Т.Касимова

Интригующая история, самым непосредственным образом связанная с Южным Кавказом, развернулась вокруг золотого запаса печально известного «государства» Маньчжоу-Го. Этот марионеточный режим был создан японской военной администрацией на оккупированной Японией территории Маньчжурии и просуществовал с 9 марта 1932 года по 19 августа 1945 года. Создали флаг, герб, денежную единицу. Во главе государства был поставлен последний китайский император (из маньчжурской династии Цин) Пу И.

Цинская династия просуществовала в Китае вплоть до начала ХХ века, до падения монархии. Тем не менее страна к рубежу XIX-XX веков находилась в упадке, и Маньчжурия, и до этого сохранявшая определенную самостоятельность, еще больше отделилась от остального Китая.

К тому же интерес к землям Поднебесной начали проявлять и великие державы. Так, Россия высказала значительный интерес к северным территориям Цинской империи, и 1858 году по Пекинскому трактату получила контроль над территориями, называемыми в Китае Внешней Маньчжурией (Приморский край, Амурский край, юг Хабаровского края).

Затем во Внутренней Маньчжурии была построена знаменитая КВЖД, проходившая по маршруту Харбин – Владивосток. Российское правительство рассматривало проект “Желтороссии”, основой которой должна была стать полоса отчуждения КВЖД, формирование нового казачьего войска, и русские колонисты. Столкновение российских и японских интересов, точнее, упорное нежелание России договариваться с Японией в конце концов и привели к русско-японской войне 1905 года.

Героическая оборона Порт-Артура, связанная с именем генерала от инфантерии Мехмандарова, катастрофа под Цусимой и многое другое – все это заслуживает отдельного и обстоятельного разговора. Потери России тогда не ограничились Южным Сахалином – российское влияние в Маньчжурии тоже было заменено японским.

В период между 1905 и 1925 годами Япония значительно усиливает свое влияние во Внутренней Маньчжурии, опираясь на экономические рычаги. А во время российской гражданской войны 1918-1921 годов Япония воспользовалась ослаблением России, и оккупировала Внешнюю Маньчжурию. Маньчжурия стала ареной борьбы между Россией, Японией и Китаем.

Между Советской Россией и Японией была образована буферная Дальневосточная республика, однако дальнейшее усиление большевиков, и давление западных держав на Японию привело к выводу оккупационных войск в 1925 году. Но уже 18 февраля 1932 года на карте возникнет Маньчжоу-Го. Лига Наций отказалась его признавать, в ответ Япония в 1934 году «хлопнула дверью».

Тем не менее Маньчжоу-Го было признано 23 из 80 существовавших на тот момент государств мира, в числе прочего дипломатические отношения были установлены и с СССР, Германией, Италией, Испанией, позже – режимом Виши во Франции. Также государство было признано Сальвадором и Доминиканской Республикой.

Именно Маньчжоу-Го использовалось Японией как плацдарм для нападения на Китай. Летом 1939 года территориальные споры Маньчжурии с Монгольской Народной Республикой привели к столкновениям у Халхин-Гола.

«Десантная война»

История Маньчжоу-Го закончилась в августе 1945 года, после падения императорской Японии. Позже эту войну назовут «советским блицкригом», а советские пропагандисты, уверяя, что американская ядерная бомбардировка 6 и 9 августа не имела военного смысла, будут старательно обходить вопрос, в чем тогда состоял смысл советского танкового прорыва через Хибины. Но не менее показательной в той войне была и роль советских воздушных десантов.

9 августа 1945 года началось массированное наступление войск трех советских фронтов: Забайкальского (с северо-запада) и двух Дальневосточных (с севера и востока) при поддержке монгольских вооруженных сил. Здесь уже было все: и внезапный удар, и масштабное наступление, и прорыв обороны…

Квантунская армия вместе с армиями Маньчжоу-Го и Внутренней Монголии уступала и по количеству, и по вооружениям. А уже 17 – 19 августа японцы, получившие к тому же из Токио приказ императора о капитуляции, начали массовую сдачу в плен.

Выброска десантов начинается в это время. Война идет за архивы, за высокопоставленных пленных, за ценное оборудование: на море продолжал господствовать японский флот, колонны сухопутных войск не всегда могли двигаться с должной скоростью, и это создавало опасность, что многое, представляющее ценность, может быть вывезено. И хотя конец войны был уже предрешен, в Москве понимали: высаживаться на острова будут, скорее всего, американцы, а делиться Москве очень не хотелось.

