Слабое развитие экономических отношений в первой половине XIX века как в самой имперской России, так и в ее колониальных придатках, в том числе и в Азербайджане, а также наличие комендантской формы правления сводило, в общем, попытки экономического освоения в целом Закавказского края и в частности Азербайджана на нет и усугубляла до предела колониальную политику царизма. Сплошь и рядом царило беззаконие. О каком-нибудь соблюдении прав человека не могло быть и речи. Часто жесточайшим наказаниям подвергались ни в чем не повинные люди.

После введения российских законов в мусульманских провинциях установили военное управление. Фактическая и реально никем не контролируемая власть сосредотачивалась в руках комендантов. Отсутствие четко определенных границ прав и обязанностей комендантов вообще, и с точки зрения отправления правосудия в частности, давало возможность последним решать дела самовольно и безотчетно. Отсутствие надзора за деятельностью местных властей, нечистоплотность органов правосудия, повсеместные злоупотребления должностных лиц усугубляли и без того тяжелое положение народа.

В донесении ревизовавших Закавказье сенаторов П.Кутайсова и Е.Мечникова министру юстиции Д.Дашкову в 1830 году говорилось: «…рассматривая управление мусульманскими провинциями, воображение содрогается от неистовства управляющих и страдания народа. Здесь уже совершенно попрано человечество, забыто всякое правосудие, закон служил только орудием к притеснению, а корысть и буйное самовластие руководствовали действиями окружных начальников, комендантов, приставов и прочих начальствующих лиц, которые были созданы и учреждены единым произволом генерала Ермолова в понятиях турецкого деспотизма, в полной мере, поступками своими удовлетворяли сей системе».

Смешение законов в российских и шариатских постановлениях ставили в безвыходное положение и стороны процесса, и самих судей. Делопроизводство в судах велось с непомерной медлительностью. Очень часто судебные дела по несколько лет оставались без всякого движения. Следствие проходило однобоко и неполноценно.

За удовлетворение иска, как свидетельствуют документы, судьи требовали вознаграждения. Особо бесчинствовали приставы. Главный пристав был первой особой в дистанции. Он производил суд и расправу, «дела, не представляющие особой важности, решал лично, не представляя никуда; определил наказание за маловажные преступления и проступки (воровство и мошенничество, когда размер похищенного не превышал 100 рублей серебром, буйство и т.п.); распоряжался раскладкой государственных податей и земских повинностей; получал из казны и выдавал жителям деньги за покупной хлеб, скот и т.п.; назначал людей в услуги бекам, сменял и назначал кевхов или сельских старост, — одним словом, управлял всей дистанцией не как чиновник, определяемый правительством, а как помещик своим поместьем«.

Вред, нанесенный самовластными распоряжениями и вместе с тем бесчисленными злоупотреблениями со стороны приставов и других должностных лиц, был не исчисляем. Царские чиновники, зная, что противозаконные действия их останутся ненаказанными, все более и более притесняли местное население. Народ на протяжении многих лет, страдая под гнетом местных властей и не находя защиту и правосудие у высшей власти, был враждебно настроен по отношению к русскому правительству и тем преобразованиям, которые оно производило. Об этом свидетельствуют повсеместные народные выступления — в Губе, в Закаталах и других провинциях Азербайджана.

Отмена старой и введение новой формы управления было необходимой мерой для преодоления административного и судебного хаоса, имевшего место в Азербайджане и в Закавказье в целом после введения российских законов. Поэтому многие представители правящих кругов империи, как в центре России, так и в Закавказье, стали выступать за безотлагательное осуществление административно-судебной реформы, считая, что откладывать ее «…и вредно и опасно…»

Комиссия составила проект реформы, который передали на заключение главноуправляющему на Кавказе генералу Е.Головину в 1838 году. Однако, окончательное составление проекта закона об административно-судебном преобразовании Закавказского края завершили в 1840 году. Комитет по устройству Закавказского края 14 марта 1840 года одобрил проект реформы. И после утверждения данного проекта реформы, 10 апреля 1840 года он получил силу закона. Введение закона возлагалось на главноуправляющего в Закавказье генерала Головина и барона Гана. Закон ввел новую систему административно-территориального устройства, включающую три звена — губернию (область), уезд (округ) и участок. 5 азербайджанских уездов вошли в состав Каспийской области, 3 уезда — Елисаветпольский, Белоканский и Нахичеванский вошли в Грузино-Имеретинскую губернию, а Кубинский уезд вместе с Дербентским уездом выделились в особый военный округ.

На территориях, принадлежащих Азербайджану, создали 32 участка. Одновременно создали уездные суды, а также губернские и областные палаты уголовного и гражданского суда. В конце декабря 1840 года открылись новые управленческие и судебные органы. Во главе управления краем были поставлены: 1) главноуправляющий Закавказским краем, он же командующий отдельного кавказского корпуса, с правами генерал-губернатора; 2) Тифлисский военный губернатор, исполнявший обязанности помощника главноуправляющего и 3) Совет главного управления, ведению которого подлежало разрешение наиболее важных вопросов в крае и контроль над всеми низшими учреждениями.

