Рада Сабир гызы Аббасова работала в НИИ экспериментальной хирургии, когда началась Карабахская война. После медучилища ее направили в реанимационное отделение НИИ, затем рекомендовали перейти в блок сосудистой хирургии. Рада столкнулась с ужасами войны еще на работе в Институт ежедневно доставляли раненых.

Она приложила немало усилий для возвращения к жизни смелых защитников Родины. Участвуя в самых сложных операциях, медсестра старалась помочь раненым облегчить боли. Хирурги были довольны профессиональным уровнем операционной медсестры. Ирада считала для себя большой честью быть в числе тех, кто спасает жизни защитников Отечества.

После Ходжалинской трагедии нескончаемым потоком стали доставлять в клинику раненых. В те суровые дни главврач, известный хирург Шакир Гаджиев вызвал к себе Раду (в удостоверении личности она значится как Рада, все ее называли Ирадой) и сообщил, что во фронтовых госпиталях острая нехватка в операционных медсестрах. Доктор Гаджиев только вернулся с «горячих точек», и рассказал о сложном положении на фронте, увиденном в передвижном госпитале в Агдаме, расположенном в вагонах, прямо на рельсах.

Главврач был настойчив: Ситуация критическая, в военных госпиталях не хватает профессиональных медсестер, знающих хирургию. Медсестры в Агдамском полевом госпитале могут наложить перевязку, оказать первую медицинскую помощь. Но хирургия — это не только перевязки…

Она заметила взгляд главврача, его предложение стало для нее как бы ответом на беспокоящие ее вопросы. Ирада стояла перед трудным испытанием, отправка на передовую для нее стала еще и экзаменом на выносливость. Наступило время доказать, на что ты способна. Конечно, она дала согласие. Выйдя со смены, дома быстро собрала в чемодан самые необходимые вещи. Она жила в 9-м микрорайоне, на квартире дяди. Рано утром, ни кому не сказав ни слова, пришла на работу, спросила у главврача, куда обратиться.

Ответственные работники Минобороны республики Ханлар Гаджиев и Юсиф Мирзоев, выслушав Ираду, одобрили ее решение работать в госпитале. Обещали отправить ее на следующий день. Ирада настаивала на немедленной отправке, сказав, что не может вернуться домой. К счастью, нашлась машина, выезжающая в Кельбаджар. Ю. Мирзоев приказал водителю доставить девушку в Агдамский госпиталь.

Рассказывает Ирада: «18 марта 1992 г. приступила к работе Агдамском I военно-полевом госпитале №1. На следующий день участвовала в операции тяжелораненой Диляфруз. Анестезиолог Фикрет муаллим, хирурги сделали все возможное, чтобы спасти девушку. Удалили поврежденные участки кишечника и наложили анастомоз.

Раненых было много, приходилось работать в трудных условиях. Наш госпиталь состоял из 4-х вагонов, в которых разместились реанимационное отделение, аптека, операционный блок и палаты. Вагоны, расположенные на железнодорожных путях при въезде в Агдам, чуть выше местечка Эвоглудан, иногда передвигали в сторону Евлаха, чтобы враг не мог взять госпиталь на мушку. По ночам, когда проводились операции, горел свет и определить место расположения передвижного госпиталя не составляло особого труда.

В конце апреля переехали в Махрызлы, сельская больница превратилась в госпиталь. Медперсонал оставался в местной школе им. Р. Мамедова. Но и бывшая сельская больница не подходила для госпиталя и вскоре нас перевели в 2-этажную школу села Гарадаглы. Здесь было удобно и для медперсонала, в случае необходимости могли тут же помочь больным.»

… В жаркое лето 1992 г. усилились боевые операции в селе Нахичеваник. Аранзамин напоминал кровавую бойню. Высотка перед этим селом стала осиным гнездом армян. Со стороны Нахичеваника противник обстреливал местность снарядами. Азербайджанские воины поднимались на высотку для ликвидации огневых точек врага. Обе стороны несли потери. Как и коллеги, Ирада возвращала к жизни защитников Родины; подлечившись, они вновь оказывались на передовой.

Вспоминает Ирада: «Затем меня командировали в Агдеринский госпиталь. Ночью вместе с врачом этого госпиталя Назимом Аллахвердиевым отправились в путь. Тогда Агдеринский госпиталь находился в седе Бейимсаров Тертерского района. 20 дней оставались в этой деревне. Операционная находилась в ужасном состоянии, невозможно было за один прием обслужить 10 раненых. В Агдамском госпитале мы всегда наготове держали операционный блок. За один прием могли брать на операцию 50, иногда еще больше раненых. Было время, когда за день принимали даже 200 раненых.

Спустя 10 минут после доставки раненых в Гарадагский госпиталь, можно было начинать операцию. Сами того не думая, попали в книгу рекордов Гиннеса. В приемном отделении четко соблюдался режим распределения обязанностей, каждый знал свое дело. Не теряя времени, готовили раненых к срочным операциям. Меняли одежду, готовили операционный стол. Анестезиологи тоже не отставали. За 10 минут раненый был готов к операции. По всем законам медицины такое невозможно — сама жизнь, экстремальная ситуация требовали от нас чуда.

