В 1933 году в Ардебиле у местного жителя Халила родилась дочь. На дворе щебетали птицы, и он вспомнил, что великий Низами сравнивал их пение с музыкальным инструментом рубабом.

«Пусть у моей дочери будет такой же прекрасный голос», — подумал мужчина и назвал дочку Рубаба, которая выросла, прошла длинный путь с одной стороны реки Араз на другую и стала петь — красиво, с отчаянием и болью в голосе…

Народная артистка Азербайджана Рубаба Мурадова (Ишраги) с детства была окружена любовью родителей. Время безоблачного детского счастья летело незаметно, под звуки любимого нэя.

«У моего деда Мурада и у отца Мирза Халила были хорошие голоса. Помню мама пекла хлеб в тендире. Отец сидел на веранде и играл на нэй», — вспоминала певица.

На любимом уроке пения Рубаба учила фарсидские песни, а дома — азербайджанские, которые слышала от матери: «Иногда те песни, которая мама тихо напевала дома, я исполняла в школе, за что часто получала от учителей наказание розгами!»

Дома Рубаба настраивала радио «на азербайджанскую волну» и слушала выдающихся ханенде. Девочке очень хотелось, чтобы однажды по этому радио объявили ее выступление. Как она радовалась, когда в 1945 году многие знаменитые азербайджанские артисты приехали на гастроли в Иран. В тот год с их помощью открылась первая филармония и концертные бригады стали выступать в разных местах Южного Азербайджана (в Иране), в том числе и в Ардебиле. В одном из таких концертов состоялся успешный дебют юной Рубабы.

Однако размеренную жизнь нарушили политические события и вынудили семью в 1946 году навсегда покинуть Ардебиль. Она достигла своей мечты, наступил день, когда азербайджанское радио объявило о выступлении Р.Мурадовой и ее голос услышал весь Азербайджан, но до последнего вздоха у нее в душе жила боль и тоска по родным местам.

Несколько лет семья Мурадовых жила в Сальяне и Сабирабаде. Стремящаяся на сцену Рубаба решила устроиться на работу в Сальянский драматический театр, а для «прослушивания» выбрала две азербайджанские народные песни «Аху кими» и «Гарагиле». Исполнение этих вокальных миниатюр вызвало улыбки у комиссии, так как, несмотря на сильный и красивый голос, в ее пении ощущался специфический диалект. Рубабе все время останавливали и просили правильно выговаривать буквы. Вероятно, она не попала бы на сцену Сальянского драматического театра, не будь поддержки Гулу Аскерова, который на тот момент был одним из ведущих артистов — ханенде труппы. Так «весело» началась сценическая карьера Р.Мурадовой.

Вряд ли кто-то из присутствующих тогда в зале мог предположить, что пройдет всего несколько лет и эта девушка дебютирует на сцене столичного оперного театра в партии Лейли бессмертной оперы «Лейли и Меджнун» Уз.Гаджибекова.

Мурадова быстро свыклась со сценой, постоянно работая над собой, стала выступать в партии Гюльназ и Гюльчохры в опереттах «Не та, так эта» и «Аршин мал алан» Уз.Гаджибекова, в различных пьесах азербайджанских писателей. Молодая актриса с трудом избавлялась от специфического акцента, который позже оказал ей «своеобразную» услугу.

В Сальяны на гастроли приехала труппа Бакинского драматического театра. Актриса, выступающая в роли Хураман в пьесе «Вагиф» С.Вургуна заболела и Р.Мурадовой пришлось ее заменить.

«Я понимала, что Баку — это не Сальяны. Здесь люди уже привыкли к моему диалекту. Какое удовольствие получат профессиональные актеры от моей дилетантской игры?», — думала Мурадова. Она не ошибалась, ее выступление просто кое-как «терпели».

«Меня задело такое отношение популярных артистов, и я подумала — сейчас сотворю нечто, что лучшая актриса в их труппе не сможет сделать. В сцене, когда героиня должна сброситься со скалы, забыв обо всем, я запела «Баяты-Кюрд»… Ровно двадцать минут, а потом поклонилась и сбросилась со скалы. Смеялись все — и артисты и зрители», — рассказывала Мурадова о том, как «проучила» столичную труппу.

С большим волнением она ждала оценки режиссера Бакинского драматического театра народного артиста Азербайджана А.Алекперова, человека строгих нравов. Однако будучи большим профессионалом, он сразу же почувствовал незаурядный талант Мурадовой, настоятельно советовал ей переехать в Баку и учиться пению.

В 1951 году открылась новая страница ее жизни. Мурадова устроилась на работу в Ансамбль песни и пляски Азербайджанской государственной филармонии им. М.Магомаева.

«Первое же мое выступление в азербайджанском ансамбле началось мугамом. Помню свой страх — сумею ли я спеть «Карагез» Уз.Гаджибекова? Ведь мне было всего 19 лет», — вспоминала она.

В тот же год Мурадова поступила в Бакинский Музыкальный техникум им. Асафа Зейналлы в класс народного артиста Азербайджана Сеида Шушинского. Выдающийся ханенде и педагог высоко ценил природное дарование Мурадовой. За годы учебы Рубаба выучила тонкости искусства мугамата и достигла глубокой прочувствованнрсти пения, простоты, естественности и эмоциональной выразительности исполнения.

