Огромна роль, которую сыграли лошади в экономической, социальной и политической жизни людей, отсюда и значимость коня в мифологии. Но если мифология бесписьменных народов поддается системной реконструкции далеко не всегда, то следы обрядов, сохраненные археологическими памятниками, могут свидетельствовать об определенных ее проявлениях.

Интересны в связи с этим южнокавказские данные об использовании коней в погребальной практике.

Сейчас очевидно, что население Южного Кавказа было знакомо с лошадьми по крайней мере с IV тыс. до н.э., когда в энеолитических поселениях обнаруживаются кости этих животных. По мнению ряда палеозоологов, кости эти должны были принадлежать уже одомашненным особям, но роль их в хозяйстве определить трудно, скорее всего они использовались как мясо-молочный скот.

Указанием на то, что лошади или, во всяком случае, эквиды могли служить социальным и культовым знаком, является находка в кургане № 1 Союгбулага (северо-западный Азербайджан) каменного «скипетра» с головой коня/эквида.

Как известно, скипетры с головами животных, в том числе и коней, были хорошо известны в восточноевропейских степях, что породило ряд заманчивых гипотез. Можно предположить определенную связь союгбулагского скипетра с этой традицией, но по своей конфигурации он значительно отличается от европейских и вряд ли мог быть импортом оттуда или местным подражанием.

Б. Лионне указала на скипетр из Се Гирдана (северо-западный Иран) как на наиболее близкую аналогию закавказскому. В любом случае единичность такой находки в энеолитических памятниках Южного Кавказа не дает оснований для однозначного вывода о социальном или культовом значении коней в эту эпоху.

Правда, близкий по типу, хотя и не аналогичный «скипетр» был обнаружен и в кургане № 1 у сел. Тельман-Кенд (юго-восточный Азербайджан), относящемся уже к III тыс. до н.э.

В богатых захоронениях эпохи средней бронзы среди сопровождающих животных основная роль принадлежала быкам, части туш которых символизировали упряжку, влекущую погребальную повозку. Весьма редко фиксировались и целые туши быков.

Однако есть и материалы, свидетельствующие об определенной роли коней в погребальном ритуале этого времени. Например в одной из могил могильника у сел. Шахтахты (Азербайджан, район Нахчывана) был обнаружен только положенный на левый бок конский скелет, сопровождаемый достаточно ценным инвентарем, позволяющим датировать его первой половиной II тыс. до н.э.

Даже если допустить, что в свое время остатки других скелетов не были прослежены, и, соответственно, инвентарь не относился непосредственно к коню, значимость конского захоронения очевидна. Все изложенное позволяет заключить, что уже в эпоху средней бронзы прослеживается, хотя лишь на единичных примерах, связь коня с погребальным культом.

Положение резко изменяется с началом эпохи поздней бронзы. С этого времени кони широко используются и для тяги легких двухколесных повозок, а позже как основной элемент снаряжения конного воина. Тогда же ощутимо возрастает их роль в погребальном ритуале.

В самом начале эпохи поздней бронзы в захоронениях встречаются преимущественно головы и конечности коней, очевидно, заменивших в ритуале быков. Такая замена позволяет заключить, что лошади в погребальном культе в основном еще не играли новой самостоятельной роли. Однако тогда же в погребениях все больше встречаются полные конские скелеты, не имеющие отношения к упряжке.

В одном из погребений у г. Ханлар (Азербайджан), относящихся к могильнику с ярко выраженным культом оленя, был обнаружен и конский скелет. Он входил в группу животных, расположенных по краям могильной ямы, центр которой занимала деревянная повозка или сани, служившая погребальным ложем. По сторонам дышла были положены целые оленьи туши, имитировавшие запряжку.

Конь здесь специально не выделен и в ритуале, видимо, не играл самостоятельной роли. Однако к тому же времени относятся свидетельства и более подчеркнутого значения коня в погребении.

В кургане 5 Гараджамирли (Азербайджан) конский скелет, лишенный головы, располагался между «алтарями», то есть глиняными фигурами в виде усеченной пирамиды и конуса, украшенными пересекающимися треугольниками и кругами. Рядом с ними в том же пространстве лежали череп кабана и несколько сосудов. В этом же кургане были найдены бронзовые детали колесницы, но погребение одного коня, очевидно, не было с ними связано.

В кургане 4 того же могильника между сосудами были симметрично уложены черепа двух лошадей. Отдельное захоронение конской туши зафиксировано в кургане в окрестностях Жинвали (Грузия). С XIII в. до н.э. значительно увеличивается роль коней в погребальном ритуале, что совпадает с появлением и развитием всадничества. Кони, как правило, сопровождали воинские погребения, причем их количество очевидно зависело от ранга умершего.

Наряду с полными конскими скелетами встречались и отдельные черепа, для которых в могильных камерах находились особые места. Даже в тех случаях, когда лошади оказывались среди большого количества сброшенных в могилы животных, их положение свидетельствует об особой роли в погребальном ритуале.

В целом нужно отметить, что несмотря на разницу в деталях конских захоронений, зависевших от характера памятников, их хронологии и местоположения, кони в погребении рассматривались прежде всего в своей основной ипостаси, то есть животного, предназначенного для передвижения человека.

На это указывает то, что в подавляющем большинстве они были взнузданы и, соответственно, полностью готовы для использования. Более четко определить их роль в древних погребальных культах трудно. Конечно в обычаях многих кавказских народов известны такие ритуалы как, например, поминальные скачки, но прямые аналогии здесь вряд ли возможны.

Не вызывает сомнения тот факт, что даже если импульсы такой погребальной обрядности поступали извне, что аргументировалось для разных хронологических периодов, в Закавказье они попали на хорошо подготовленную к их восприятию почву.

Очевидно также, что областью, где погребальный ритуал, связанный с использованием коней, достиг особого развития и принял разнообразные формы, был район Юго-Восточного Закавказья, по этому признаку ощутимо отличающийся от других переднеазиатских областей. Можно напомнить, что именно на территории юго- восточного Азербайджана в поселении Аликемектепеси были найдены древнейшие в Закавказье (начало IV тыс. до н.э.) кости лошадей, предположительно домашних и, более того, принадлежащих двум породам.

Конечно этот вопрос находится в компетенции палеозоологов, но не подлежит сомнению огромное для того времени количество конских костей на этом поселении (7,5%), что значительно превышает процент костей свиней, собак и диких животных.

В свое время известный советский и российский лингвист С.А.Старостин доказал, что слово, обозначающее лошадь, было заимствовано в праиндоевропейский из северокавказского субстрата, что могло произойти не позже рубежа V-IV тыс. до н.э. Оставалось неясным, где это заимствование могло состояться. С.А. Старостин высказал предположение, что такой областью могла быть Передняя Азия или Южный Кавказ.

Приведенные материалы позволяют выдвинуть гипотезу о территории современного Азербайджана как о месте обитания древних носителей северокавказского праязыка (или уже разошедшихся языков).

По материалам М.Н.Погребовой (из сборника «Древность: Историческое знание и специфика источника»)