Губернские учреждения и уездные управления создали на таких же основаниях, как и во внутренних губерниях; все они действовали по общим законам империи. Сделанные прежде для Закавказья изъятия из общих законов отменялись. Главноуправляющий обладал огромными полномочиями: решал все важные вопросы, связанные с управлением краем; осуществлял контроль над всеми учреждениями, как административными, так и судебными, в губерниях, областях, уездах и участках. Утверждению главноуправляющего подлежали приговоры палат уголовного и гражданского суда области и губернии. Если лица податного сословия совершили малозначительное преступление, и губернатор или начальник области не соглашались с приговором уголовной палаты суда, то главноуправляющий имел право утвердить состоявшийся приговор, смягчив при этом назначенную судом меру наказания, не изменяя, однако, вида наказания.

Вторым по значимости государственным органом в Закавказье согласно «Учреждению» от 10 апреля 1840 года являлся Совет главного управления, в состав которого входили должностные лица, назначенные императором. Правом совещательного голоса при принятии решений Советом главного управления пользовались: начальник Каспийской области, Грузино-Имеретинский губернатор, начальники специальных округов, начальник штаба Кавказского корпуса, председатели судебных палат и другие.

В компетенцию Совета главного управления входило рассмотрение наиболее важных вопросов, связанных с толкованием нормативных актов, осуществлением надзора за исполнением законодательных предписаний правительства. Кроме того, Совет обладал правом законодательной инициативы; полномочиями высшей судебной инстанции (например, мог приостановить исполнение приговоров и определений по следственным и уголовным делам); контрольно-надзорными функциями (рассматривал ежегодные отчеты органов управления губерниями и областями, материалы ревизий и следствия, протесты прокуроров, а такие частные жалобы). Решение принималось большинством голосов. При равенстве голосов имел перевес голос председателя. В случае несогласия большинства членов Совета главного управления с мнением главноуправляющего, решение спорного дела переносилось в Правительствующий сенат.

Что касается системы государственных органов, осуществлявших управление губерниями, туда входили гражданский губернатор, правление, палата государственных имуществ, казенная палата, приказ общественного призрения и дворянское депутатское собрание, строительная комиссия, комитеты земских повинностей, статистический и комитет, руководивший проведением прививок от оспы. Верховную власть в губернии осуществлял назначаемый императорским указом и подчиненный непосредственно главноуправляющему на Кавказе губернатор. Ему подчинялись все находящиеся в губернии органы.

Органами управления в Каспийской области являлись: начальник области, областное управление, казенная палата, палата государственных имуществ, комитет земских повинностей, а также оспенный комитет. Во главе уездных управлений стояли начальник уезда, которому подчинялись помощник, уездное казначейство, участковые заседатели городская полиция.

Лишая территорию восточного Закавказья губернской формы правления, царизм еще раз продемонстрировал свой особенно жестокий колонизаторский курс в отношении мусульманского населения, что отвечало интересам реакционных кругов России и Сената, оказывавшего сильное давление на политику самодержавия. Для управления Закавказским краем уездному начальник получил право прекращения всякого насилия и самоуправства, разбор ссор и маловажных преступлений. Уездный начальник имел право подвергать виновных телесному наказанию, кроме лиц, указанных в законе. Так, в приложении 1 к ст. 19 Уголовного Уложения перечислялись лица, освобожденные от телесного наказания: члены ханских фамилий, бeки, агалары, султаны, мелики, родовые старшины кочующих курдов, а также представители мусульманского духовенства — шейх-уль-ислам, муфтий, ахунды, казии и те из мулл, которые в городах и селах служили исполнителями обрядов веры.

Уездные начальники могли рассматривать споры по обязательствам и денежным претензиям до 30-ти рублей серебром, а иски до 15 рублей серебром решать окончательно. Окончательному решению уездных начальников подлежали также дела о маловажных преступлениях, когда размер причиненного ущерба не превышал 25 рублей серебром, совершенные в первый и второй раз; если преступление совершено в третий раз, дело подлежало рассмотрению суда. Кроме того, начальник уезда взыскивал недоимки, производил ревизию ведомостей о делах в полиции и у участковых заседателей, а также отвечал за проведение торгов и подрядов.

Согласно закону, все распоряжения администрации и суда исполнялись полицейскими чиновниками участковым заседателем; он же производил следствие по всем преступлениям и судил за маловажные преступления и проступки; главная же обязанность его состояла в наблюдении за исправным взносом податей и отправлением всякого рода повинностей. Статья 104 того же закона предоставляла участковому заседателю право разбирать малозначительные ссоры и проступки, как например, кража и мошенничество, совершенные в первый и во второй раз, если размер ущерба составлял от 5-ти до 10-ти рублей серебром. Участковые заседатели окончательно решали споры до 5-ти рублей серебром, а уголовные дела с причиненным ущербом до 10-ти рублей серебром.

