Г.Араслы
Благодаря своей прогрессивной направленности и высоким художественным достоинствам поэзия Насими способствовала становлению и совершенствованию литературы на азербайджанском языке. Творчество поэта сыграло значительную роль в развитии азербайджанского литературного языка. Талантливый художник, прошедший весьма сложный и противоречивый творческий путь, Насими явился основоположником азербайджанской философской мысли на родном языке.
Насими оставил потомкам богатое литературное наследие — лирические диваны, а также не вошедшие в них касиды и месневи, — на азербайджанском, фарсидском и арабском языках.
Знакомство с диванами Насими, написанными на азербайджанском языке, убеждает в том, что поэт прошел чрезвычайно сложный и противоречивый творческий путь. Начав свое поэтическое творчество с любовных стихов, впоследствии он создает прекрасные произведения, посвященные политическим, общественным и нравственным проблемам времени. Своими глубоко содержательными философскими стихами, написанными на родном языке, Насими заложил в истории азербайджанской литературы основы философской газели.
Специального исследования заслуживает философская касида Насими «Бахр-уль-асрар» («Море тайн»), написанная на фарсидском языке. На Ближнем Востоке была широко известна философская касида «Дерйа-йи-аб-рар» («Река праведников») великого индийского поэта Эмира Хосрова Дехлеви, впервые написавшего подражание на «Хамсе» («Пятерицу») Низами и назира (в восточной поэтике — ответ поэта на произведение другого поэта) на касиды Хагани.
В свою очередь Насими был первым на Ближнем Востоке автором «ответа» на философскую касиду Эмира Хосрова. Такие видные мастера, как Абуррахман Джами и Алишер Навои, написали свои «ответы» на эту касиду индийского поэта лишь после Насими. Однако «ответ» Насими значительно отличается от «ответов» Абдуррахмана Джами, Алишера Навои и других.
На первый взгляд может показаться, что поэт осуждает увлечение благами жизни, но по существу в своем произведении он призывает людей к самопознанию, к размышлениям о жизни и смерти, зовет к тому, чтобы по-хайямовски понять, что мир переполнен горечью и сладостью, но в то же время указывает: люди, видящие смысл своей жизни в погоне за богатством, кроме мук и страданий, ничего не приобретут.
Это тело — горсть земли перед ветрами,
Жизнь наша тает каждый миг,
как снег под солнцем, под его лучами,
Для человека нет другого украшения, кроме знания,
Хоть и раковина оголена,
однако душа ее богата жемчугом.
Умный человек не истратит свою жизнь ради золота.
В этом произведении, воспевающем богатство духовного мира человека, поэт так рисует трагедию людей, стремящихся лишь к материальному благу:
Знай, чем больше ты накопишь богатств,
тем больше будет у тебя работ.
Как только ты умрешь,
эти богатства разделят твои наследники.
Насими возвышает бедность, он убежден что несправедливые войны ведутся в мире из-за богатства. По мнению поэта, человек должен стремиться быть отважным. Подлинная же отвага заключается в том, чтобы познать самого себя, постичь истину. Душа человека — это загадка, заключающая в себе тысячу и одну тайну. Человек, постигший эти тайны и истину, достоин всеобщего уважения.
Таким образом, этим своим произведением поэт призывает людей к духовному здоровью, к тому, чтобы они «с чувством уважения ступали по земле, потому что земля эта хранит ушедшие поколения, превратившиеся в пепел. Он советует читателям глубже вникать в явления жизни и извлекать из них уроки.
Если в произведении «Бахр-уль-асрар» превалирует грусть, наводящая на элегические размышления, то в касиде с редифом «Не горюй» сильнее призыв к жизни, оптимистические нотки.
Прогрессивные мысли Насими выражены в его творчестве с предельной искренностью и бедительностью, высоким поэтическим языком. Им созданы бессмертные образцы поэзии на азербайджанском языке, написаны замечательные произведения в различных жанрах, характерных для литературы средних веков. Художественный язык поэта исключительно красочен, поэтическая лексика небывало богата.
Во-первых, поэт широко использовал возможности живого разговорного языка, богатого идиоматическими выражениями, во-вторых, он мастерски применял широко распространенные образные выражения классической поэзии. В то же время Насими обогатил язык национальной поэзии путем перевода на родной язык ряда художественных оборотов и образов персидской поэзии.
Поэтическая палитра Насими весьма богата, его изобразительные средства новы и оригинальны. Воспевая и поэтизируя красоту, он употребляет слова, которые наряду со своим прямым смыслом выражают множество других значений.