В 1954 году, во время репетиции хора в филармонию пришел знаменитый тарист Б.Мансуров и сообщил ей, что «они ищут новую Лейли». После прослушивания в театре, Рубабу пригласили солисткой в оперный театр. Она не могла поверить в это счастье. В 1954 году городские афиши оповестили бакинцев о том, что в опере «Лейли и Меджнун» дебютирует Рубаба Мурадова. Партию Меджнуна исполнял Алиовсат Садыгов.

Молодая, несколько щуплого телосложения актриса с первых же минут появления на сцене почувствовала, что зрители не воспринимают ее всерьез: «Но как только я запела во втором действии «Сегях» — в зале воцарилась тишина. В тот день мой голос поборол страх».

С партией Лейли, поистине «коронной» в ее репертуаре, она не расставалась всю жизнь. Актрисе удалось создать удивительно цельный, законченный образ своей героини — любящей, страдающей, трогательной, жизнь которой приходит к трагической развязке. Сила драматической экспрессии, великолепный голос Мурадовой сделали образ Лейли живым и цельным в ее жажде любви.

Певица находила многоцветные краски глубокого нежного лиризма, бурного негодования, и горечи. Мурадова была чрезвычайно женственная и пластичная в образе Лейли и поразила зрителей глубочайшим проникновением в суть образа, новыми качествами вокального и артистического мастерства. В ее голосе слышались радость первой любви, и боль страдающего женского сердца. Эта партия стала подлинным поэтическим центром спектакля, его «философским зерном».

«Я люблю каждую исполненную мной партию из опер У.Гаджибекова. Но особую привязанность чувствую к роли Лейли, в которую вкладываю всю свою душу. Я всегда особо почитаю этот образ, как будто влюблена в Лейли, созданную Узеиром Гаджибековым», — говорила Р.Мурадова.

В 1954 году выступление певицы в опере «Лейли и Меджнун» так поразило видного индийского режиссера и актера Раджа Капура, что он сказал ей после спектакля: «Я мечтаю поставить фильм о Лейли и Меджнуне. Эта чудесная опера снова убеждает меня, что и в наши дни древняя трагедия понятна народу».

Он предложил Мурадовой сняться в одноименном фильме в роли Лейли. Однако в силу ряда причин, ей пришлось отказаться от предложения.

Наряду с работой в театре Мурадова много концертировала по Азербайджану и однажды, в 1958 году была на гастролях в Китае. В течение трех месяцев она пела народные песни, среди которых особенно полюбился китайцам отрывок из оперы «Азад».

После концерта солист пекинской оперы Бей Бин Чуен попросить научить его нескольким азербайджанским песням.

«Я показала ему песни «Высокие горы» и «Сурейя», а он обучил меня китайской народной песне «Волны шепчутся», — вспоминала Мурадова.

Новые творческие горизонты открыла перед артисткой партия Арабзанги в опере «Шах Исмаил» М.Магомаева. После партии Лейли в опере «Лейли и Меджнун» она полностью обрела внутреннюю свободу, которая так необходима оперному артисту. Мурадова продолжила традицию исполнения этой роли, созданную Х.Рзаевой, Я.Калантарли и другими мастерами азербайджанской оперной сцены.

Однако она не копировала их, поэтому ее своеобразная, неповторимая интерпретация покорили слушателей. Актриса внимательно работала над партией Арабзанги, которая была буквально выстрадана ею в процессе углубленного труда. Легко представить себе, каким широким, всеохватным актерским диапазоном нужно обладать, чтобы справиться со столь различными по внутреннему содержанию партиями Лейли и Арабзанги.

В образе независимой, свободолюбивой женщины-воина она сумела убедительно высветить самое существенное в партии, раскрыть ее как необходимое звено в общем контексте оперного повествования. Мурадова создала яркий, сильный и цельный образ Арабзанги в опере «Шах Исмаил».

За годы работы в театре, помимо Лейли и Арабзанги, «Скала невесты» Ш.Ахундовой Мурадова спела практически весь репертуар мугамных партий — Асли в «Асли и Керем», Шах-сенем в «Ашыг Гариб», Сенем в «Скала невесты» и другие.

Народная артистка Азербайджана Ш.Ахундова вспоминая о процессе работы над ее оперой «Скала невесты» рассказывала, что мугамам в опере отвела незначительное место, «однако Рубаба ханум настаивала на том, что она женщина-ханенде и обязательно должна спеть в опере мугам. Она все время выражала мнение относительно разных эпизодов спектакля, а в сцене смерти Сенем попросила вставить четверостишие. На мое возражение, что это будет напоминать сцену смерти Лейли, она ответила: «Не будет. Я спою это на основе «Сарыторпаг шикесте»… Всю эту сцену она фактически не пела, а декламировала. Это было прекрасно и естественно».

По воспоминаниям коллег, Мурадова была человеком настроения. Актриса не любила говорить, что ей обидно или она переживает. Ее спасением были мугамы — «Хумаюн», «Шур», «Сегях». Они были для нее живой душой, ее собеседниками. А еще — песня «Гейдар баба» на слова видного поэта Южного Азербайджана Шахрияра, которую никто не пел, как она.

Даже когда она тяжело болела, все равно продолжала петь. Рубаба Мурадова открыла новую страницу в истории азербайджанской вокальной музыки. Ей улыбнулась слава, но всю жизнь она прожила с тоской по Ардебилю. Музыкант с большой буквы, умеющей сочетать вокальную технику и глубину, искренность исполнения, умение держаться на сцене, она была сильным и сложным человеком, полной неповторимого обаяния. Ее познали как личность благодаря ее голосу. Скончалась Мурадова в 1983 году.

По материалам книги «Мастера вокального искусства Азербайджана»