Шелководство в Азербайджане имеет древнюю историю. Издревле им занимались и на территории Ордубада (Нахчыван), наряду с земледельческими видами труда, принадлежало к числу главных и ведущих занятий местного населения и имело характер домашнего промысла.
Основными факторами, способствовавшими появлению и широкому распространению шелководства в Ордубаде (особенно в средние века), стали умеренний климат (жаркий апрель-май) интенсивные посадки шелковицы, дающей корм шелковичным гусеницам, относительно короткий производственный цикл, продолжаюшийся 40-60 дней.
Шелководство было высокодоходным и способствовало довольно быстрому улучшению материального благосостояния, ибо, по сравнению с другими отраслями, оно позволяло в более короткие сроки получать доход, причем не оставляя других занятий.
В первой четверти XIX в. шелководство в Ордубаде отставало в своем развитии от других зон его распространения в Азербайджане. Причинами этого была низкая продуктивность местной грены, с одной стороны, а с другой — высокое обложение местных шелководов в период господства иранских шахов.
Описывая состояние отрасли в Ордубаде в этот период, В.Григорьев заключал: «Отзываются, что если русское правительство уменьшит эти налоги, то они преимущественно займутся шелководством«. Тогда, в первой четверти XIX в., все местное производство было сосредоточено в двух шелкопрядильных заведениях, где работа велась вручную. Но уже в 1833 г. в Ордубаде имелось 15 шелкомотальных машин, дававших в год почти 200 пудов шелка-сырца.
Во второй половине XIX в. в Азербайджане различные отрасли сельского хозяйства, в том числе шелководство, получили возможность для интенсивного роста. Общее оживление в шелководстве Закавказья также не могло не оказать своего воздействия. Но главная причина заключалась в том, что после присоединения Азербайджана к России царское правительство не оставило без внимания столь важную и высокодоходную отрасль сельского хозяйства, как шелководство. В связи с тем, что шелковичных гусениц в странах Западной Европы поразила болезнь, и российская шелковая промышленность испытала острую нужду в шелке-сырце. Закавказье же эта болезнь почти не затронула.
Вот почему царское правительство предприняло ряд мер дальнейшего развития шелководства в самой Российской империи, в том числе в Азербайджане. Они коснулись и зоны Ордубада, где отрасль стала расти ускоренными темпами. Еще в 1850 г. было создано Кавказское общество сельского хозяйства, а в 1887 г. — Кавказская станция шелководства, которые в немалой степени способствовали развитию и расширению зоны шелководства в Закавказье, в первую очередь в Азербайджане.
Начиная с 1830-1840-х годов, российская шелковая промышленность почти полностью работала на азербайджанском шелке-сырце. В связи с этим во второй половине XIX столетия Ордубад стал превращаться в крупнейшего в Азербайджане поставщика грены на рынок. Тогда в исследуемой зоне в 41 из 46 селений, а также в самом Ордубаде занимались шелководством. В 1903 г. в районе города имелись 1285 шелководческих хозяйств. Столь бурный рост объясняется не только потребностями российской шелковой промышленности, но также тем, что местное население имело богатый опыт и знало шелководство до тонкостей, в первую очередь столь ответственную его стадию как выращивание гусениц. Этим занимались большая часть жителей, в первую очередь, женщины, дети.
Шелководство было особенно широко распространено в самом Ордубаде и в селениях Йухары Айлис, Йухары Аза, Гензе, Вананд, Джаннаб.
Прежде чем попасть на шелкомотальное заведение, грена должна была пройти предварительные этапы единой технологической цепочки. В Ордубаде издревле шелковичных гусениц выращивали и морили простейшими народными способами; те же приемы были характерны для размотки коконов и получения шелка-сырца. Часть коконов шелководы оставляли для себя, а относительно более качественные продавали.
Процесс получения коконов включал различные этапы. Первый заключался в приобретении и отборе грены. В исследуемый период в Ордубаде была распространена первоначально только местная грена. В 1840-е годы среди шелковичных гусениц прошел мор, который чуть не свел на нет местное шелководство. Болезнь охватила также некоторые другие зоны Закавказья. Представители власти на местах организовали завоз грены из других стран, главным образом из Японии, Ирана, Франции и Италии.
В Ордубад завозили грену нескольких видов: 1. Бейас-Багдадскую или Хоросанскую (желтого цвета); Японскую (зеленого); Итальянскую (желтого); Кербалайскую (желтого), а также из ряда районов Азербайджана. Наряду с привозными продолжали выращивать местную грену: бели назик, бюзмели, кемербесте, гей барама. Завезенная в Ордубад грена полностью акклиматизироваться не сумела, часть ее, к тому же, оказалась малопродуктивной. Некоторые виды не прижились—японская и шекинская. Наиболее продуктивной и прибыльной оказалась грена Бейас-Багдад.
