Б.Абдулла

Одним из самых интересных и архаических жанров азербайджанского устного народного творчества является сынама (примета).

Как известно, в эпоху первобытного мышления люди были бессильны в поисках понимания природы большинства явлений окружающего мира, в своих попытках обобщить свои наблюдения. Причину трудностей и препятствий, с которыми им приходилось сталкиваться в своей жизни, они выискивали в природе, в различных явлениях и предметах окружавшей их среды, усматривая в малейшем сходстве определенную внутреннюю связь, зависимость.

Сынама, отличающиеся обширным и разнообразным тематическим содержанием, обладают весьма богатыми специфическими особенностями.

У азербайджанцев некогда была популярна такая сынама: «Если ребенку, запаздывающему с речью, дать съесть голубиное яйцо, он скоро заговорит».

Трудно отрицать, что темпы формирования первоначальных речевых навыков ребенка зависят главным образом от его матери. Каким же образом сила, заключенная в яйце голубя, может оказаться сильнее материнского влияния?

Указанная сынама возникла как результат определенного верования, касающегося голубей. Во-первых, с незапамятных времен считалось грехом бросать в голубя камнем, убивать его. Эта черта нашла свое художественно-поэтическое выражение в одном из образцов народного поэтического творчества, по своему содержанию похожему на проклятье:

Голубок-витютень,
Гнездышко свил на высокой горе.
Чтоб сорванец, меня сгубивший,
Кровью б харкал без конца.

Опять же, согласно поверью, голубь, считающийся священной и неприкосновенной птицей, разрушение гнезда которой, произойдя, приносило беду, якобы был женщиной, матерью, или, другими словами, был ее духом. К тому же голубь мог передавать весть, являлся носителем известий.

Можно привести множество примеров относительно того, что голубь в азербайджанском фольклоре является в действительности персонификацией девушки.

В сказке «Шахзаде Муталиб» рассказывается о том, что «…Шахзаде Муталиб, пройдя к краю бассейна, прилёг на траву. Едва он отошел ко сну, как до слуха его донеслись какие-то голоса. Открыв глаза, шахзаде увидел трёх голубей, сидящих на самой верхушке дерева. Одна из птиц заговорила:
— Сегодня так жарко. Раздевайтесь, будем купаться!
Одна из глубок, оглянувшись вокруг, в ответ сказала ей:
— Сестричка-сестричка, мне боязно. Сегодня тут как будто есть кто-то.
Те двое принялись укорять её:
— Глупая, ведь этот сад принадлежит трем братьям. Тут и птице то развернуться негде, откуда же будет человеку взяться?
Словом, те говорили свое, она – свое. В конце концов, уговорив ту голубку, они все трое разделись. И тут шахзаде Муталиб увидел… Но что? Это были три девушки, такие прекрасные, такие красивые, что глаз не отвести.»

Или же пример из сказки «Мелик Чобан» («Пастух Мелик»): «Сусен, проведя своего коня в этот сад, увидел в нем бассейн, на краю которого сидел голубь. Оглянувшись по сторонам, этот голубь быстро скинул с себя шкурку с оперением и обратился в девушку. Окунувшись в воду, эта девушка принялась плескаться в бассейне.
Протянув руку, Сусен проворно схватил голубиную шкурку. Увидев это, девушка сказала:
— Эй, Сусен, ты ведь из того же семени, что и я».

Описанное поверье было широко распространено, причем не только в азербайджанском, но и в фольклоре всех других народов мира. Наряду с некоторыми древними воззрениями, здесь в определенной степени ощущается также воздействие веры в существование духов.

Так, согласно представлениям древних, дух умершего обитал в разнообразных обличьях, в том числе и голубином. Пребывание души дива в голубином обличье или же, как уже отмечалось, проявление фей в облике голубей, вероятно, тоже есть результат подобного представления.

Ещё один пример, — на этот раз из популярной в Средней Азии легенды. В ней рассказывается о том, как одна девушка из племени огнепоклонников полюбила мусульманина. Оба затем были преданы сожжению по воле матери девушки. Из пепла же, в который обратились тела двух влюблённых, вышли их души в виде голубей и поднялись в небесную высь.

Подобное отношение к голубю наблюдается также в азербайджанской письменное литературе. В романе «Девичий родник» Ю.Чеменземинли имеется эпизод, где в момент кончины единственного ребенка в одной семье, из яйца в гнезде, что свил себе голубь на крыше, вылупляется птенчик. Родителям кажется, что дух их ребёнка перешёл в этого самого птенца, потому, перенеся его в дом, они начинают ухаживать и смотреть за ним. Когда однажды солдаты собирались отрезать голову взрослой и окрепшей уже птице, мать поспешила броситься им в ноги, умоляя: Эта птаха носит в себе душу нашего сыночка, убить её — все равно, что оставить нас совсем без детей.

Интересно, что в древности души людей, большей частью женщин-матерей, считались обитающими в обличье голубя. По предположению некоторых исследователей, в формировании этого представления немаловажную роль сыграла и легендарная правительница Семирамида, о которой сложено много преданий. Согласно сведениям, содержащимся в соответствующих источниках, Семирамида – правительница Ассирии, являясь в действительности дочерью Деркетона, выросла под опекой голубей.

Наталкивает на размышления то обстоятельство, что слово «семирамида» у ассирийцев в этимологическом отношении связано со словом «суммат», смысл которого означает «голубь». Известно и то, что при распространении легенд о Семирамиде из одного края в другой, из одной страны в другую, это самое имя, видоизменяясь, приобретало иные формы, «Шаммурамата», «Шаммурамит», «Шамира».

В азербайджанской литературе это имя впервые было использовано Низами Гянджеви в его поэме «Хосров и Ширин». Отмечая, что подлинным именем правительницы Барды является не Мехин Бану, а Шамира, поэт пишет:

Эту красивую женщину звать Шамира,
У этого прекрасного имени глубокий смысл.
По смелости она вовсе не уступает мужчинам,
И потому, как великой является,
называют ее Мехин Бану.

Выдающийся советский востоковед Е.Бертельс отмечал, что Шамира, в произведении Низами, о которой было сложено столько легенд, в действительности есть Семирамида.

Семирамида-Шаммурамата-Шамира была взращена под опекой голубей. Наконец, к концу своей жизни, став голубем, она исчезла с лица земли.

В азербайджанском фольклоре имеется много примеров, в которых продолжают сохраняться яркие реликты поверья о превращении матерей в голубей. В этом отношении приводимый ниже баяты может быть представлен как пример:

Матери безудержно заплачут,
Станут волосы свои, рыдая, рвать;
Обратившись в синих голубей,
Опустятся на дорогу, заплачут.

По всей вероятности, именно особенности, связанные с голубем в представлениях древнего человека, соединенные воедино — восприятие его духа матери-женщины и верного передатчика известий, — и послужили истоком для возникновения сынама.

По книге автора “Азербайджанский обрядовый фольклор и его поэтика”