В соответствии с реформой 1840 года во всех уездах появились уездные суды, а в губернии и области палаты уголовного и гражданского суда. Состав уездного суда состоял из судьи, заседателей из числа представителей правительственной администрации, то есть от короны, а также привилегированных сословий. Например, Шушинский уездный суд состоял из судьи, трех заседателей и секретаря, а Елисаветпольский из уездного судьи, двух заседателей от короны и двух заседателей, избранных от сельского и городского привилегированных сословий. Уголовные дела полностью изъяли из военно-судных комиссий и теперь они подлежали рассмотрению гражданских уездных судов, которые могли сами производить следствие.

Уездные суды рассматривали также и гражданско-правовые споры. Причем первой инстанцией для разрешения таких споров являлись собственно-уездные суды, второй — губернская или областная палата по уголовным и гражданским делам, а высшей судебной инстанцией — Правительствующий сенат. Дела рассматривались в соответствии с общероссийскими законами. В гражданско-правовых исках обязательно должны были быть указаны размер ущерба, местонахождение имения ответчика, доказательства, подтверждающие законность и обоснованность иска и т.п. В случае отсутствия указанных атрибутов суд мог отказать истцу в принятии иска.

При производстве гражданского дела о разделе недвижимого имущества, суд требовал от сторон представления документов, подтверждающих их законные права на владение имением. Показания свидетелей выслушивались после принесения присяги. Интересы нескольких истцов, при наличии доверенности, мог представлять один из них. При рассмотрении споров, связанных с отчуждением имений, суды в каждом конкретном случае обязаны были исходить из того, в каких случаях допускалось по мусульманским правовым нормам право наследования и раздела недвижимой собственности и в какой мере эти нормы должны сохранять свою силу, чтобы не ущемлять интересы казны.

Стороны вызывались в суд повестками. После вынесения решения суда, им вручались копии решения, за которые стороны вносили определенную плату. В случае согласия с решением суда стороны давали об этом подписку. Если же кто-либо из сторон выражал свое неудовлетворение по поводу состоявшегося решения, то ему вручали письменное объявление, содержащее порядок обжалования в вышестоящую инстанцию суда. Вместе с апелляционной жалобой в вышестоящую инстанцию предъявлялось и свидетельство о выполнении апелляционного обряда. После занесения дела в настольный реестр по делам апелляционным, оно хранилось в суде второй инстанции до истечения апелляционного срока. Вышестоящая инстанция ставила в известность уездный суд, на решение которого была принесена жалоба.

Апелляционная жалоба должна была соответствовать определенной форме, то есть, в её содержании должны были быть указаны определенный перечень сведений — наименование органа, к которому направлялась жалоба; перечисление тех частей судебного решения, относительно которых приносилась жалоба; доказательства, с целью подтверждения своих доводов, своего несогласия с ранее вынесенным решением; подпись лица, подающего жалобу и т.д. Уездный суд мог осудить подсудимого к ссылке или отдаче в штрафные роты в том случае, если вина лица в совершении преступления не доказывалась и лицо оставалось в подозрении.

Судебный процесс был слишком раздут и мог длиться на протяжении долгого времени. По маловажному делу на суде порой допрашивались более 50 свидетелей. При даче показаний свидетели предупреждались об ответственности за дачу ложных показаний. Исполнение решения суда возлагалась на участкового заседателя или же магального наиба.

Уездные суды по менее важным делам выносили приговор, в остальных случаях — только мнение. Помимо рассмотрения уголовных и гражданских дел уездные суды выполняли некоторые функции нотариусов. Например, уездный суд при свидетельствовании договора дарения выяснял, действительно ли даритель по доброй воле и в здравом у отчуждает свое имущество или нет. Судебный надзор производством дел в уездных судах осуществлял уездный стряпчий, на контроль к которому поступали приговор или мнение первого. После вынесения заключения относительно состоявшегося решения уездного суда, оно вместе с делом поступало в губернскую или областную палату уголовного и гражданского суда. Здесь производился дополнительный сбор сведений и доказательств по делу. В необходимых случаях вновь выслушивались стороны процесса, свидетели, причем, показания и сторон, и свидетелей удостоверялись подписями. Затем суд предлагал сторонам окончить гражданско-правовый спор миром. Решение объявлялось сторонам.

Каспийская и Грузино-Имеретинская палата уголовного и гражданского суда могли требовать из подведомственных ей уездных судов любое дело на ревизию. При рассмотрении гражданских споров о разделе имущества судебная палата принимала меры к обеспечению иска, с тем чтобы ответчик до вынесения решения не имел права отчуждения имущества, на который предъявлен иск.

Суды второй инстанции могли свидетельствовать заемные письма, закладные, контракты и другие документы, причем, для заключения купчих «крепостей» стороны договора купли-продажи должны были явиться в судебную палату и уплатить пошлину. Решение губернской или областной судебной палаты по уголовным и гражданским делам представлялось на ревизию соответственно губернскому и областному прокурорам. После ознакомления с делом и решением прокурор возвращал дело в судебную палату со своими замечаниями. Судебная палата вносила в решение соответствующие указаниям прокурора изменения, после чего дело направлялось или губернатору, или начальнику области.