Опытные шелководы по внешнему виду, цвету, пропорции форм могли определить состояние гусеницы и ее пол. Вообще же отобранные для выращивания и производства нужной нити особи отличались современным прекращением периода спячки и имели синеватый оттенок. Для того, чтобы отсортированная грена вовремя «проснулась», обычно за несколько недель до этого ее собирали в небольшие мешочки из марли, которые подвешивали около комнатного камина- бухары. Нередко для ускорения процесса за 10-15 дней до покрытия грены женщины носили эти мешочки на теле, под мышкой. Иногда с той же целью мешочки выносили на солнце, держали в шерсти или на навозе, около горящего тендира (круглая конусовидная печь).
Наличие в Ордубадской зоне больших плантаций шелковицы и богатое разнообразие ее видов позволили обеспечить гусениц необходимым кормом. Вместе с тем шелководство способствовало повышению внимания к шелковичным посадкам, а также превращение листьев в товар и расширению торговли этим единственным видом корма гусеницы шелкопряда. Поэтому для удовлетворения спроса определенная часть местного населения занималась выращиванием тута и торговлей его листьями.
В большинстве случаев шелководы заранее заключали сделки с владельцами тутовых плантаций на ежедневные поставки потребного количества свежих листьев. Взамен владельцы шелковиц получали половину коконов или их денежную стоимость. В сезон выкармливания гусениц на городской базар ежедневно привозили на продажу свежие тутовые листья из пригородных садов и окрестных селений.
Наиболее серьезной стадией в шелководстве считалось выкармливание гусениц, и ей уделялось особое внимание. Процесс вырашивания проходил обычно в одной из хозяйственных построек (йандамы), которую именовали «барама дамы» или «гурд дамы» (червоводня). Характерная для шелководства кюмхана (червоводня) представляла собой специальное построенное помещение и появилась в конце XIX-начале XX вв. Такие червоводни имелись у состоятельных слоев населения, их строили из камня, сырцового или жженного кирпича. Червоводни должны были находиться вдали от шума, на небольшом сквозняке, т.е. иметь доступ свежего воздуха. Соблюдение этих условий не всегда оказывалось возможным, что нередко вело к гибели большого количества особей.
Перед началом процесса выкармливания червоводни дезинфицировали. Для этого стены, пол и потолок белили известкой, обмазывали золой виноградной лозы; впоследствии стали применять окуривание серой. Через 1-2 дня все насекомые в червоводне погибали, после чего помещение проветривали.
В наиболее активный период своей жизни (джанланма) — гусеницы проходили пять «возрастных» этапов. На первых четырех они несколько пассивны, почему их состояние в народе называли «спячкой». На пятом — весьма активны. На первых четырех этапах гусениц кормили самыми нежными, особо питательными листьями «самцовой» или «дикой» щелковицы — еркек тут или джыр тут. Они быстрее усваивались, а для лучшего и полного поедания листья еще измельчали.
Многовековой опыт позволил шелководам выработать определенные правила, по которым определялись время кормления и периоды прохождения гусеницами «возрастных» этапов. Эти промежутки значительно разнились между собой, но отличались рядом моментов. Так, в «пассивный» период, между первым и четвертым этапами, гусениц кормили на небольших лотках, на бумаге. После каждого этапа и кормления лотки чистили и нарезали свежие листья. После третьего их давали уже целиком, не измельчая. Четвертый этап назывался «бейюк хрид» или «улу йуху» («великая спячка») и считался для гусениц самым «прожорливым», когда они поедают очень много, и под них подстилают ветки шелковицы длиной до 0,5 м. После пятого этапа, именуемого «шах йухусу» («царская спячка»), некоторые особи начинали «для примера» окукливаться. Тогда сразу же ставили коконники, представляющие собой сухие ветки различных растений.
Как правило, на 8-10 день после пятого этапа гусеницы забирались на эти ветки и начиналось массовое окукливание, т.е. коконообразование. В это время шелководы бывали особенно внимательными и следили, чтобы процесс завершился своевременно, придерживаясь определенных правил. Так, необходимо было соблюдать в червоводне тишину, чистоту, оптимальную температуру, обеспечить постоянный приток свежего воздуха. Коконообразование интенсифицировалось на 2-й и 3-й день, а на 4-й практически завершалось. Чтобы удостовериться в этом, опытные шелководы имели свои методы.