Так или иначе, уже в то время, когда японские войска практически не оказывали сопротивления, Забайкальский фронт под командованием маршала Малиновского провел несколько крупных десантных операций: 16 августа – в город Тунляо, 19 августа – в расположенный неподалеку Шуан-ляо, 19 августа десант вылетел в Чанчунь, где располагался штаб Квантунской армии. Перед его вылетом, на рассвете, на самолете С-47 в сопровождении четырех офицеров и шести солдат охраны туда же направился особоуполномоченный штаба Забайкальского фронта полковник И.Т.Артеменко, которому предстояло принять капитуляцию гарнизона.

Как потом описывали многие в военных мемуарах, группа Артеменко неожиданно появилась над Чанчуньским центральным аэродромом, где базировалось около 300 самолетов противника. “Дуглас” вместе с истребителями сделал несколько кругов, после чего пошел на посадку. Советские самолеты заняли взлетную полосу и некоторое время держали аэродром под прицелом своего оружия. Убедившись, что обстановка не является угрожающей, Артеменко передал условленный сигнал на вылет в Чанчунь основного десанта, а сам направился в штаб командующего Квантунской армией генерала Ямады.

В разгар переговоров над городом появились транспортные самолеты и бомбардировщики сопровождения. Генерал первым снял саблю и передал ее советскому представителю, признавая себя военнопленным. То же самое сделали и другие японские генералы, находившиеся в кабинете. К 11 часам дня на городском аэродроме высадились главные силы десанта из состава 30-й гвардейской механизированной бригады под командованием гвардии майора П.Н.Авраменко.

Десантники сняли сложившую оружие японскую аэродромную охрану, заняли круговую оборону и приступили к разоружению частей Квантунской армии и манчьжурских войск. За это время генерал Ямада и премьер-министр Манчьжоу-Го подписали акт о полной капитуляции. Вечером над штабом армии был спущен японский флаг и поднят советский. Подразделения десанта заняли банк, почту, радиостанцию, телеграф и железнодорожный узел.

А вечером того же дня состоялась самая, пожалуй, интригующая десантная операция маньчжурской войны: десант – 225 человек вместе с особоуполномоченным – начальником политотдела штаба Забайкальского фронта генерал-майором А.Д.Притулой – был высажен в столицу государства Манчьжоу-Го Мукден (Шэньян).

Официальная версия выглядит скупо, как и положено военному рапорту. На аэродроме десантников вышли встречать начальник японского гарнизона и представитель манчьжурского императора. Но тут происходит непредвиденное: в одном из аэродромных помещений обнаружился и сам император Пу И, который вместе со свитой и советниками готовился к отлету в Японию.

Последний был немедленно интернирован, причем десантники после занятия города во избежание каких-либо неожиданностей поместили его в тюрьму под усиленной охраной. Затем Пу И на транспортном самолете С-47 был вывезен в Советский Союз. Да еще к тому же удалось опередить американцев, которые тоже наступали на Мукден и были удивлены, когда встретили в городе советских солдат.

В официальную версию, что китайский император Пу И нашелся в одной из комнат аэродрома абсолютно случайно, поверить могут только клинически наивные субъекты: не секрет, что особо важные пленные на войне – это ценный трофей. Но самое главное, в распоряжение советского командования попал золотой запас Маньчжоу-Го, не говоря уже о чемоданах с драгоценностями и бриллиантами, которые увозил с собой насмерть перепуганный Пу И. И от того, что в мире бушевала война, золото не переставало быть абсолютно ликвидным товаром.

Как с восторгом писали армянские СМИ, разработал эту операцию маршал авиации Сергей Александрович Худяков, он же – Арменак Артемиевич Ханферянц. Он родился 7 января 1902 года в селе Беюк Даглар близ Гадрута, в Нагорном Карабахе. Рано остался без отца, уже в 1915 году подался на заработки в Баку. Тут он берется за любую подвернувшуюся работу – разделывает рыбу, трудится слесарем на железной дороге, телефонистом, нефтяником на промыслах Манташева. Далее он попадает в нешуточный политический водоворот: революция, Бакинская коммуна, мартовская резня азербайджанского населения…

В тот момент, когда в город уже входила турецкая армия, а дашнаки вместе с большевиками его спешно покидали, Арменак Ханферянц исчез. Исчез в самом прямом смысле: о нем ничего не знали даже его родственники. И не догадывались, что он под именем Сергея Худякова записался в Красную Армию, где сделал неплохую карьеру. Сначала командовал взводом, завершил гражданскую войну командиром эскадрона на Закавказском фронте, закончил 2-е кавалерийские курсы усовершенствования командного состава в Тифлисе, служил в Украине, там же женился на Варваре Петровне Леляк.