Начальник области или губернатор в течение шести недель либо утверждал приговор, либо возвращал его со своими возражениями в палату. Палата обязана была рассмотреть возражения и в случае необходимости пересмотреть дело, после чего повторно представить его прокурору и губернатору, но, если губернатор на этот раз даже соглашался с приговором, должен был направить все дела по менее важным преступлениям — главноуправляющему, а по более важным — в Правительствующий сенат.

Решения судебных палат исполняла городская полиция. В случае несогласия истца или ответчика с решением судебной палаты, дело вместе с апелляционной жалобой и решением суда передавалось на рассмотрение и решение в Правительствующий сенат. Введенный реформой порядок судопроизводства способствовал тому, что судебное рассмотрение дел иногда растягивалось на несколько лет (например, судебное рассмотрение дела некого Ширали бека длилось более 10 лет).

Наказания, назначаемые судами, порой несоразмерялись с содеянным. Виновный в совершении одного преступления приговаривался к нескольким видам наказания. Например, за хищение личного имущества в размере 77 рублей 30 копеек серебром Шемахинская палата уголовного и гражданского суда приговорила 69 летнего Лятифа Ханага оглы к лишению всех прав, наказанию розгами в количестве 75 ударов, к отдаче в исправительно-арестантские роты сроком на 9 месяцев, а затем к ссылке в Сибирь на каторжные работы сроком на три с половиной лет.

Лицо, виновное в совершении маловажных преступлений, освобождалось от наказания в том случае, если согласилось принять христианскую веру. Об этом свидетельствует дело Бекирова, осужденного за кражу, который во избежание наказания «изъявил желание» принять христианскую веру. Суды обязывались извещать мусульманское Духовное Правление о всех приговоренных к ссылке с тем, что жены осужденных имели право требовать расторжения брака.

Новая реформа позволила ликвидировать остатки феодальной раздробленности, ввела единую систему мер и весов, ускорила унификацию денежной системы. Кроме того, был установлен единый налог. Рахтарные статьи, тормозившие развитие промышленности и торговли, были упразднены. В целом была установлена более устойчивая система управления и суда. Однако при всей своей положительной стороне судебно-административная реформа 1840 года еще более усилила национально-колониальный гнет российского правительства в Закавказье в целом, и в Азербайджане в частности.

Так, представителей коренного населения устранили от управления государством. Весь состав государственных органов состоял из русских чиновников, знакомых только с общими российскими законами и не приемлющими местные законы и обычаи. Делопроизводство стало вестись только на русском языке. Одна из основных идей реформы — отделение суда от управления — не получила своего воплощения; помимо суда, правосудие отправляли полицейские органы. Население бойкотировало новые суды.

Многочисленные инстанции, ревизовавшие и проверяющие каждый приговор, вопиющие факты произвола, взяточничества, насилие должностных лиц на местах, неисполнение своих обязанностей, безусловно, способствовали справедливому возмущению народа. Заявления и жалобы населения оставались без всякого рассмотрения. К 1 марта 1842 г. в полиции насчитывалось 633 неисполненных предписания и нерассмотренных прошений.

Чтобы поднять в глазах народа авторитет местной полицейской власти и предоставить населению возможность более скорого решения правового вопроса, положением от 18 мая 1842 г. расширилась власть окружных, уездных и участковых учреждений с предоставлением им права окончательно решать дела по спорам о денежных обязательствах и по уголовным делам — уездным и окружным начальникам, когда размер ущерба не превышал 100 рублей серебром, а участковым заседателям — до 30 рублей серебром. Причем, уездные начальники и полиция Тифлиса и Шемахи имели право разбирать гражданско-правовые споры до 200 рублей серебром окончательно. Данное положение распространялось на весь Закавказский край. Однако, Положение от 18 мая 1842 года не входило ни в Свод законов (1842 г.), ни в продолжение к нему и не нашло отражения в Уголовном уложении, где объем полномочий по рассмотрению маловажных уголовных дел был меньше, чем в положениеи 1842 года. В мае 1846 года в связи с изданием нового Уложения о наказаниях уголовных и исправительных встал вопрос о приведении Положения от 18 мая 1842 года в соответствие с общеимперским законодательством.

Несколько позднее, указом «О разграничении действий в Закавказском крае судебной и полицейской расправы» от 11 января 1849 г. уездный начальник получил право окончательного разрешения дел о преступлениях и проступках, за которые предусматривались денежные взыскания до 30 рублей, арест до 3 месяцев и розги до 30 ударов.

Результаты ревизии судебных органов свидетельствовали о том, что кредитор или истец, не считая целесообразным оспаривание иска на незначительную сумму, почти не обращались к вышеуказанным лицам, так как расходы на поездку к месту разбирательства и убытки от оставленного на время занятия, намного превышали сумму иска. А размер нанесенного деянием ущерба, как правило, превышал установленный законом предел для производства дела органами полиции. Совет главного управления Закавказского края полагал, что решения уездных судов следует приводить в исполнение без переноса в высшую инстанцию, если иск не превышал 200 рублей серебром.