Например, острым ножом надрезали 1-2 кокона и дотрагивались до куколки, «щекотали» ее, проверяя, в каком она состоянии; если она мягкая и белесая или желтоватая, следовало выждать еще несколько дней. Если куколка приобретала сероватый цвет и уже сформировалась, значит она «созрела». Часто степень готовности кокона определяли, встряхивая его: если внутри раздавался звук, напоминающий звук встряхиваемого в косточке ядрышка миндаля, считалось, что куколка «готова».
Убедившись в этом, приступали к сбору коконов. Кроме членов семьи шелковода, в процессе безвозмездно участвовали соседи и родственники. Такая помощь именовалась «имеджилик», ее участники, получив сухие ветки, снимали с них коконы и укладывали в плетенки. Работа проходила празднично, к ней готовились загодя, резали специально выращенного жертвенного барана, мясо которого рассылали близким и соседям; готовили различные вкусные кушанья и кондитерские изделия.
В течение многих столетий куколок в коконах морили простейшими народными способами. Но в XIX — начале XX вв., когда появились заведения фабричного типа, стали применять иной метод — морили паром. Потом стали использовать электричество.
По рассказам старожилов Ордубада удалось реконструировать некоторые народные способы морения. По одному из них, коконы держали определенное время под солнцем, по другому — опускали в шаров (соленую воду), по третьему — вываривали в тазах с добавлением виноградной золы. При последнем способе в кипящий состав опускали дуршлак с коконами, и накрывали крышкой казан или таз, в котором проводили тезов. Через 30-40 минут, когда коконы становились мягкими и превращались в пиле (шелк-сырец), их промывали в холодной воде. Эту операцию предпочитали проводить в проточной воде кяхриза, ибо тогда пиле сушили на солнце, на веревке, после чего начинали его размотку: каждый сваренный кокон в отдедельности.
Морение в шаров было анологичным. Для морения под солнцем коконы до восхода раскладывали тонким слоем на крыше дома, на ткани или паласе, а собирали после захода. Так продолжали делать в течение нескольких дней.
Местное население следовало в шелководстве определенным, выработанным в течение столетий, правилам, основанным на богатом эмпирическом опыте, усвоенном передававшимся из поколения в поколение. При этом придерживались ряда обрядов и обычаев, носивших символический, магический характер.
Например, запрещали доступ в червоводню посторонним, больным, беременным женщинам, а также находящимся в трауре. У входа в червоводню вешали красный перец. Если в нее входил ктолибо из посторонних, то по его уходу помещение обносили рутой (узерлик), которую затем сжигали. Считались, что этим самым нейтрализовали любой сглаз. Против сглаза в червоводне, в нескольких местах, развешивали растение дагдаган (каркас). Для этого, чтобы получить как можно больше коконов, клали на пол, а иногда вешали и на стены тасбех (четки).
Н.Шавров сообщал о некоторых магических приемах, бытовавших среди шелководов. Так, глава дома должен был иметь бабагулу (кораллы). По поверью эти синие, круглые, величиной с фундук «камешки» падали с неба во время града. Считалось, что если в червоводню заходил кто-либо с такими бабагулу, то гусеницы погибали. Поэтому шелковод должен был иметь такие же кораллы, чтобы нейтрализовать воздействие «капешков» постороннего, побывавшего в его червоводне. В связи с этим бытовало народное выражение: «Если имеешь бабагулу, то можешь спокойно разводить шелкопряда«.
По поверью, гусеницы боялись желтого цвета, от которого, якобы, заболевали «желтухой». Поэтому считалось грехом вносить в червоводню что-либо желтого цвета, особенно растения. Оберегаясь от сглаза, нередко кропили помещение водой, в которую было опущено золотое укращение бездетной женщины. Н.Шавров писал, что если перечисленные магические приемы не помогали, шелковод ласково «беседовал» с гусеницами, с тем, чтобы они хорошо ели, и приговаривал примерно так: «Однажды шел я, и вижу — море, а в нем — скала, и на скале растет дерево, на котором сидит птица. Я поймал ее и съел живьем. Вот видите, я не побрезговал съесть птицу живьем. Почему же вы брезгуете есть листья?»
Хотя описанные выше обычаи и обряды носили символический, магический характер, в действительности они имели утилитарное назначение, ибо, по сути своей, были направлены на соблюдение определенных санитарных норм. В первую очередь, — запрещение доступа в червоводню посторонних, которые могли на своей одежде и обуви занести вместе с пылью какую-либо инфекцию, к которой шелкопряд весьма чувствителен.
По материалам книги А.Пашаева