После формирования операционного отделения в Бейимсаровском госпитале, одновременно обслуживала 3 операционных стола, работала с отдельными хирургическими группами. После освобождения Агдере госпиталь переехал из Бейимсарова. Вновь вернулись в Агдере. Привели в порядок 3 -этажное здание госпиталя, затем и операционный блок вернули в прежнее состояние. Появились и новые кадры: медсестра по имени Тамара из Гянджи, медсестры из Баку изъявили желание поработать в Агдеринском госпитале. Через 2,5 месяца я вернулась в Гарадаглы, на прежнее место службы.

Часто выезжали в части, на передовую, создавали там медпункты. Давали советы санинструкторам по оказанию первой медицинской помощи раненым, чтобы уменьшить потери. Нас самих обучали стрельбе из различного вида оружия, брать прицел.»

Взрыв в Афетлинской сельской школе стал трагедией, недосчитались многих солдат. В основном погибли члены Агдамского отряда самообороны. Наутро они должны были пойти в бой. Прибывшие на место происшествия стали свидетелями страшной картины: повсюду разбросаны разделенные надвое трупы. Останки погребенных под руинами солдат были собраны и доставлены по адресам. Доставленные в госпиталь трупы были неузнаваемы.

Ирада восстановила и зашила два трупа с оторванными руками, ногами, головами. Как она рассказывала, «пусть не приведет Господь ни одной матери, сестре испытать чувства, которые мне пришлось испытать, зашивая эти трупы».

Каждый вечер в госпитале регистрировали ране¬ных и погибших, уточняли их количество. Люди в белых халатах часто забывали о времени — шли сражения, потоком доставляли раненых. Для военных медиков существовали только хирургическое отделение и истекающие кровью солдаты, надеющиеся на них — докторов и медсестер. Операции длились часами.

Однажды, в 3 часа ночи, выходя из операционного блока, Ираду остановил санитар Азер (студент Института народного хозяйства, добровольно прибывший на передовую) и показал на часы: Ирада ханум, я подсчитал: ровно 31 час вы находились в операционной!

Затем коллеги рассказали об этом факте посетив¬шему госпиталь зарубежному представителю Общества Красного Полумесяца. Он тоже удивился, выразил восхищение ее гуманным отношением к больным и добавил: «Впервые слышу, что можно участвовать в операциях 31 час подряд. К тому же надо учесть вдыхаемый в операционной азот, другие химические вещества, запах крови».

Как говорит Ирада, у операционной свои законы. Все должно быть стерильным, ведь вместе с ранеными приходят и инфекции. Комната обязана блестеть идеальной чистотой, инструменты, нитки должны быть готовы к очередной операции. Ведь каждую секунду они могут понадобиться — никто не знает, когда именно доставят раненого.

Рассказывает Ирада: «Проведенные в то время успешные боевые операции вдохновляли нас. Именно поэтому находили в себе силы сутками оставаться в операционной. Национальная армия вошла в Вянг, оттуда легче было взять Ханкенди. К сожалению, этого не случилось. Осенью шли бои за высоту Фаррух. Гора, подобно дракону, пожирала людей. Начальник госпиталя Алы Гурбанлы создал в коллективе атмосферу доверия, все считали себя членами одной семьи. В морге закрывала оставшиеся открытыми глаза трупов. Некоторые из них вчера, или 3-5 часов назад навещали в госпитале своих товарищей…

Вначале раненых Перевозили в Камазах. От сильной тряски начиналось кровотечение, раненые впадали в шок. Помню, когда мы находились в Махрызлы, доставили раненого по имени Намиг. Положение раненого было критическим, он держался руками за живот. Вражеская пуля разорвала полость живота. Срочно доставили Намига в операционную. С трудом, но все же удалось спасти солдата.

В последнее время трупы и раненых перевозили в одной машине. Из двух бойцов батальона Аршада удалось спасти одного. Боевые друзья погибшего угрожали нам за то, что мы не смогли спасти их друга. На первых порах многие приходили в ужас от летальных исходов. Затем это стало обыденным явлением, люди поверили в реальность войны.

Хирургам и операционным медсестрам не разрешалось быть донорами для раненых. Но я не могла не помочь раненым, сразу после операции становилась донором. 250 грамм крови отдала я защитникам Родины. Помню, спустя 12 дней в Агдере дала еще 150 грамм крови раненому и целый день, не взяв в рот ни крошки, была на операции. От перенесенного напряжения резко упало давление. Врачи установили диагноз — ишемия. Стрессы полностью измотали организм. 18 дней лечения вернули меня в строй. На фронт мы отправились с одной целью — победить, жили этой надеждой. А до конца войны еще оставалось немало.

… 23 июля 1993 г. переехали в Сарыджалы. 5 дней жили без хлеба. Честно говоря, и аппетита не было. Потеря Агдама огорчила нас, каждый солдат переживал оккупацию родных земель. Но мы все равно надеялись, что рано или поздно вернем захваченные армянами территории. Переехали без потерь, последними вышли из Гарадаглы. Тяжелораненых отправили в Агдеринский госпиталь…»

По книге Земфиры Магеррамли “Карабахская война: сражались и женщины”. Перевод с азербайджанского П. Рустамзаде

Материал – часть серии “Женщины Карабахской войны“