Производство по уголовному делу возбуждалось по заявлению потерпевшего. Обвиняемый в процессе судебного разбирательства обязан был подтвердить свои показания определенными доказательствами. В необходимых случаях суды производили очные ставки, суд мог соединить два или несколько дел в одно производство и назначить подсудимому наказание по совокупности статей уголовного закона. Так, лицо было осуждено за совершенные преступления по совокупности статей к тюремному заключению за одно из них, а за другое был оставлен в сильном подозрении, потому что, потерпевший не смог доказать, что именно он являлся собственником похищенных вещей. Суд при разбирательстве дел был обязан выяснить все обстоятельства дела. Вещественные доказательства хранились в суде. Исполнение решения уездного суда могли приостановить в связи с передачей дела на ревизию в палату уголовного и гражданского суда. Судебной системе того периода был свойствен институт выездных судов.

Согласно заключению Совета главного управления Закавказского края, суды после объявления приговора или же решения по гражданско-правовым спорам ставили в известность стороны процесса. Если одна из сторон или же обе тяжущиеся стороны не знали русского языка, то объявление о сроках апелляции производилось на родном языке с отобранием подписи о том, что лицо поставлено в известность о порядке и сроках принесения жалобы.

Глава губернии и главный местный казий обязывались представить в суды календари по мусульманскому летоисчислению, чтобы при объявлении апелляционного срока лицам мусульманского вероисповедания приводить в соответствие эти сроки с российским календарем. Пропущенный по уважительной причине апелляционный срок мог быть восстановлен соответствующим государственным органом.

В соответствии со ст.80 закона от 10 апреля 1840 года в Правительствующий сенат через главноуправляющего направлялись только уголовные дела, т.е. в случае несогласия начальника области с решением судебной палаты по уголовному делу оно направлялось на ревизию в Правительствующий сенат. Начальник Каспийской области в 1844 г. представил главноуправляющему на Кавказе ген. — адъютанту Нейдгардту для внесения в Правительствующий сенат дела о спорной земле между обществом казенного селения с частными лицами. Так как, отсутствовала норма права, регламентирующая спорные отношения между государственной казной и частными лицами, главноуправляющий обратился во Временное отделение императорского двора за разъяснениями. Свое обращение главноуправляющий аргументировал еще и тем, что подобные дела касаются прав владения, которые в Закавказском крае еще недостаточно определены, и при рассмотрении таких дел могут возникать случаи, когда недостаточно будет ограничиваться одними обстоятельствами дела, а необходимо учитывать еще и интересы правительства. В заключении Нейдгардт просил распространить силу статьи 80 «Учреждения» от 10 апреля 1840 года и на спорные между казной и частными лицами дела по владению недвижимым имуществом.

Указанная выше проблема явилась предметов обсуждения в министерстве юстиции. Министр юстиции выразил согласие с этим предложением и предложил, чтобы дела такого рода направлялись в Сенат через Кавказского наместника. 26 сентября 1845 года Кавказский комитет вынес постановление о распространении силу статьи 80 «Учреждения» от 10 апреля 1840 года и на споры между казной и частными лицами по поводу недвижимости, которое впоследствии утвердило правительство.

До введения в Закавказском крае закона от 10 апреля 1840 года жители мусульманских провинций, Имеретии, Грузии за тяжкие преступления (измена, посягательство на жизнь и здоровье государственных чиновников и т.п.), а жители Борчалинской, Казахской, Шамшадильской дистанций за совершение кражи, разбоя и грабежа, на основании п. 14 ст. 761 кн.2 т. 15 и примечания 2 к п. 14 ст.761 Свода законов судились военным судом. С введением в действие «Учреждения» от 10 апреля 1840 года виновные в совершении преступлений, независимо от тяжести содеянного, подлежали суду общих гражданских учреждений. Причем порядок подсудности военным судом никаким нормативным актом не отменялся.

Совет главного управления Закавказского края рост преступности в регионе связывал с неэффективностью полицейской власти и изъятием некоторых преступлений из ведомства военных судов. По мнению Совета главного управления, военные суды, сократили бы судебные инстанции, предусмотренные для разрешения дел, и предоставили бы возможность окончательно решать дела. После долгих обсуждений этого вопроса в Совете главного управления, министерстве юстиции, Кавказский комитет ознакомившись с их предположениями постановил, что вплоть до принятия нового порядка для рассмотрения и разрешения дел военными судами, жителей Закавказского края, виновных в совершении грабежей и разбоев подвергнуть суду военно-судных комиссий.