В начале 1930-х годов, излагает его биографию газета «Еркрамас», кавалеристы массово меняли профиль, кто-то уходил в танкисты, кто-то – в авиаторы, и в 1936 году, окончив командный факультет Военно-воздушной академии РККА имени Н. Е. Жуковского, майор Худяков отправляется в Белорусский военный округ на должность начальника оперативного отделения штаба авиабригады. Где тоже сделал неплохую карьеру.

В марте 1945 года приказом верховного главнокомандующего Худяков был назначен командующим 12-й воздушной армией, входившей в состав Забайкальского фронта. И приняв командование военно-воздушными силами Дальневосточного военного округа, сражавшимися против войск императорской Японии, активно участвует в разработке той самой уникальной воздушно-десантной операции – высадки в Мукдене с целью захвата императора и золотого запаса Маньчжоу-Го.

Но тут происходит нечто непредвиденное. Один из самолетов с ценным грузом просто не долетел до места назначения – по официальной версии, разбился в забайкальской тайге. Но 14 декабря 1945 года, как признает та же «Еркрамас», Худяков вызывается из Чанчуня в Москву. Во время промежуточной посадки на аэродроме Чита-1 он был задержан и доставлен на железнодорожный вокзал Читы, где его уже ожидал пассажирский поезд. Маршала посадили в тюремный вагон и отвезли в Москву.

Худякова обвинили и в присвоении трофейного имущества и ценностей с исчезнувшего самолета. Приговор Худякову-Ханферянцу вынесли 18 апреля 1950 года, признав виновным в измене родине и злоупотреблении служебным положением, и в тот же день расстреляли на Донском кладбище. Его жену и сына отправили в ссылку в Красноярский край. Затем, после смерти «отца народов» и массовой реабилитации, Ханферянца-Худякова посмертно оправдали, члены его семьи вернулись из ссылки.

Дело Ханферянца-Худякова «разбирали» слишком долго, что явно не в правилах судопроизводства того времени – «тройки» вообще рассматривали дело за 15-20 минут. а приговор Ханферянцу вынесли только через четыре года после ареста. От маршала явно хотели добиться определенной информации. Но «начальник авиации» на Дальнем Востоке вряд ли мог располагать «убойным компроматом» на высшее руководство, пригодным для кремлевских интриг. А вот золотой запас Маньчжоу-Го – это именно та тема, которая представляла для Москвы понятную важность, И здесь господину Ханферянцу было о чем рассказать.

Показательно, что в связи с исчезновением самолета первоначально арестовали достаточно большую группу высших авиационных офицеров, но потом за решеткой остался только Худяков — Ханферянц. Но самое главное, что с ворованным золотом, по всей видимости, связан и другой эпизод его биографии – та самая бакинская страница.

Бакинские тайны

Почему и в силу каких обстоятельств Ханферянц вдруг превращается в Худякова? Различные источники, от «Еркрамаса» до вроде бы респектабельной «Красной Звезды», приводят три версии происшедшего. Согласно первой из них, в изложении армянского исследователя Леонида Гарунца, Сергеем Худяковым был его близкий друг – командир конной разведгруппы Арменака. Когда баржа, на которой они покидали захваченный Баку, стала тонуть, Сергей спас не умеющего плавать армянина. В одном из боев, когда уже в Закаспии красногвардейцы гонялись за «басмачами», смертельно раненый Худяков прошептал своему другу: «Ты теперь командир, и ты – Худяков».

Легенда, что и говорить, красивая. Одно плохо: человек по имени Сергей Александрович Худяков не фигурировал ни среди молодых бакинских большевиков, ни в послужных списках 289-го стрелкового полка. Да и в городе Вольске Саратовской области никаких следов семьи Худяковых, у которых там родился сын Сергей, обнаружено не было.

Согласно второй версии, после падения Бакинской коммуны часть «Железного отряда» Петрова, в составе которого был и Арменак, на пароходе отступила к острову Наргин. Но пароход был перехвачен и возвращен в Баку. На пристани турецкие офицеры вели сортировку пленных, и Арменак по вполне понятным причинам решил «подстраховаться».

