гянджа-чай, заинтересовавшись древней историей края. Сведения о его находках на территории Елизаветпольской губернии в 1906 г. были опубликованы в Санкт-Петербурге в Отчётах императорской археологической комиссии.

Позже, почтение азербайджанских историков вызвал профессиональный археолог Я.И.Гуммель, проводивший раскопки в Гянджа-Карабахской зоне, материалы которых имеют большое значение в исследовании исторических памятников Азербайджана, его имя связано и с организацией Гянджинского краеведческого музея.

Cпустя много лет, уже после депортации немцев в 1941 г., Н.Ибрагимову, технологу-виноделу довелось работать на Ханларском винном заводе, где ещё работали те, кто служили на предприятиях Х. Форера и Х.Гуммеля и тесно общались с немецкими тружениками.

Воспоминания, рассказы гянджинских старожилов убедительно свидетельствовали, что швабские немцы оставили после себя только хорошие воспоминания.

Как писал Н.Ибрагимов: «[швабские немцы] которые стали ещё в XIX веке моими земляками, оставили добрую память в душе и сердце моего народа».

Исследуя тему «азербайджанских немцев», М.Джафарли отмечает, что «среди пришлых этносов, пожалуй, только немецкое население, отличалось тем, что оно не выступало в виде «пятой колонны», а на протяжении всего своего существования сыграло роль позитивного фактора в области экономического подъёма региона, в котором проживало».

Первая мировая война, столкнувшая на полях сражений Россию и Германию, создала сложную ситуацию для немцев, проживавших в пределах Российской Империи. Однако, «азербайджанские немцы» в этой щепетильной обстановке проявили себя достаточно мудро и предельно благородно, превыше всего поставив долг перед страной, гражданами которой они себя считали, которая приютила их предков в трудные годы начала XIX века.

В помощь сражающейся русской армии они вносили свой посильный вклад. Автор книги «Немецкие страницы истории Азербайджана» Н.Ибрагимов пишет, что «самым ярким проявлением признательности и благодарности стране, приютившей их, были организация лазарета и размещение раненых и тифозных больных в домах колонистов.

Между тем, в 1915 г. над поселениями немецких колонистов сгущались грозовые тучи. Еще до начала Первой мировой войны в России разыгралась кампания за освобождение от так называемого «немецкого засилья», выражая заинтересованность как буржуазии в избавлении от иностранной конкуренции, так и помещиков в приобретении земель в южных губерниях страны. Война обострила эту проблему, позволив правительству придать ей официальный характер.

Примечательно и то, что когда в 1915 г. в Совете министров был поднят вопрос о наделении землей определенной части фронтовиков, вновь возникла речь о немецких колониях. Официально признавалось, что в «земельном фонде» главную и наиболее ценную часть, по своей пригодности для заселения, составят именно колонистские земли.

С ликвидацией земельных наделов граждан немецкой национальности царское правительство рассчитывало приглушить и отвлечь русское крестьянство от аграрных выступлений и возмущений.

В результате 2 февраля 1915 г. царем был утвержден указ, распространившим ликвидацию на надельные земли колонистов. Это узаконение обязывало колонистов в принудительном порядке продавать свои земли с публичных торгов.

Немецких колонистов царский чиновничий аппарат разделил на три группы, исходя из их имущественного состояния. Оценка имущества была смехотворна низкой в 60, 40, 20 золотых, все имущество, выходящее за рамки этого «ценника», переходило гражданам православной веры. При условии столь низких «расценок» даже самый несостоятельный колонист разорялся. Царским указом были высланы и ограблены колонисты в Польше, на Волыни и в Южной России, для многих из них морозная Сибирь и жаркая Туркмения стала местом проживания.

Указ 2 февраля 1915 г. дошел и до Елисаветполя. Вскоре весть распространилась, взволновав гянджинцев, всколыхнув весь город. Поспешить на помощь соседу, если к нему пришла беда — черта национального характера азербайджанцев. Испокон веков все важные вопросы азербайджанцы несли на суд своих аксакалов, а те указывали пути решения, но решение самых главных дел аксакалы брали в свои руки, не передавая никому другому.

Таким же делом исключительной важности стала для азербайджанцев в далеком 1915 году необходимость защиты своих сограждан немцев-колонистов. Совет аксакалов вылился в долгую беседу, в обмен мнениями умудренных жизнью людей, которые понимали сложность ситуации и слабую возможность повлиять на царский указ. Оптимальным было решение делегировать своего представителя к елисаветпольскому губернатору и довести до его сведения настроение азербайджанского населения Гянджи.