Порядок отправления правосудия военными судами решили оставить в прежнем, существовавшем до издания «Учреждения» от 10 апреля 1840 года положении, с тем только условием, чтобы судебному рассмотрению предшествовало предварительное следствие и, чтобы Совет главного управления наблюдал за скорейшим завершением следствия. Указом от 9 июля 1847 года Тифлисскому, Кутаисскому и Шемахинскому военным губернаторам, Дербентскому и Джаро-Белоканскому военно-окружным начальникам предоставили полномочия дивизионных начальников, с присвоением им права решать окончательно следственные и судебные дела в отношении жителей Закавказского края, виновных в совершении грабежей и разбоев. Согласно решению Совета главного управления от 18 июля 1845 где рассмотренные в военно-судных комиссиях по Каспийской области дпоступали к областному начальнику, а затем с его заключением — к наместнику на Кавказе. Это, в свою очередь, являлось шагом назад в тех преобразованиях, которые начали осуществляться после введения закона от 10 апреля 1840 г. в действие.

В целях подавления антиколониальных выступлений в Азербайджане ужесточили систему наказаний. Кроме того, лица, в отношении которых выносили оправдательный приговор, могли быть оставлены решением суда в подозрении и направлены под особый надзор полиции.

Указом 22 февраля 1844 года главноуправляющему на Кавказе дали право ссылать в Сибирь лиц, признанных приговором палаты уголовного и гражданского суда подозреваемыми, на поселение или в арестантские роты на определенный срок, который мог быть сокращен, если ссыльный примерным поведением заслужил этого. При этом срок ссылки лицу не объявлялся. Правительствующий сенат и другие инстанции не могли принимать жалобы на незаконную высылку из Закавказья к своему производству. Такое полномочие имел лишь Кавказский комитет.

В конце 1844 года состоялось важное преобразование Высшего управления Кавказом. Указом от 27 ноября 184 года на Кавказе учредили институт наместничества. Первым наместником на Кавказе и главнокомандующим о отдельным кавказским корпусом с подчинением ему Новороссийского и Бессарабского генерал-губернаторства назначили графа М.Воронцова.

Наместник имел неограниченные права во всех областях управления; он имел власть и права министров. С учреждением института наместничества управление Кавказом приняло характер обособленности. Временное отделение упразднили, все дела по законодательной части и вообще по устройству края превышающие власть министров и главноуправляющих, наместник разрешал самолично, докладывая о том царю, или же вносил в комитет, названный Кавказским. При Кавказском комитете учредили особую канцелярию. Дела, превышающие власть наместника и подлежащие рассмотрению в Кавказском комитете, делились на два вида: рассматриваемые в законодательном порядке и подлежащие рассмотрению самого комитета. Дела первого рода передавались в Государственный совет, а те дела, которые в остальных частях империи соответственно подлежали рассмотрению комитета министров, здесь, в Закавказье, поступали в Кавказский комитет.

На основании Указа от 14 декабря 1846 года всю территорию Закавказья разделили на четыре губернии: Тифлисскую, Кутаисскую, Шемахинскую и Дербентскую. В 1849 году создали Эриванскую губернию. Территория Азербайджана оказалась включенной во все губернии Закавказья, кроме Кутаисской. Во главе губерний появились военные губернаторы. Неизменным были оставлены губернские и уездные учреждения в Тифлисской и Шемахинской губерниях. Наиболее упрощенное управление было в Кутаисской, Дербентской и Эриванской губерниях. Вместо уездных судов и палат гражданских и уголовных дел в каждой губернии был учрежден губернский суд. Судебные функции полицейских властей были ограничены; подведомственные им дела изъяты и переданы губернским судам.

Организация судебных органов, а также весь порядок судопроизводства, определенные реформой 1840 г. и последующими циркулярными разъяснениями к ней, ярко характеризовали подлинное лицо царской юстиции, жесточайшими методами проводившей колонизаторскую политику самодержавия. Произвол в области отправления правосудия в связи с внесенными в административно-судебную реформу в 1841-1844 гг. изменениями не только не уменьшился, но стал еще и неограниченным.

В 1857 году было издано новое «Положение о Закатальском словесном суде», согласно которому ведомству словесного суда подлежали все дела по гражданским спорам и религиозным вопросам, с разрешением первых по адату или маслаату на сумму 150 рублей окончательно, а свыше — с предоставлением недовольному права апелляции, а вторых, т. е. связанных с религией — на основании норм шариата. К ведомству окружного управления были отнесены дела по грабежам, разбою и т. п.

Как временная мера, одновременно с утверждением Положения для Дагестанской области, управление Джаро-Белоканским военным округом было преобразовано в управление Закатальским округом. В дальнейшем предусматривалось причислить округа, как и уезда, к Тифлисской губернии.

В заведенном практикой порядке собственно с юридической точки зрения не был отделен административный разбор от судебного. В сложном перекрещивании их было много места произволу. И естественно, учрежденный порядок судопроизводства не был приемлем для народа, так как не обеспечивал защиту и удовлетворение правовых интересов населения. Наличие многочисленных судебных инстанций привело к накоплению огромного количества неразрешенных дел. Возросло число тяжких преступлений: убийство, покушение на жизнь и собственность других, нанесение телесных повреждений и т.д. На практике словесный суд существовал только для дел меньшей важности. Иски по имущественным и земельным спорам, обследовались и разрешались в административном порядке — по формальным дознаниям, поручаемым участковым начальникам или их помощникам. При этом допускались вопиющие злоупотребления.