Он, по легенде, назвался русским и предъявил свидетельство об окончании гимназии на имя Сергея Александровича Худякова… Документ, показанный турецкому офицеру, Арменак якобы нашел в туркменском городе Мары, где гостил у своего родственника Бахши Барамьянца. Пленных под конвоем доставили и заперли в конюшне на одной из городских окраин. Ночью им удалось совершить побег и к восходу солнца красноармейцы уже были у своих. Так он, дескать, и стал Сергеем Худяковым.

Но и тут нестыковка. Прежде всего после падения Бакинской коммуны, когда большевики в первый раз попытались удрать из Баку, город контролировали еще не турки, а англичане, и тут быть Ханферянцем было даже выгоднее, чем Худяковым. Но даже если простить автору исследования такую нестыковку, тем более что власть в Баку менялась с калейдоскопической скоростью, понятно, что у «своих» Арменак Ханферянц мог бы и не выдавать себя за невесть откуда взявшегося Худякова.

Тем более что время было лихое, военное, и сомнительная «бумажка» могла стоить жизни – достаточно было кому-то не поверить, что явный кавказец пытается выдать себя за «Сережу Худякова». Не говоря уже о том, что дата рождения, которую с самого начала службы в Красной Гвардии, а затем Армии указал Сергей Худяков, точно совпадает с датой рождения Арменака Ханферянца в Карабахе. Совпадения в жизни, конечно, бывают, но это напоминает заботливо выправленные фальшивые документы.

Есть и третья версия. Дескать, работая во время Бакинской коммуны телефонистом, Арменак заметил, что некий Берия периодически связывается с английским консулом в Баку Р.Макдонеллом и ведет с ним подозрительные разговоры. А в одной из местных газет была помещена фотография группы людей, где, в числе приведенных под нею фамилий, фигурировала и фамилия «Берия», ставшая ему известной по телефонным переговорам. Газету Арменак передал в ЧК вместе с сопроводительной запиской со своими данными. С тех пор и пришлось ему, дескать, скрываться под чужим именем.

Эта версия, откровенно говоря, не выдерживает никакой критики. 19-летний Берия, конечно, мог и не знать, что телефон не гарантирует конфиденциальности, но вот вряд ли этого не знал Макдоннел, так что шансы Арменака Ханферянца услышать нечто «интригующее» не стоит недооценивать. Да и вряд ли 19-летний Берия представлял собой такую ценную персону, что имел возможность связываться по телефону с британским консулом. Наконец, бакинский телефонист вряд ли мог знать, какую карьеру сделает в СССР Берия, и вряд ли стал бы поспешно менять имя и фамилию из страха, что узнал о нем нечто опасное.

Многие исследователи признавали: вероятнее всего, Арменак Ханферянц решил, что русскому в этой жизни легче, и решил «устроиться». Ясно, что имена и фамилии меняли в те годы многие. Достаточно вспомнить, как Бронштейн стал Троцким, Ульянов – Лениным, Тер-Степанян – Камо, Джугашвили – Сталиным. Но Худяков попросту оборвал концы, а так поступают люди, которым есть что скрывать. И логичнее всего искать объяснение в тех бурных событиях, которые происходили в те годы в Баку.

«То, что дело Худякова от начала и до конца сфальсифицировано – нет никаких сомнений. Ни в конвоировании руководителей Бакинской коммуны, ни, тем более, в их расстреле Арменак Ханферянц участвовать не мог. Хотя бы потому, что конвоя, как такового, в Баку просто не было: воспользовавшись временным безвластьем в городе, бакинские комиссары сами покинули тюрьму и организованно направились в порт,» – достаточно логично отмечал «Еркрамас».

Только вот это не доказательство, что Худякову-Ханферянцу действительно было нечего скрывать. Плюс ко всему Баку тогда представлял собой не просто кипящий котел: здесь в теснейший узел переплелись интересы политических партий, великих держав. разведок, не говоря уже о мощном национально-освободительном движении…

Арменак Ханферянц был тогда, конечно, фигурой куда меньшего масштаба, но это не значит, что ему было в те годы нечего скрывать. А когда после истории с исчезнувшим самолетом правда начала выплывать наружу, в Москве нашлись те, кто постарался, чтобы правда о том, почему будущий маршал из Ханферянца стал Худяковым, не выплыла наружу. Потому что это только кажется, что золото не оставляет следов.

Из архивов газеты ЭХО