Выбор представителя гянджинцев пал на Алекпера Кербалаи Гасан оглу Рафибейли. Для предстоящего разговора с губернатором, разговора не лишенного определенного риска, была выбрана удачная кандидатура человека, пользующегося большим авторитетом сограждан. А.Рафибейли выпусник Петербургского института, широко образованный и очень деятельный человек, который в течение 22 лет состоял членом Елисаветпольской городской Думы.

Но кроме его государственной деятельности гянджинцы знали Алекпер бека, как просветителя, немало сделавшего для образования гянджинской молодежи. В городе хорошо знали о его активном участии в организации отпора армянским бандам во время азербайджано-армянского конфликта 1905 года, о его многочисленных публикация по факту армянских зверств, гянджинцы были осведомлены и о всех свидетельствах мужества и мудрости А.Рафибейли, уполномочив его вести переговоры от имени всего населения.

Воссоздавая картину встречи А.Рафибейли с елисаветпольским губернатором Г.С.Ковалёвым и их беседы, использовались воспоминания известного деятеля национального движения в Азербайджане начала ХХ века Наги Шейхзаманлы. Переступив порог губернаторского кабинета, А.Рафибейли начал свое обращение, как требует этикет, со слов уважения и признательности за миролюбие и справедливость.

И только затем приступил к изложению цели своего визита: «Нами, азербайджанцами, изучен и обсужден царский указ в отношении немцев. Наш народ подавлен этой вестью, и мы хотим знать если Россия воюет далеко от Кавказа с немцами, какое это имеет отношение к немцам, живущим на Кавказе, и какие у них грехи? Они помогают вам солдатами, налоги оплачивают вовремя, оказывают помощь царской армии».

Упомянув о «помощи солдатами», А.Рафибейли, видимо, имел ввиду, что в период Первый мировой войны немцы Кавказа организовали первый сводный корпус в составе Кавказско-немецкого егерского полка. В ходе беседы с губернатором А.Рафибейли не раз упомянул о том, что говорит от имени народа, подчеркнув, что азербайджанцы, так же как и немцы «озабочены и обижены», высказав при этом опасение, что несправедливость, проявленная по отношению к немцам, может коснуться и азербайджанцев.

Назвав царский указ о выселении немцев «беззаконием», А.Рафибейли заявил, что «если царское правительство примет такое решение, это означает, что Ваше государство растоптало и наш народ…».

В смелых высказываниях А.Рафибейли звучали и «угрожающие» нотки, а губернатор Г.Ковалев много лет прожил и проработал в Азербайджане и прекрасно знал нравы местного населения, которое высоко почитало слова почтенных аксакалов и эти признанные обществом лидеры могли повести за собой людей.

Г.Ковалев и А.Рафибейли, хорошо осведомленные об общественно-политической ситуации в стране, о набирающем силу революционном настроении масс, о неспокойном Кавказе, понимали, что насилие над немцами-колонистами, столетиями признающими Россию своей родиной, может сработать «искрой, попавшей в бочку с порохом».

Губернатор Елисаветполя был обязан поставить в известность правительство о настроениях местного населения, что он и сделал, подав рапорт. Наивно полагать, что донесение из Елизаветполя «спасло» азербайджанских немцев от разорения. Проблема оказалась очень сложной, а законопроект недостаточно продуманным, и в правительстве не было единогласия.

В самом Совете министров высказывали опасение, что ликвидация немецких земель может привести к потрясениям революционного характера. Опасения эти были не беспочвенны. В донесении жандармских властей с мест отмечалось, что «крестьяне стали особенно часто толковать о праве своем не только на так называемые немецкие земли, но и на земли помещиков».

В ряду этих тревожных сообщений с мест, возможно, был и рапорт из Азербайджана. Весной 1916 г. Совет министров вынужден был принять решение, что земли сохранятся на два года за теми колонистами, которые продолжают их обрабатывать. Это решение было срочно по телеграфу сообщено губернатором для объявления колонистам.

В далеком, 1915 военном году гянджинцы совершили беспрецедентный поступок, в котором проявились лучшие черты народа доброта, благородство, сострадание к ближнему, а еще интернационализм и толерантность, присущие азербайджанцам уже в те времена, когда сами эти термины еще только получали гражданство.

По материалам научного сборника «Азербайджан в период Первой Мировой Войны»