Поэт часто прибегает к понятиям, связанным с хуруфизмом. Большинство из них имеет символический смысл. Употребление словаря хуруфитской символики дает поэту возможность выразить одну и ту же мысль в различных, не схожих друг с другом формах. Язык Насими чрезвычайно богат, изобразительные средства разнообразны.
Не случайно поэт любил сравнивать свой художественный язык с «языком птиц»:
Слова Насими не каждому суждено понять,
Это язык птиц, этот язык знает только Сулейман.
(Имеется ввиду библейский царь Соломон)
Выражение «язык птиц», с одной стороны, является намеком на произведение известного сектантского поэта средних веков Фаридуддина Аттара, с другой — имеет в виду скрытое символическое значение слов в стихах поэта, главным образом выражающих его философско-хуруфитские идеи.
Людям, не осведомленным в хуруфизме, затруднительно понять подобные стихи, в которых довольно много оборотов и выражений, заимствованных из Корана, причем они трактуются не так, как их толковало исламское духовенство a с позиций хуруфизма. Язык этих стихов Насими сложен и труден, они пестрят арабскими и фарсидскими словосочетаниями, изречениями из Корана и различного рода притчами.
В лирических стихотворениях Насими воспевается величие человеческой красоты, и в них нашли свое ясное выражение его мысли и переживания, радости и горести. В этих стихах язык поэта чрезвычайно образен и в то же время прост, голос — искренен.
Интересна особая форма газели «мукаррар» — «повтор». Особую гармонию и плавность этим газелям придают повторяющиеся поэтические уподобления:
Лик твой — лепесток свежей розы, свежей розы.
Ты стройна как сосна, как сосна.
Грациозный стан твой, источник надежды,
Благоухает как жасмин, благоухает как жасмин,
благоухает, как жасмин.
Ноздри мои ароматом твоих волос всегда
Благоухают, благоухают, благоухают.
Насими написал также газели в форме так называемого «тердиэкс», в которых последнее слово первой строки повторяется в начале второй строки.
Таким образом, каждая новая строка начинается повторением предыдущей рифмы:
Нет деяния подобного коварству
твоих томных глаз.
Соперник и любимая никак не дают мне покоя,
Ты требуй, чтобы возлюбленная была верна
своим обещаниям, о друг, о друг,
Любящие пусть найдут путь исцеления
для своих возлюбленных.
Насими был первым поэтом, свободно творившим на арабском, фарсидском и азербайджанском языках, создавшим на этих языках диваны. Беспорно, что возможность писать на трех распространенных на Ближнем и Среднем Востоке языках помогала поэту широко пропагандировать свои прогрессивные взгляды. В то же время поэтическая деятельность Насими сыграла огромную роль в создании я укреплении культурных связей, взаимопонимания и духовной общности между народами на языках которых он писал.
На всех трех языках Насими писал также прекрасные мулеммы (стихи, строки которых написаны на разных языках). В некоторых мулеммах первое двустишие написано на арабском, второе — на фарсидском, третье — на азербайджанском языках. В таком порядке пишется все произведение, в котором мысль, высказанная на арабском языке, развивается и завершается в двустишиях на фарсидском и азербайджанском языках.
В одном из таких мулеммов, в двустишии на арабском языке, поэт пишет о наступлении весны, в фарсидском двустишии — о том, что в мире много угроз и опасностей, но не надо упускать случая наслаждаться жизнью, так как сегодня— время удовольствия, а в азербайджанском двустишии утверждается, что с наступлением весны мир обращается в рай.
Насими писал также мулеммы на двух языках — азербайджанском и фарсидском, азербайджанском и арабском. Он создавал и такие мулеммы, где в одной и той же газели одна строка написана на одном языке, другая — на другом. Встречается двуязычие и в пределах одной строки.
Все это, безусловно, способствовало сближению народов. Не случайно, арабские писатели создали о поэте художественное произведение под названием «Магамати-Насими». С любовью говорила и писала о нем также иранская интеллигенция.
Интересны произведения Насими, которые называются «Алиф лам» («алиф», «лам» — названия букв арабского алфавита) и «Таре алифба» (алфавит в обратном порядке). В «Алиф лам» первое слово каждого двустишия, а порой — каждой строки начинается с буквы том порядке, в каком они расположены в арабском алфавите.