После народных волнений в Закаталах в июне 1863 года центр управления был перенесен из Сацхенис в крепость Закаталы. Округ разделили на 6 наибств, управляемых наибами. Наибам подчинялись юзбаши и табунбаши. Формальные следствия при разборе дел были устранены. Гражданско-правовые споры решались в соответствии с aдатом в присутствии наиба или почетных лиц. Недовольной стороне было предоставлено право обращаться в словесный суд, который состоял из председателя (начальника округа или его помощника), шести диванбеков от наибов и двух от города.

Безапелляционному решению этого суда были отнесены споры до 300 рублей; на высшую сумму — недовольная сторона приносила жалобу в Главный народный суд, который кроме восьми постоянных диванбеков имел еще временных и под председательством командующего войсками собирался три раза в год. В делах свыше трех тысяч рублей недовольная сторона могла приносить жалобу главнокомандующему.

Выше были рассмотрены вопросы, связанные с отправлением правосудия органами суда, а также некоторыми должностными лицами, наделенными в силу закона определенными судебными полномочиями. Помимо указанных выше лиц, судебные функции исполняли в своих деревнях представители бекского и агаларского сословия. Как свидетельствует об этом выписка из дел Кавказского комитета “О поземельных правах беков, агаларов и меликов» 1846 года, бeки и другие сельские начальники вплоть до 1841 года в управляемых ими местностях осуществляли некоторые судебно-полицейские функции. После проведения в Закавказском крае реформы 1840 года, здесь был учрежден институт земской полиции.

Совет главного управления Закавказского края 13 февраля 1841 года принял решение об освобождении агаларов и других сельских старшин Казахского, Шамшадильского и Борчалинского участков Грузино-Имеретинской губернии от управления селениями, а решением от 24 марта 1841 года беки Каспийской области были отстранены от управления деревнями. Оба положения коренным образом реформировали устоявшиеся веками обычаи. Результат такой недальновидной политики не замедлил сказаться. Во многих частях Азербайджана, а также в мусульманских провинциях, отторгнутых от Азербайджана и присоединенных к другим губерниям Закавказья и Кавказа, отмечались вооруженные волнения, возглавляемые беками и агаларами. Чтобы как-то «примирить» русское правительство с высшим мусульманским сословием, присланный с особыми полномочиями граф Чернышев, приказал кавказскому начальству оставить право владения беков в том виде, в каком оно было до 1841 года.

В 1846 году наместник на Кавказе князь Воронцов представил разработанное им Положение об имущественном праве высшего сословия Каспийской области и взаимных отношениях между поселянами и владельцами земель. Согласно Положению за беками утверждались потомственно те населенные и ненаселенные земли, которыми они пользовались, а также возвращались им те имущества, которые были отобраны после 1840 года. Рескрипт от 6 декабря 1846 г. наряду с официальным признанием земельной собственности бекских сословий вводил и полицейский надзор землевладельцев над крестьянами, а также обязанность последних отбывать различные повинности в пользу феодалов.

На основе рескрипта были изданы два Положения «О взаимных отношениях агаларов и поселян, живущих на землях, возвращаемых агаларам и утверждаемых за ними на основании высочайшего рескрипта 06 декабря 1846 г.», утвержденного 28 декабря 1847 г. и «Об отношениях крестьян, живущих на землях, принадлежавших и возвращенных бекам Шемахинской губернии», утвержденного 5 декабря 1852 г., которые юридически закрепили издавна существовавшие в Азербайджане феодально-зависимые отношения и предоставили бекам и агаларам полицейскую и судебную власть над крестьянами, живущими на их землях.

Так, согласно п.4 приложения IV к ст. 173 Уголовного уложения виновные, в совершении проступков и маловажных преступлений – мошенничества и кражи, если размер ущерба ниже 5-ти рублей, или проступков: пьянство, своевольство, непослушание, нарушение «благочиния» и т.п. судились в Борчалинском участке Тифлисского уезда, или в Гянджинском (Елисаветпольском), Александропольском, Нахичеванском и Эриванском уездах Грузино-Имеретинской губернии; а в Шекинском, Ширванском, Карабахском, Бакинском, Кубинском и Дербентском уездах Каспийской области и др. подвергались суду своих беков, агаларов, султанов и др. сельских старшин, которые взыскивали убытки и применяли к виновным легкое полицейское наказание.

Закавказские инородцы за совершение проступков и маловажных преступлений были подсудны на основание вышеуказанной правовой нормы суду беков, на землях которых они проживали. Проступки и маловажные преступления, совершенные поселянами (инородцами) против владельца земли или его родственников, или против других поселян в соответствии со ст.ст.1680 и 1681 Свода законов в продолжения 14-ом и примечания к этим статьям были предоставлены разбору выборных из среды поселян лиц под надзором беков и с его утверждения, вынесенное решение приводилось в исполнение. Однако, учитывая политическую линию центрального правительства, направленную на русификацию края и, естественно, защиту интересов, в первую очередь, христиан, российское правительство, по представлению наместника на Кавказе 25 ноября 1861 года, лишило беков права управления и судебно-полицейской расправы над поселянами.

В соответствии с указом от 26 ноября 1861 года управление поселянами осуществляло лицо, избранное из их среды и утверждаемое в должности губернским правлением. Все взаимные споры поселян между собою, агаларами, их неудовольствия и претензии, также своевольство, непослушание, нарушение благочиния, кражи до ста рублей и вообще преступления и проступки, которые не влекли за собой лишения прав состояния, были отнесены разбирательству местного полицейского начальства на общем основании и без всякого участия беков.

Землевладельцы-агалары вместе с сельскими старшинами и поселянами подлежали ответственности за беспорядки, грабежи, воровство и убийства, произведенные в черте селения. Для быстрого преследования воров и разбойников старшины селений обязывались по мере надобности собирать из поселян столько вооруженных людей, сколько оказалось бы нужным. Старшина селения не принявших никаких мер или не оказавший помощи, подвергался ответственности по мере вины, обнаруженной в ходе расследования. Старшина мог официально ходатайствовать перед начальством за поселян и защищать их справедливые претензии. Старшина за превышение власти или противозаконное бездействие, а поселяне за неисполнение своих обязанностей подвергались общим уголовным наказаниям.

Кавказский комитет своим решением от 15 декабря 23 года разрешил не только продажу, но и другие формы отчуждения принадлежащих бекам земель, с одним только обязательным условием, чтобы предмет отчуждения являлся бы родовой собственностью продавца, а покупатель был бы лицом, имеющим в своей собственности родовые населенные земли и пользующийся ими на правах беков. Суды, оформляя акты, связанные с отчуждением бекских имений, должны были в самих актах указывать отказ приобретателей от всякого права претендовать на что-либо в том случае, если при последующем принятии правовой нормы о правах беков на земли, последуют некоторые изменения в отношении владельца к передаваемому имению, и, во-вторых, принятие покупателями на себя обязанности подчиниться тем правилам, которые будут установлены правительством для владения имениями.

Развитие социально-экономических и правовых отношений, а также несоответствие административных и судебных преобразований местным исторически сложившимся условиям вынуждали представителей правительства постоянно принимать новые нормативные акты, имевшие непосредственное отношение к устройству управленческих и судебных структур в Азербайджане и в Закавказье в целом.

4 апреля 1857 года наместник Кавказа князь А.Барятинский учредил при Главном управлении особое временное отделение, в котором были сосредоточены производство по всем делам, требующим неотложных мер, приготовление и дальнейшую обработку различных проектов, касающихся устройства края. Кроме того, временное отделение занималось сбором подробных сведений о состоянии края, о расходах и других делах касающихся административной части наместничества и т.п.

С 1 января 1859 года князь Барятинский ввел в действие новое «Положение о Главном управлении и Совете Наместника Кавказского». По указанному Положению вместо должности начальника гражданского управления была учреждена должность начальника Главного управления, который как ближайший помощник наместника, руководил всеми делами края. В состав Главного управления входили пять департаментов: общих дел, судебных дел, финансовый, государственных имуществ и контрольный. Департамент судебных дел занимался рассмотрением подлежащих ведению наместника судебных и судебно-полицейских дел, а также осуществлением высшего надзора за деятельностью судебных органов.

Совет главного управления был переименован в Совет наместника, в который входили начальник Главного управления и начальники всех департаментов. По ходатайству кн. Барятинского Закавказский край получил некоторую финансовую самостоятельность.

Относительно производства следствия наместник на Кавказе Положением «О порядке рассмотрения следственных дел о происшествиях в Закавказском крае» 1860 г. ввел особый, сокращенный порядок для дел: «…по коим нет в виду преступления или судить некого, или по коим не открыто виновного«. На основании ст.280 ч.2 т.15 закона об уголовном судопроизводстве дела такого рода поступали на рассмотрение и решение уголовных судов первой инстанции; приговоры этих судов направлялись к губернатору, который, в случае обнаружения производства по делу недостаточно завершенным, направлял дело в уголовную палату (ст.367 того же закона); если губернатор считал решение суда первой инстанции незаконным или необоснованным, то посылал дело со своим мнением в Правительствующий сенат (ст.388 закона).

Различие указанного Положения с общеимперским законом состояло в том, что в Закавказье дела, по которым не изобличен виновный или нет состава преступления, производились в административном, а не судебном порядке; решения судов первой инстанции во внутренних губерниях России отменялись вышестоящими судами, а в Закавказском крае таким правом были наделены губернаторы; в тех местах, где губернский суд являлся низшей инстанцией, губернатор мог предоставить ему возможность отменить свое прежнее решение. Губернский и областной прокуроры подчинялись наместнику и протесты свои представляли ему, а не министру юстиции.

По книге Х.Исмайлова «Организация и деятельность судебных органов в Азербайджане XIX в.»

Уголовщина: как в Азербайджане карали за хулиганство (1920е-1930е гг.)