Таким образом, в первых (заглавных) буквах строк стихотворения воспроизводится весь арабский алфавит:
Алиф — Кто увидит твой высокий стан,
лишается души,
Бей — Обретает красоту любой,
чья любимая становится султаном.
Тей — Я жажду встречи с тобой — вот моя мольба,
Сей — Чтобы доказать, что встреча с тобой
достойна восхваления, я отдам душу в жертву,
Джим — Всех красавиц ты султан, о пери.
Хей — Моя любимая по красоте Юсиф из Ханаана.
В стихах же «Тарс алифба», первая строка которых начинается с последней буквы алфавита, арабский алфавит воспроизводится в обратном порядке. В некоторых из этих стихотворений воспроизводятся все 28 букв арабского алфавита, в других — 32 буквы фарсидского алфавита.
Интересно и то, что создание стихов по принципу «Алиф лам» и «Тарс алифба», имеющее место в творчестве Насими впоследствии широко распространяется в ашугской поэзии. Эти формы встречаются и у таких великих мастеров, как Саят-Нова и Ашуг Алескер, которые называли свои диваны «Алиф лам» и «Тарс алифба». Этот прием использовался также в европейской и русской поэзии начала XX века.
В поэзии Насими мы встречаемся и с газелями, напоминающими по принципу построения загадки. Подобный прием наблюдается обычно в поэтических диалогах, в частности в ашугской поэзии.
Подобно тому, как ашуг во время поэтических состязаний ставит перед соперником вопрос: «Что такое то-то?..» и требует ответа, так и Насими обращается к своим противникам с рядом вопросов:
От чего равны четырем воды ручья,
Восемью стали врата рая?
Каков плод дерева туба,
Бог создал его плодоносящим или неплодоносящим?
Что есть гурия и гылман,
На что является намеком, «хува ман ху»?
Или же в его рубаи:
Что есть наука имен?
На что намекает сура «та ха»?
«Адам из праха» аллегория чего?
Какую добрую весть содержит книга судеб?
Разница только в том, что у ашугов эти вопросы зачастую имеют религиозное содержание, у Насими же они носят философский характер. Все это убеждает в том, что творчество Насими развивалось в тесной связи с устной народной традицией и в свою очередь оказало сильное влияние на ашугскую поэзию.
Насими — автор первых замечательных образцов философской касиды на азербайджанском языке. Он писал также хвалебные оды и мерсии. Его перу принадлежат первые в истории азербайджанской литературы мустезады, муреббе и терджибенды, написанные на родном языке.
Очень ценны и оригинальны рубаи и туйуки Насими, — как с точки зрения их композиции, так и по идейной направленности. В рубай поэта не только лаконично и логически последовательно изложены его хуруфитские воззрения и отношение к Фазлуллаху, но и ясно выражены его философские позиции, суждения о жизни и мироздании. Прекрасны рубаи поэта, созданные на тему любви, а также отражающие факты и события из его собственной жизни.
Насими не представлял себе красоту жизни без музыки. Он часто высмеивал духовенство и суфиев, которые объявляли музыку запретной для народа:
посмотри на нечистого суфия,
он считает
недозволенным саз,
не слушает его.
Музыка запрещалась также различными религиозными сектами. Однако пантеисты и особенно последователи ордена мевлеви высоко ценили музыку, воспринимая ее как проявление божественной гармонии, все свои обряды сопровождали музыкой, — в первую очередь игрой на нейе (флейте). Как последовательный пантеист Насими видел в музыке божественное начало.
У Насими есть стихи, посвященные исключительно музыке, в которых упоминаются все мугамы Востока. В одной из газелей, в соответствии с гармонией, перечисляются названия мугамов классической музыки: ушшаг, новруз, раст, хусейни, чяргях, шахназ, сегях, хиджаз, исфахая, ираг, рахаби, хисар, мюбергя, мюхалиф, шур. Не случайно, что в конце этого стихотворения Насими вспоминает великого персидского поэта Саади, написавшего газель с подобными рифмами.
Богатство художественной формы проведений Насими сыграло неоценимую роль в дальнейшем совершенствовании азербайджанской поэзии на азербайджанском языке.
Произведения Насими еще при его жизни были широко популярны на Ближнем Востоке. С особой любовью читались стихи поэта в Азербайджане, Ираке, Малой Азии, Сирии, в странах, где он жил и творил. За короткий срок они завоевали славу также в Средней Азии и у уйгуров.
Произведения Насими на родном языке оказали огромное благотворное влияние на развитие азербайджанской поэзии последующих эпох.
По материалам книги автора. Источник иллюстрации